– Помню, – помедлив, кивнул нойда. – Я еще тогда удивлялся твоей неслыханной удаче. Думал, за тобой предки крепко приглядывают. А на самом деле всё было просто: твои раны получала Хилья.
– Мое искусство сохранило меня, – не смущаясь, подтвердил Вархо. – Но я сейчас о другим. Удача – дар богов. У тех, кого они избрали, особый путь – путь силы…
Перед внутренним взором нойды будто вспыхнул свет. Всё разом встало на место.
– Так вот почему ты стал равком! Тебя сбил с пути какой-то бог!
– Не сбил, а направил, – недовольно сказал равк. – И не бог, а богиня. Ну, понял о ком я? Синеглазая Никийя, прекрасная Лунная дева!
Нойда с недоумением поглядел на него.
– Лунная дева? Что ты несёшь, Вархо?
– Она, она! Видно, я ей чем-то приглянулся. Она сама нашла меня…
Нойда вдруг побледнел. Он догадался, о ком говорил Вархо.
– Брат, – сказал он, опуская бубен. – Это не Лунная дева! Это совсем другое существо. Худший из духов, порожденных Змеевым морем… Я ищу ее уже много лет! Помоги же мне! Расскажи, где встретил ее? Что она наобещала тебе?
– Непременно расскажу, – прошипел равк. – Тебе на ушко!
Весь разговор равк следил за нойдой, не упуская его единого его движения. В миг, когда побратим опустил бубен, упырь взвился в воздух, превращаясь на лету. В тот же самый миг нойда словно вспыхнул пламенем. Равк с воплем отлетел назад, а нойда вскинул руку, замахиваясь тем, что равк принял за колотушку. Развернулась и хлестнула плеть, распуская огненные лезвия.
– Что, не ожидал? – нойда сунул плеть за пояс и склонился над воющим упырем. – А теперь отдай мне свою душу! Где ты ее спрятал?!
Темнота над головой вдруг наполнилась воем и свистом. Нойда поднял голову и успел увидеть, как вихрь уносит в небо черную птицу.
Нойда раскинул руки и прыгнул следом.
Они пронеслись в облаках над черным лесом. Вихрь не утихал, унося птицу. Она метнулась влево, пытаясь оторваться от погони. Лес внизу изменился. Ветер нес запах гари, дым туманил зрение. Небо было темно-красное, по нему пробегали багровые сполохи. Нойда понял, что они покинули мир людей.
Птица метнулась вправо. Внизу проносились черные, блестящие под багровым небом равнины, залитые водой – то ли весенний разлив, то ли бескрайние топи, в них извивались огромные твари. Что это был за мир, нойда даже не успел понять.
Но вот пошли снежные равнины, затем колючие торосы… Сюда весна еще не добралась – и едва ли когда-нибудь доберется. Край ледяного поля обрывался в черноту, где то ли плавали, то ли медленно летели белые горы… Да это же Дышащее море! Пределы его неизвестны, никто не знает что там за его краем, кроме льда и вечной тьмы. Змеево море тоже враждебно людям, но Дышащее – поистине врата в Нижний мир.
Птица, сложив крылья, стрелой неслась к одинокой скале среди торосов. Нойда сразу узнал ее. Храм, – а может и дом, – Лунной девы, куда они когда-то с Вархо ухитрились забраться. Значит, тут Вархо и потерял свою душу…
Они влетели в пустые, заиндевевшие чертоги почти одновременно – и обернулись людьми.
– Вот и опять мы здесь, – торжествующе усмехнулся Вархо. – Ловко я тебя сюда заманил! Сейчас Лунная дева прикончит тебя!
– Тогда пусть поспешит, – нойда быстро шагнул к нему.
– Никийя! – завопил Вархо. – Госпожа! Помоги!
Он выкрикивал и выкрикивал имя, но ответа не было.
– Я же сказал – это не ее имя. Почему ты меня не слушал? Совсем другая тварь подчинила тебя, назвавшись Лунной девой. У нее много ложных имен, и она не будет тебе помогать… Она не любит слабых…
Нойда схватил Вархо за руку. Сейчас душа бывшего друга была совершенно беззащитна, с ней можно было сделать все, что угодно. И нойда уже знал, что. Он воззвал к Бабушке Березе.
Скрип, треск… Крик, полный муки и ярости…
…Нойда открыл глаза. Исчезло ледяное море и скала среди торосов. Он сидел на земле под священной березой, с прямой спиной, положив на колени бубен, и чувствовал, как гаснут глаза духов на поясных подвесках, как остывает смертоносная для нежити шаманская плеть. Мир вокруг понемногу возвращался в обычные берега. Образы, запахи и звуки иных слоев мироздания исчезали за невидимыми кромками. Когда вернулся слух, нойда сразу услышал чей-то стон. Громкий и жуткий.
В нескольких шагах перед ним корчился равк, словно проткнутая соломинкой муха. Надломленная половина березы все же оторвалась и упала. Острая длинная ветка пронзила равка насквозь, пригвоздив к земле.
Упырь быстро терял силы. Обличье молодого красавчика водья сползало с него прямо на глазах – теперь любой бы распознал морок. Ничего похожего на того юношу, каким Вархо когда-то был – сейчас равк выглядел очень старым и потасканным. Хищное, изможденное лицо, тощие жилистые руки с длинными обломанными ногтями, запавшие глаза, железные зубы торчат из пасти…
Нойда долго смотрел на существо, которым стал его побратим. Равк пытался грызть пронзившую его толстую ветку, но лишь хрипел и царапал зубами кору.
– Я, конечно, могу убить тебя и похоронить правильно, – сказал наконец саами. – Но ведь твоя душа не освободится. Ты ее отдал за это превращение…
Небо понемногу светлело – близился рассвет. Равк, заметив розоватую полосу над лесом, в ужасе взвыл. Под скрежетание зубов по дереву нойда принялся разводить костер.
– Ты что затеял?!
Нойда удивленно оглянулся – он думал, что упырь уже утратил дар речи вместе с разумом.
– Когда твое тело умрет на рассвете, я посажу твою душу в бубен, – объяснил саами. – Ты станешь моим новым сайво.
– Эй, так нельзя! – всполошился равк.
– Еще как можно.
– Сайво заклинают истинными именами! Ты не знаешь моего имени!
– Ну конечно, – нойда закончил с костром и принялся греть над ним бубен. – Вархо – не имя. Ты сам себе его придумал. Твои родичи понятия не имели, какой ты на самом деле. Считали тебя умником, молчуном, будущим жрецом… А ты тем временем общался с «богиней». Не она ли надоумила тебя уйти к нурманам?.. Я прежде гадал, что за имя такое – Вархо, оно ведь не водское. А это нурманское Варг. Только там не любят его. Если северянин почитает волков, он возьмет имя Ульф. Это имя наделяет силой и свирепостью, верностью, бесстрашием. Варг – имя для убийцы, для того, кто приходит голодной зимой резать скот и людей…Ты сам давно выбрал этот путь, богиня только немного подтолкнула… А вот обряда лишения детского имени ты не прошел – значит, детским тебя и нужно заклинать.
– Откуда ты знаешь, что не прошел?! Откуда можешь знать мое детское имя?
– Хилья сказала, – просто ответил нойда.
Над поляной снова понесся яростный вой.
– Предательница!
– Вовсе нет! Она хочет спасти тебя. Жена тебя все еще любит, хоть ты и не заслужил…
Становилось все светлее. Звезды гасли, осталась лишь одна, сверкавшая как самоцвет прямо над верхушкой священной березы. Сморщенная кожа равка начала дымиться.
– Как ты можешь так со мной?! – рыдал он и бился, пронзенный березовой ветвью, словно рыбина на остроге. – Ты-то скрыл свое имя! Ты никогда не доверял мне!
Нойда устало вздохнул.
– У меня нет имени. Я не успел его получить.
Когда лучи солнца золотистыми ручейками начали просачиваться сквозь густой березняк, нойда ударил в бубен, начиная обряд. Обретение нового сайво требовало много времени и хлопот, но самое главное – подчинение духа, – нойда уже совершил. Теперь оставалось только бережно перенести душу в бубен.
– Не торопись, – послышался вдруг голос позади.
Нойда оглянулся, и тут же опустился на колени, положив рядом бубен.
Перед ним стоял шаман в длинном плаще из серых перьев. Рогатый убор на голове казался шапкой, но на самом деле вырастал прямо из черепа. Лицо закрывала белая маска – или она и была настоящим лицом? Когтистые руки покрывала шерсть, ноги – чешуя. А плащ из перьев, как отлично знал нойда, был на самом деле огромными крыльями.
– Склоняюсь перед тобой, о Каврай! – дрогнувшим голосом произнес нойда, устремляя взгляд в землю.
На бога-покровителя колдовства было невыносимо смотреть – бубен в его руках слепил ярче утреннего солнца. Каврай, заметив это, повернул бубен другой стороной. Теперь тот светился холодным сиянием луны.
– Встань, дитя, и погляди на меня. Что ты творишь?
Руки нойды дрожали от волнения. Не каждый день тебе является бог.
– Пытаюсь спасти друга, отец шаманов.
– Иногда в зимних лесах люди, запертые снегами, от голода едят друг друга. Равк, теряя разум, пожирает родню. Но чем лучше то, что затеял ты?
Нойда отважился приподнять голову.
– Почему, о Каврай?
– Ты лишил его земной судьбы. Не тебе решать, что с ним будет после смерти.
– Но иначе его душа попадет в руки моего врага. Как допустить это?
Бубен в руках Каврая вдруг полыхнул огнем.
– Только боги могут распорядиться душой после смерти. Не человечье это дело! Ты осмелился влезть в дела богов, нойда. Не удивляйся теперь, если и боги вмешаются в твои дела!
«Влез, и не в первый раз», – подумал нойда. А вслух сказал:
– Я не желал этого, о Каврай, но иначе поступить не могу. Может, моя судьба – лезть в дела богов?
Белая маска хмыкнула.
– Дитя, твоя отвага граничит с безумием. Но мне это нравится… Хорошо, забирай душу равка. Чем будешь платить?
– Платить?
– Говори цену, или я заберу плату сам.
– Я в твоей руке, о Каврай, – без колебаний ответил нойда. – Бери, что желаешь взять.
Рогатая голова медленно наклонилась.
– Слушай же. Настанет день, когда я приду и прикажу тебе кое-что сделать…
– Я сделаю все, что велит отец колдовства.
– Что ж, я услышал, – кивнул небесный шаман.
Бубен в его руке вновь сверкнул полуденным солнцем, ослепив нойду, и поляна опустела.
Нойда перевел дух и повернулся к равку. Тот, почерневший и сморщенный, уже не шевелился. Нойда снова взял бубен и вернулся к обряду. Когда он назвал истинное имя того, кого люди знали как Вархо, тело равка рассыпалось горстью черной золы. Невидимая волна жара обрушилась на нойду, сбив его наземь. Бубен вырвался из рук и покатился по земле. Нойда успел поймать его, да так и остался лежать, глядя в небо и торжествующе улыбаясь.