Колдуны и герои — страница 10 из 47

— Он всегда смеялся, — кивнул Плачущий.

— Странная из вас пара, — заметил Ланс. — Как-то уж очень удачно совпали ваши имена.

— Это не совпадение, — сказал Плачущий. — Я был первым учеником Алого Ястреба и получил свое прозвище благодаря особенности, о которой вам уже рассказал. А когда к учителю пришел Смеющийся, он еще не был Смеющимся. Это Алый Ястреб сделал его таким.

— Смешливым?

— Безумным. Смеющийся прошел по пути чародея дальше меня, и что-то на этом пути повредило его рассудок. Он мог творить магию, мог разговаривать, мог здраво рассуждать, он мог даже вести за собой войска. Но он все время смеялся. Иногда он смеялся даже во сне.

— Видимо, ваш учитель находил сие забавным, раз ничего не предпринял по этому поводу.

— Смеющийся был талантливее меня, — сказал маркиз Тилсберри. — Меня Алый Ястреб взял в обучение скорее по политическим причинам. Мой отец до войны обладал большим влиянием при дворе, а первому министру нужен был еще один рычаг давления на короля.

— Сейчас это уже не имеет никакого значения, — заметил Ланс.

— Да, Алый Ястреб проиграл свою войну. Он мертв. Мой отец тоже.

— Соболезную, — сказал Ланс.

— Спасибо, — сказал Плачущий. — Мы с ним не очень-то ладили, но все же это он способствовал моему появлению в этом мире.

— Я своего отца вообще не знал, — сказал Ланс, не зная, зачем он вообще говорит об этом с едва знакомым юношей, который, вполне возможно, явился сюда за его головой. — Его убили до того, как мы могли бы познакомиться.

— И так тоже бывает, — кивнул Плачущий. — Вы были слишком молоды?

— Я был слишком далеко от дома, — сказал Ланс. — Меня вырастили приемные родители. Впрочем, их тоже убили.

— В ваших краях была война?

— Еще какая, — сказал Ланс.

— И кто победил?

— Сложно сказать. Я-то ее проиграл в любом случае, хотя та война значила для меня куда больше, чем нынешняя.

— Вы, видимо, очень издалека, — сказал Плачущий. — Потому что в наших краях давно не было больших войн.

— Считайте, что вам повезло.

— Некоторым людям нравится воевать.

— Я не из их числа.

— Но у вас это очень хорошо получается.

— Это не моя заслуга, — сказал Ланс. — Это, скорее, мое проклятие.

— Вы не пробовали его снять?

— Есть проклятия, которые снять невозможно.

— Невеселый у нас получается разговор.

— Какие времена, такие и разговоры.

Плачущий потянулся за вином и разлил его по кубкам.

— За наших отцов, — провозгласил он. — За тех, кто пал.

Ланс выпил и решил, что этот юноша с тонкими чертами лица и не по возрасту мрачным взглядом ему нравится. Конечно, не настолько, чтобы вызвать колебания, если тот вдруг потянется за мечом, но все же.

— И каковы твои дальнейшие планы на жизнь? — поинтересовался Ланс, сам не заметив, что уже перешел с маркизом на «ты». Маркиза, впрочем, это не покоробило.

— Я хотел бы на некоторое время остаться здесь, если вы позволите, — сказал Плачущий. — Меня ищут…

— И здесь тебя будут искать в последнюю очередь, — согласился Ланс. — Это разумно, но я бы на твоем месте подумал об отъезде за границу.

— На пограничных заставах меня будут искать в первую очередь, — сказал Плачущий.

— Да и черт с тобой, оставайся, — сказал Ланс. — Крепость большая, пустых комнат тут полно.

— Я не стану нахлебником, — сказал Плачущий. — У меня есть золото.

— Золото — это хорошо. Но учить тебя я все равно не стану, — сказал Ланс.

Плачущий кивнул.

— И вот еще что, — сказал Ланс. — У тебя есть какое-нибудь имя? Мне не слишком нравится твой прозвище, а обращаться к тебе, как к маркизу, кажется мне слишком официальным и утомительным.

— Джеймс, — сказал Плачущий.

— Это уже лучше. И ты тоже можешь звать меня по имени.

— А я буду называть его Плаксой, как и раньше, — возвестил Ринальдо, нетвердой походкой вваливаясь в обеденную залу. — И я должен заметить, что в этом замке подбирается чертовски странная компания.

— Ринальдо, — сказал Плачущий.

— Плакса, — сказал Ринальдо. — Ты откуда тут взялся и зачем?

Плачущий пожал плечами.

— Мы все ходим по этой жизни странными дорогами, — сказал он.

— Я думал, тебя уже давно убили на одной из этих дорог.

— Забавно, но я думал то же самое про тебя.

— Не нахожу в этом ничего забавного.

— Ты всегда был чересчур серьезен для шута.

— Я больше не шут. Я теперь — виночерпий.

— Похоже, ты наливаешь только себе.

— Ты что-то слишком рано, Ринальдо, — сказал Ланс, вмешиваясь в этот милый диалог старых знакомых. — Все получилось не так, как ты планировал?

— У них наверняка обточенные кости, — сказал Ринальдо. — И крапленые карты. А уж девки до чего страшные…

— Есть в мире и постоянные вещи, — сказал Плачущий. — Короли умирают, войны заканчиваются, изменники идут на эшафот, а Ринальдо все тот же пьяница и игрок.

— Должен же быть хоть какой-то островок стабильности, — сказал Ринальдо.

— Джеймс останется с нами, — сказал ему Ланс.

— Какой еще, к черту, Джеймс? — удивился тот. — А, ты имеешь в виду Плаксу. Пусть остается, я не против. А теперь, если вы тоже не против, я пойду спать. У меня был очень насыщенный день.

Глава четвертаяОпасные визитеры

На следующий день обоз с трофеями Ланса так и не прибыл. И на следующий день тоже. Когда прошла целая неделя, а вереница повозок так и не появилась, Ланс признал, что ждать дальше не имеет смысла. С караваном явно что-то случилось, и теперь будет сложно установить, что именно. Разбойники, соседи, недовольные появлением в их краю новичка, или же сами королевские гвардейцы решили, что добыча Ланса будет неплохой прибавкой к их пенсии.

Сэр Гант предлагал послать на поиски конный разъезд, но Ланс решил не рисковать людьми. Людей и так было слишком мало.

Ринальдо черпал вино, правда, большей частью, он сам его и пил. Плачущий шатался по замку, как призрак, и местные от него шарахались. Вступать в ним в диалог никто не хотел. Ланс наслаждался скукой и покоем, стараясь избегать любого общества, и прикидывая, долго ли этот покой продлится. Что-то, возможно, это был его богатый жизненный опыт, подсказывало, что недолго.

Сэр Гант делал вид, что совсем не удивлен появлением в замке еще одного гостя и вопросов про чародея не задавал. А может быть, он и на самом деле не удивился.

Однажды Ланс поднялся на галерею и застал там Плачущего вместе с леди Катрин. Они могли бы стать хорошей парой, подумал он. Мятежник и дочь мятежника. В конце концов, чего им обоим терять?

Ланс улизнул с галереи незамеченным.

Вечером того же дня запыхавшийся Джори сообщил, что к замку приближается группа всадников.

— Закрыть ворота? — спросил он.

— Не вижу смысла, — сказал Ланс. — Эти ворота удержат снаружи только очень законопослушного человека, а таких бояться не следует.

Тем не менее, кое-какие меры Ланс принял. Он приказал слугам укрыться во внутренних помещениях замка, а сам вышел во двор, не забыв нацепить на пояс меч. Справа от него был Джори, слева — сэр Гант, где-то за спиной суетился Ринальдо. К некоторому удивлению Ланса, вскоре к ним присоединился и Плачущий, которому вообще-то следовало держаться подальше от любопытных взоров. На поясе маркиза Тилсберри тоже висел меч.

Всадников было девять, и трое из них носили тяжелую броню. Плохой знак, подумал Ланс, наблюдая, как они спешиваются около ворот. Главным, судя по всему, был исполинских размеров бородач, носивший на щите герб в виде красного яблока.

— Который из вас тут сэр Ланселот? — рявкнул бородач на весь двор.

Ланс чуть наклонил голову и сделал шаг вперед.

— По моему мнению, вы недостойны быть рыцарем, — заявил ему бородач. — Я, сэр Осмунд Грендбек, бросаю вам вызов!

— Я вас впервые вижу, — заметил Ланс.

— Вы убили моего брата на Золотом луге!

— И что же в этом недостойного? — осведомился Ланс. — Ваш брат был изменником.

Вместо ответа сэр Осмунд содрал с руки тяжелую латную перчатку и швырнул Лансу в лицо. Ланс выбросил вперед руку, поймал перчатку и бросил обратно. Сэр Омсунд его проворством не обладал, тяжелый, обшитый железом аксессуар врезался рыцарю в лицо, из сломанного носа брызнула кровь.

Спутники сэра Осмунда схватились за мечи.

— Стойте! — прикрикнул на них сэр Осмунд, выплевывая на булыжники двора выбитый зуб. — Я так понимаю, что вызов принят.

— Вы поняли правильно, — сказал Ланс, обнажая меч.

— Наденьте доспехи, — буркнул сэр Осмунд. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в отсутствии рыцарской чести.

— Мне доспехи без надобности, — сказал Ланс. — А вас все равно не спасут.

— Как знаете, — сэру Осмунду подали шлем, он приладил его на голову, закрыл забрало, вытащил из ножен длинный меч.

Они сошлись.

Многие сильные люди делают ставку на этот свой единственный козырь, пренебрегая техникой, и сэр Осмунд был из их числа. Он был силен, как бык, но слишком прост и неповоротлив. Ланс легко уходил от его могучих, размашистых ударов, атаковал с флангов, и уже третьим выпадом попал в сочленение доспехов на правом плече. Сэр Осмунд взревел, подобно медведю, и переложил меч в левую руку. Ту самую, с которой он снял перчатку несколькими минутами ранее.

Ланс использовал финт, которому его учили еще в юности. Выпад, уход, ложный замах, изменение атаки и укол в запястье. Укол, потому что в юности Ланс тренировался не на мечах, а на рапирах, куда более тонком и элегантном оружии. Рапира только пронзила бы руку, меч же почти отрубил сэру Осмунду запястье.

Рыцарь выронил свой клинок.

— Вы все еще можете сесть на лошадь и уехать, — сказал Ланс.

Трясущейся правой рукой рыцарь стащил с себя шлем. Лицо его побледнело и покрылось испариной.

— Уезжайте, — повторил Ланс. — Я вовсе не жажду вашей крови.

Не перевелись еще на свете упрямые люди. Сэр Осмунд вытащил из-за пояса кинжал.