Вытаскиваю кассету из магнитофона со словами:
— Извини, друг, в следующий раз, сейчас надо что-то по жёсче. — Кладу бережно её в коробочку, и вставляю новую, которую купил недавно.
Из динамиков начинается осторожный гитарный перебор, а я выпиваю еще стакан, и думаю, что гном обманул меня, но, когда слышу первые слова, которые бьют прямо в сердце, говорю ему мысленно — «спасибо».
Магнитофон тем временем рвёт душу:
Трогательным ножичком пытать свою плоть
Трогательным ножичком пытать свою плоть
До крови прищемить добровольные пальцы
Отважно смакуя леденцы на палочке
Выпиваю еще пол стакана, так и не включив свет на кухне, а человек из кассеты продолжает кричать, уже надрываясь:
Русское поле экспериментов!
Русское поле экспериментов!
Кто-то сверху бьёт по батарее, но мне плевать, прибавляю ещё звука:
Искусство вовремя уйти в сторонку!
Искусство быть посторонним!
Падаю на пол, выпивая очередной стакан, мне плохо, хочется умереть. Что же мы за уроды, эти с гор, полуразумные твари, оказались гораздо разумнее нас, они знают, что такое добро, знают, что такое зло, для них нет полумер, есть то, что они видят.
Я устал, и сворачиваюсь на полу в позу эмбриона, трогать лицо не хочется, я обещал отцу что не буду плакать. Проваливаясь в забытье, слышу строчки из магнитофона и крик человека, который это поёт:
Разумные с большой буквы…
Слово Разумные пишется с большой буквы![2]
Интерлюдия.
Никто не верит, а пришедшие вчера целители — вообще диагностировали помешательство и какой-то там синдром, рекомендуя стационарное лечение в одной из дорогих клиник, отец пока не согласился. Кариниэль не знала, что делать, мобильный у неё забрали, в комнате телефон всегда отзывался лишь короткими гудками, похоже тоже отключили.
Когда девушка попыталась выйти, ей преградили путь двое охранников, эльфов, отец в принципе в этом плане не признавала людей или орков, что уж говорить о гномах. И его очень разозлило что она просила помощи у какого-то там полуорка-полугнома, отец всегда был против смешения крови а тут ещё эта женщина, человек, вот к ней папа испытывал настоящее влечение, и плевать ему было что она не эльф. Как всё это было странно и подозрительно.
Галина появилась в их жизни всего полгода назад, но всё так разительно изменилось. Девушке казалось, что женщина всегда ведёт себя подчёркнуто отстранённо, вежливо, никогда не лезла в их с отцом отношения, в дела фирмы, но как-то так получалось что всё менялось. За эти полгода отец отстранился от дочери, стал каким-то хмурым и задумчивым. А когда эльфийка подходила к нему с просьбой — смотрел на неё исподлобья, тяжёлым давящим взглядом, а Галина стояла у него за спиной и лишь немного улыбалась, но смотрела всегда в сторону, как бы показывая — «я тут не причём, я в ваши разборки не лезу».
Кариниэль не знала, что там наедине в спальне эта молодая на вид женщина, внушает её самому дорогому разумному, но теперь получилось то, что получилось — она сидит в закрытой комнате, у неё нет связи с внешним миром, а Галина всё так же отстранённо улыбается и не смотрит на неё, но теперь эльфийка видела в этих пронзительно серых глазах женщины что то ещё, возможно даже затаённую злобу и какую то обиду. А судя по тому, что сказал отец — Стасу тоже сейчас не сладко, его попытаются уволить, и если не найдётся никого кто сможет заступиться за этого сильного, пусть с виду и неказистого, разумного — то ему тоже конец.
— Ты сегодня едешь в клинику. — Говорит зашедшая Галина.
Отца в этот раз не было с ней, впервые такое случилось, что бы она сама заговорила с девушкой, и выражение лица у неё было торжествующее, Кариниэль это не понравилось и она осторожно сказала:
— Отцу это не понравится.
Галина как будто не замечала угрозы в словах девушки, продолжала радостно:
— В связи с твоей временной недееспособностью, мне пришлось убедить твоего отца в этом.
— Ты же не… — Начала девушка, но её перебил резкий голос, и удар в грудь:
— Мы расписались позавчера, пока ты там со своими гоблином развлекалась.
Дыхание вернулось не сразу, в глазах наконец стало проясняться, эльфийка сказала хрипло:
— Он не гоблин, а в клинике поймут, что я не больна, там не идиоты работают, и тогда тебе конец.
— Дура, клиника принадлежит мне, — Говорит улыбаясь, эта страшная женщина: — Когда из тебя там сделают овощ, я к этому времени рожу твоему отцу наследника, он забудет про тебя, я позабочусь об этом, а санитарам разрешу пользовать твоё тело, по выходным конечно, ты будешь всё понимать, но сделать ничего не сможешь, поверь, это не сложно устроить.
— Охрана, охрана-а-а! — Закричала девушка в ужасе.
Галина разжала один кулак, и в нём девушка увидела небольшой прямоугольник, сделанный из чёрного металла, она видела такое у отца — он использовал эти амулеты что бы их разговоры с партнёрами никто не мог подслушать.
Паника накатила волной, девушка попыталась рвануться — но тут ей прилетел очередной удар в грудь, дыхание спёрло, а потом следом хлёсткая пощёчина. Галина в это время взяла и своими длинными ногтями поцарапала себе лицо, а потом у неё под глазом медленно проявился синяк, она закричала:
— Помогите!
В комнату ворвались охранники, женщина сидела на полу и рыдала, а эльфийка непонимающе смотрела на происходящее, а через ещё мгновение заходит отец, который подбегает не к сидящей на полу дочери, а сразу к Галине, и начинает её обнимать, и спрашивать всё ли у той хорошо и что случилось.
— Я зашла… Просто поговорить… Она сказала, что я хочу забрать всё что у неё есть… Тебя… Чёртово наследство… Какие-то деньги… Да зачем мне эти долбанные деньги… Я просто хотела поговорить с девочкой… А она… — Галина так натурально рыдала, что девушке даже на мгновение показалось — а может она и правда сошла с ума и человек права?!
Отец даже не смотрит на дочь, просто говорит охране:
— Взять её, отвезите в клинику. — Потом поворачивается к Галине, и спрашивает: — Какой режим лучше выбрать?
— Не знаю, девочке плохо, нельзя пока её травмировать и допустить что бы она травмировала сама себя, думаю третий будет в самый раз. — Хныкая и потирая царапины на щеке говорит она.
— Отец, она врёт, да послушай же ты, она хочет чего-то от тебя, отец! — Кричит хрипло эльфийка, когда голос наконец возвращается.
— Всё будет хорошо. — Не обращая на неё внимания, говорит отец Галине, добавляя охране: — Вы всё слышали, передайте врачу про режим.
Охрана, не церемонясь накидывает на неё пальто, будто боясь, что она простынет, и буквально тащит девушку над дорогим ковром, а эльфийка выплёвывает в лицо Галине, когда её проносят мимо, хрипит изо всех сил:
— Он придёт за тобой, тварь, придёт и отправит тебя в инферно, и там уже будут пользовать тебя, мразь, слышишь меня, сука, отправит тебя прямо в ад!
На самом деле она не была уверена что он придёт за ней, не была уверена что единственный разумный который помогал и поверил ей, спасёт её, но ведь нашла она в своём пальто жёлудь который не стала выбрасывать, и сейчас вспоминая об этом, думала еще и о его странных глазах, тогда, когда он впервые провожал её до дома и взял за руку, там, в глубине чёрных расширившихся зрачков горел красный огонёк, который так её напугал, и она знала что это значит — инферно, преисподняя, твари с ТОЙ стороны. И странно — но это успокаивало, как и жёлудь в кармане, даровало хоть немного уверенности что она не осталась одна. Ведь те, в ком хоть немного есть связи с инфернальными планами — они всегда идут до конца, чего бы это не стоило, и две мировые войны пример этому, остановить удалось их только путём почти полного истребления народов, которые использовали заёмную силу. Так что, если Стас решит помочь, она не завидовала Галине и её прихвостням, они и правда все отправятся прямиком в ад, возможно и её она отправит туда же, но это уже не важно.
— Он придёт. — Шептала она себе под нос как заведённая: — Не может не прийти, больше не кому, он обязательно придёт.
Глава 6
Проснулся с ужасной головной болью, и снять её не помогали никакие мои скудные умения в лекарской магии, а когда пытаясь встать с пола обнаружил что всё тело ноет и болит, в довесок пришлось доползти до туалета и меня хорошенько вырвало. Уже опаздывал на работу, и махнул рукой на спешку, если опаздываешь — не важно уже на сколько, пол часа или час, никогда не понимал разумных, которые сломя голову несутся, пытаясь опоздать не на двадцать минут, а на пятнадцать.
Принял душ, немного полегчало, но есть не стал — ещё подташнивало и болел живот, надеюсь не язвенное кровотечение. Надо заехать на выходных к бабушке, пусть подлатает мой желудок, она, конечно, не целитель что бы полностью избавить от этого недуга, но залечить сможет до какой-то степени. Будет, конечно, ругаться, и причитать — выхода всё равно нет, не тратить же всю мою «премию» от эльфийки на мага-целителя?
Одел запасной набор формы, а вчерашнюю бросил в стиральную машину и включил её, сам же накинул куртку и влез в ботинки, вышел на лестницу.
— Стас, что за дела, что там вчера у тебя было?! — Кричит сосед с этажа выше, здоровый полуорк. — Жена с малым не могли заснуть до двух ночи, нехорошо!
— Прости, Сём, больше не повторится. — Отвечаю ему.
— Добро, со всеми бывает, главное, что бы в привычку не входило. — Говорит сосед, и слышу, как за ним закрывается тяжёлая стальная дверь.
Стою еще пару минут на лестнице, но больше никто не выходит, чтобы меня поругать за вчерашнее, пожимаю плечами и иду на улицу. Идёт снег, всё подморозило — температура опустилась, так что улицы опять покрылись коркой льда, который, разумеется, никто не убирает. Видел лишь пару гоблинов, долбающих мусоропровод, пытаясь его прочистить, но выходило у них плохо — шума много, а толку никакого. Гоблины, что с них взять, зато дёшево обходится городу такая рабочая сила.