что въезд на территорию был перекрыт воротами, а рядом в будке дежурил охранник, некоторая жизнь здесь все-таки теплилась. Оставив мануфактуру позади, «Рио» подъехала к старому мосту через Пахру — это его девчонка называла дамбой — и остановилась под низко опущенными ветками ивы.
— Ну все, — решился Мирон. — Я тебе пиво купил?
— Да-а, и чипсики!
— Тогда повторяй за мной: «Была ноша моя — Мирон пришел, себе взял».
— А что такое «ноша»?
— Ну… — растерялся он. — Какое-то дело. Тебе хотелось пива, и я его купил.
— А зачем мне это говорить?
— Как бы вместо «спасибо», — подсказал Василий. Мирон усиленно закивал.
— Да, точно. Как благодарность.
— А у тебя девушка есть?
— Эм-м. — Глядя на ее усыпанный веснушками нос, Мирон провалился в дереализацию: он не понимал, где он и кто эти люди, которые с ним разговаривают. — Да, есть.
— Брось ее — тогда скажу.
Мирон изо всех сил старался сохранить серьезное выражение лица.
— Хорошо, я вернусь домой и обязательно ее брошу. Повторяй: «Была ноша моя…»
— Нет, сейчас брось. Напиши ей.
Он закашлялся, призывая Василия на помощь, но тот разглядывал что-то через зеркало заднего вида и сигнал не принял.
— Окей.
Мирон достал телефон и набрал сообщение Алисе: «Алисон, прости, но мы больше не вместе. Я от тебя ухожу». Отправил и показал девчонке.
— Довольна?
— Какой у тебя телефон стремный.
— Ты слышала, — вкрадчиво произнес Василий, — что у вас тут девушки пропадают?
— Ну? — не врубилась девчонка.
— А что, если это мы их?..
— Ой, — тоненько взвизгнула она. Мирон не без удовольствия наблюдал, как ее лицо и шея покрываются бордовыми пятнами. — Ребят, не надо!..
— Да не ссы, — мрачно ухмыльнулся Василий. Видимо, ему тоже понравился произведенный эффект. — Не мы это. Ты, может, видела кого? Или слышала?
— Вы что, из полиции?
— Почти.
— Блин, — выдохнула она. — Из-за меня мент бабу бросил!
Хлопнула дверь. В следующее мгновение девчонка уже летела к будке охраны, не выпуская при этом из рук пиво и чипсы. Еще секунда — и она скрылась за воротами мануфактуры.
— Ну ты офигеть какой профи, — флегматично заметил Василий.
— Мог бы и помочь! — вспылил Мирон. — Хоть бы двери заблокировал.
— Да тут… — Василий пощелкал кнопкой блокировки и безнадежно махнул рукой. — Ладно, давай за ней. Чую, если где-то и варят людей, то точно не в квартире. Запах бы стоял — соседи бы жаловались…
Резонно, с тенью раздражения подумал Мирон, не возразить. Когда он шел за Василием к мануфактуре, телефон в руке вжикнул: входящее от Алисы. «Ты бухаешь?»
Пнув подвернувшийся под ногу камушек так, что тот ударился о створку ворот, Мирон настрочил в ответ: «У вас на редкость однообразные желания».
Тем временем Василий ввалился в будку и вовсю окучивал охранника. По изменившемуся тону его голоса Мирон догадался, что он в образе.
— …Сестра, говорю. Из дома сбежала. Я ее случайно из машины на улице заметил, она только меня увидела — и деру. Мать с ума сходит.
— Она сказала, что вы ее преследуете.
Василий делано расхохотался.
— Конечно, мы ее преследуем! Девчонка ее возраста должна в школу ходить, а не по промзонам бегать. Кстати, что у вас тут? Живет кто?
— Живут, — кивнул охранник. — Общага же.
— Всех знаешь?
Мимо них протиснулась коляска. Ее катила женщина в пестром халате, следом бежали трое малышей. Охранник проводил их взглядом.
— Да какое там…
— Понял. Ну, мы пройдемся аккуратно? С сестрицей поговорить очень надо.
Тот еще раз внимательно оглядел обоих. Мирон знал, что не похож на бандита, но все-таки ощутил спиной холодок.
— Валяйте, — сказал охранник и отвернулся.
— Спасибо, брат.
Василий вышел из будки на территорию мануфактуры. Мирон чуть задержался.
— Вопрос, наверное, дурацкий… — начал он и заставил себя договорить: — У вас тут ничем странным не пахнет? Может, люди жаловались?
— Не жаловались. Они там готовят черт знает что черт знает из чего, иной раз не поймешь, еда это или труп разлагается. Всех все устраивает.
— Ясно. Спасибо.
Василий дожидался его во дворе. Запрокинув голову, он рассматривал окна мануфактуры, местами лишенные стекол и заколоченные фанерой.
— Охренеть, да? Такие площади пропадают. Здесь, кстати, лазейка есть. — Он кивнул на квадратную арку. — Я глянул — там свалка и склон реки, весь засранный, но пройти можно без проблем. Так что… Осталось найти жертву.
— Жертвочку, — поправил Мирон.
— Что?
— Бабка это так называет.
— Да, точно. — Василий рассеянно смотрел по сторонам, но никого подходящего не находилось. — Давай внутрь.
Он вошел первым. Мирон успел увидеть, как дернулась кудрявая голова Василия, и отступил на шаг, но людоед не выскочил. У стены с пакетом мусора в руках сидел бородатый бездомный.
— Да ёлы, отец, — схватился за сердце Василий. — Меня чуть кондратий не обнял.
Мирон принюхался. Охранник был прав: аромат не очень, но, пожалуй, это не было похоже на вареную человечину. Скорее — запах места, где живет много людей, для проживания этих людей не предназначенного.
— Они тут вообще не моются, что ли. — Василий будто мысли прочитал. — Отец, э! — Он пощелкал пальцами перед лицом бездомного, но тот сидел с пакетом в обнимку и не моргая смотрел перед собой. — Может, помер?.. Мужик, давай живи, а. — Василий поднес к его губам свой айфон — экран запотел. — Живой! Дышит. — Он опустился на корточки, заглянул бездомному в лицо и медленно произнес: — Чем помочь?
— Тридцать… — прохрипел бездомный. — Рублей…
Василий сунул обе руки в карманы, пошарил там и пересчитал монеты.
— Черт, у меня наличкой только пятнадцать.
Мирон обыскал свои. Достал свернутую в трубочку сотенную купюру — сдача с курицы для Калерии — и сунул между стиснутыми на ручке пакета пальцами.
— Здоровья, — забормотал дед, — здоровья.
— Скажите… — Он посмотрел на Василия, и тот едва заметно кивнул. — «Была ноша моя — Мирон пришел, себе взял».
— Была ноша моя, — покорно повторил бездомный, — Мирон пришел…
Мирон поднял руку, чтобы Василий по ней хлопнул.
На второй этаж вела широкая темная лестница. Мирон шагал по ступеням, оставляя в пыли следы подошв, и невольно представлял, как здесь было раньше. Довольно… масштабно. Со стены над лестницей улыбалась мозаичная работница в косынке. С противоположной — они сохранились хуже — тоже выложенная кусочками смальты пара: инженер с папкой в руках и его жена с букетом гвоздик. Над их головами возносился в небо космический корабль «Союз».
Длинный коридор был выкрашен белым сверху и желтым снизу. Где-то бормотал телевизор. Из приоткрытой двери выкатился футбольный мяч, за ним выскочил щуплый мальчишка. Забежал туда, где, по всей видимости, была общая кухня, и женский голос его отчитал, но Мирон не понял ни слова. Василий кивнул на синюю надпись «Столовая» под потолком и ввалился внутрь. Теперь дробная россыпь незнакомых слов полетела уже в него, но он уверенно окинул взглядом ряд холодильников и распахнул ближайший. Погремел крышками, с хрустом открыл заиндевевшую морозилку.
Все это время Мирон, стараясь не смотреть ни на женщину, ни на мальчика, изучал двор через фабричное, от пола до потолка, окно. Вот подъехала грузовая «газель». Из-под козырька подъезда показался и зашагал к ней тощий парень в черном, с капюшоном, натянутым поверх кепки. Водила откинул тент, парень запрыгнул в кузов и вынырнул оттуда с коробкой на плечах. Коробка была огромной, как из-под стиральной машины, но, кажется, пустой, потому что парень даже не согнулся под ее весом и легко побежал к распахнутым воротам — видимо, там находился склад.
Водитель докурил, растоптал бычок и поздоровался за руку с мужиком, который вышел со склада. Они о чем-то поговорили, снова подбежал парнишка в черном и снова нырнул в кузов. Мирон присмотрелся. Когда тот достал вторую коробку, водила попросил поставить ее на землю и предложил мужику поднять. Мужик обхватил коробку руками, поднапрягся, побагровел лицом…
— Вась! — позвал Мирон. — Иди посмотри.
Василий подошел, растирая красные от ревизии чужих морозилок руки.
— И что?
Парень уже заносил коробку на склад так, словно она ничего не весила.
— У него там внутри стиралка. Уже вторая.
— Да ладно, явно порожняк.
— Точно тебе…
Внезапно парень крутанулся на месте с коробкой на плечах и посмотрел прямо на их окно. Василий быстро прижался к стене, Мирон, прежде чем сделать то же самое, успел заметить черные очки в пол-лица и будто отсутствующие губы. Прошептал:
— Черт, он по ходу гашеный…
— Или нет. Пошли.
Мирон старался ступать тихо, но все равно шаркал кроссовками. Василий же, казалось, вообще не касался пола. Они остановились у круглого окна над козырьком подъезда — парень как раз прятал в карман джинсов сложенные купюры.
— Сюда идет, — тихо сказал Василий и огляделся. Кивнул на сваленные на лестничной площадке палеты и втиснулся между ними и стеной — лицом к лестнице. Холодея, Мирон понял, что для него места уже не осталось.
Внизу хлопнула дверь. Кусая губы, он поднялся на полпролета выше и замер за углом в том самом коридоре, откуда они только что вышли. Пошевелил плечами, чтобы футболка отлипла от спины, и задержал дыхание. Сильно пахло жареными кабачками с чесноком. Желудок голодно заурчал.
Шаги приближались. Совсем близко скрипнула о плитку подошва. Мирон словно врос ногами в пол и зажмурился.
Он открыл глаза, только когда понял, что парень даже не прошел, а пробежал выше, и выглянул из-за угла. Василий уже махал ему с лестницы.
— Что с лицом?
— Д-да блин… — начал Мирон и не закончил. Он не успел заметить, как Василий оказался возле одной из дверей третьего этажа. И как он только понял, что это нужная дверь?
— Подожди!
Но было поздно. Дверь распахнулась. Первой, кого увидел Мирон — еще раньше, чем в нос ударила тяжелая, ни с чем не сравнимая вонь, — была уже знакомая девица — та, которой он покупал пиво. Она сидела на драном диване, поджав ноги, и играла на телефоне. Парень, уже полураздетый, снимал крышку с исходившей паром кастрюли.