— От замков я тоже предпочитаю держаться подальше, — сказал менестрель.
— Как же ты сводишь концы с концами при твоем-то занятии?
— Я не против того, чтобы петь в замках, — сказал менестрель. — Но ночевать в замке… Бррр, с этим у меня тоже связаны не самые приятные воспоминания.
— Может, пришло время задуматься о смене профессии? — поинтересовался Ринальдо. — Я имею в виду, когда ты бродишь по дорогам и поешь свои песенки, тебя подстерегает множество опасностей, как бы ты ни был осторожен.
— Тем не менее, я стараюсь минимизировать риски.
— И где же ты спишь по ночам?
— В каком-нибудь крестьянском доме, чей хозяин покажется мне достаточно миролюбивым.
— А еще лучше, чтобы там и вовсе не было хозяина, — подхватил Ринальдо. — Веселые крестьянские вдовушки не дадут заскучать ночью, не так ли?
— Эта реплика выдает в тебе городского жителя, — сказал менестрель. — Чего ты от меня хочешь, маленький человечек?
— Называй меня карликом, — попросил Ринальдо. — Или «низкорослым малым» из твоей предпоследней песни. Тем самым, что рифмуется с «героем усталым».
— Не самая удачная моя рифма.
— Может быть, — согласился Ринальдо. — Но мне интересно, поют ли такие песни в столице? Пусть и с более удачными рифмами?
— Я уже полгода не был в столице.
— Сочувствую, — сказал Ринальдо. — Но я спрашивал не об этом. Все знают, что бродячие певцы обмениваются информацией друг с другом. События происходят в разных частях страны, и невозможно всем менестрелям присутствовать на каждом из них, тем не менее новые песни на злобу дня все-таки появляются с совсем небольшой задержкой во времени. И это я не говорю уже об информации более практического характера, вроде той, стоит ли петь определенные песни в определенных провинциях или в присутствии определенных людей. И я уверен, что даже если бы ты не был в столице уже десять лет, ты все равно бы точно знал, какие песни там можно петь, а какие нет.
— Ну и что?
— Так я повторяю свой вопрос, — сказал Ринальдо. — Поют ли в столице песни, похожие на ту, которую ты исполнил предпоследней?
— Видимо, у карликов и ум короткий, — сказал менестрель.
— Иными словами, не поют.
— По крайней мере, с тех пор, как двоим уличным певцам вырвали языки, — сказал менестрель.
— А это все почему? Потому что вы, ребята, неудачно подбираете рифмы, — провозгласил Ринальдо. — «Низкорослый малый» и «герой усталый» — это еще пустяки по сравнению с «король со грудью впалой». За такое не языки рвать, за такое головы рубить надо.
— Мне очень интересно твое мнение по поводу стихосложения, но я тороплюсь, — сказал менестрель, поправляя на плече ремень от гитары.
— Кто понял жизнь, тот не спешит, — сказал Ринальдо. — Мы можем степенно прогуляться до замка Нарда, и ты получишь не только кров, но и горячий ужин. И, чем черт не шутит, может быть, какая-нибудь из смазливеньких служанок одарит тебя своим вниманием. И не только вниманием, если ты понимаешь, о чем я.
— Замок Нарда… — задумчиво произнес менестрель. — Я уверен, что слышал это название раньше, и совсем недавно, но не могу вспомнить, с чем оно связано.
— С твоей предпоследней песней, — ухмыльнулся Ринальдо. — Замок теперь принадлежит «герою усталому». И я уверен, что ему понравится твое пение. Он тебе даже заплатит.
Менестрель явно чувствовал себя не в своей тарелке. На его лице застыло испуганное выражение. Стараясь избегать взглядом Ланса, и наткнувшись Плачущего, с мрачным видом вертящего в руках пустой бокал, менестрель решил, что узор на потолке заслуживает более пристального внимания, так что он заканчивал свою песню, картинно задрав голову.
Баллада была длинной, а менестрелю хотелось закончить ее поскорее и последние три куплета он пропел почти скороговоркой.
— Потрясающе, — вынес свой вердикт Ланс.
— Я знал, что тебе понравится, — хмыкнул Ринальдо. — На меня эта песня произвела такое впечатление, что я аж протрезвел.
И, стараясь исправить это досадное упущение, карлик налил себе еще вина.
— Не понимаю, чему вы удивляетесь, — сказал Плачущий. — Король, в самом начале своего правления развязавший междоусобную войну, не будет пользоваться большой популярностью у простого народа, потому и появляются такие песни. Если бы сэр Ланселот не дал им повода позубоскалить, практически в одиночку выиграв эту войну, они нашли бы другой повод, только и всего.
— Это очень ценное наблюдение, Плакса, — сказал Ринальдо. — Но так уж случилось, что в этой песне фигурирует сам Ланселот. Ну, и я вдобавок.
— Может быть, тебе не стоит называть меня так при посторонних? — буркнул Плачущий, бросая взгляд в сторону менестреля, который после окончания песни стоял с совершенно потерянным видом. Потолок уже получил свою долю внимания, и теперь менестрель тщательно рассматривал пол.
— Да он все равно тебя узнал, — беспечно сказал Ринальдо. — Мой тебе совет, Плакса, если хочешь остаться неузнанным, не стоит носить одежду с фамильным гербом.
— Я не знал, что ты притащишь к нам на ужин гостей.
— Кстати, о гостях, — Ланс махнул менестрелю рукой. — Садись за стол, поешь, выпей вина.
— Может быть, мне лучше поесть на кухне, милорд?
— И то верно, — согласился Ланс. — Ринальдо, распорядись, чтобы певца накормили, а потом предоставили ему комнату с теплой постелью.
— Еще я обещал, что ему заплатят за выступление, — сказал Ринальдо. — Понимаю, что я взял на себя слишком много, и он спел всего одну песню, но очень уж он не хотел сюда идти.
— Оно того стоило, — согласился Ланс. — У меня нет с собой денег. Джеймс, ты не мог бы…?
— Конечно, — чуть скривившись, Плачущий сунул руку в карман и бросил менестрелю золотую монету.
— Спасибо, милорд.
Ринальдо и менестрель с чуть посветлевшим лицом отправились на кухню.
— Ты слишком много позволяешь этому шуту, — заметил Плачущий. — Странно, что он еще не водит сюда своих шлюх и не требует с ними расплатиться.
— Тебе не понравилась песня? Там был куплет и про тебя.
— «Второй ученик трусливо бежал», — процитировал Плачущий.
— «И пятки его сверкали».
— Вранье, — сказал Плачущий. — У меня была лошадь.
— Простим бродячему певцу эту небольшую поэтическую вольность, — сказал Ланс.
— Чертов певец видел меня здесь, — сказал Плачущий. — Через неделю эту новость будет обсуждать все королевство.
— Какая разница? Тебя не будет здесь уже завтра.
— Тебе легко говорить. За мной охотится полкоролевства, а нам придется две недели идти вдоль его побережья.
— Если король слышал эту песню, а он наверняка слышал нечто подобное, я теперь тоже далеко не в фаворе.
— Если бы ты не отверг предложенные тебе милости, сейчас никто бы не пел и тебе таких песен, — сказал Плачущий. — А о короле все равно бы пели какие-нибудь гадости. Редкий монарх может снискать расположение черни в первый же год правления, и обычно такое случается, если его предшественник был сумасшедшим деспотом и тираном, и устраивал массовые казни накануне каждого праздника. А отец Леонарда был обычным правителем. Может быть, не самым мудрым, но и особых безумств за ним не числилось.
— А еще он внимательно слушал советы твоего учителя.
— Алому Ястребу не стоило развязывать войну, — сказал Плачущий. — Но все остальное он делал правильно.
— Бывает так, что одна глупость перечеркивает годы, наполненные правильными решениями, — сказал Ланс.
— Собственный опыт? — поинтересовался Плачущий.
— Вряд ли, — сказал Ланс. — Моя жизнь практически и состояла из одних безумств.
— Тебя послушать, так тебе больше сотни лет.
— В разных мирах время течет по-разному, так что я этому не удивлюсь.
— Расскажешь мне о других мирах?
— Почему бы и нет? Во время плавания у нас будет много свободного времени.
— Но я сойду раньше.
— Я с вами, — заявил вернувшийся в залу Ринальдо. — То есть, не поймите меня неправильно, мое желание высадиться в Рияде равно моему желанию сойти на берег в любом другом месте с компании с Плаксой, но я чувствую, что небольшое морское путешествие пойдет на пользу моему здоровью.
— Не думаю, что тебе что-то угрожает, — сказал Плачущий.
— Конечно, — радостно согласился Ринальдо. — Особенно после прозвучавшего в песне намека, что ты предпочел мое общество обществу короля.
— Это всего лишь песня.
— Она показывает настроение народа, — сказал Ринальдо. — Менестрели поют о том, что люди хотят слышать. Иначе им никто не заплатит.
— Выходит, народ за тебя, — заметил Плачущий.
— А что толку, если король против? Народ придет на площадь, чтобы разрушить эшафот и отбить меня у палача?
— Ты преувеличиваешь свою ценность как для народа, так и для короля.
— Я разговаривал с этим менестрелем по дороге сюда, — сказал Ринальдо. — В столице неспокойно. Люди не любили Алого Ястреба, но и молодой король им тоже не нравится. На фоне этого фигура Ланселота приобретает чуть ли не мистический ореол. Люди считают, что после расправы с первым министром тебе следовало убить и короля, и лишь какая-то случайность тебе помешала. Ну, и король отослал тебя подальше. В этих речах нет правды, но они больно бьют по королевскому тщеславию.
— Если король слышит такие речи.
— О, я уверен, что ему докладывают, — сказал Ринальдо. — Пожалуй, я ошибся, когда предрекал угрозу только со стороны друзей Алого Ястреба. Открыто король против тебя не выступит, но…
— Не начинай только свою любимую песню про убийц, лезущих через стены под покровом ночи, — взмолился Ланс.
— Ты и сам все понимаешь, — сказал Ринальдо. — И, кстати, потеря твоего обоза теперь предстает в новом свете. Его ведь королевские гвардейцы сопровождали…
— Вряд ли информация о том, что я впал в немилость, достигла их ушей так быстро, — сказал Ланс.
— А что, если у них был тайный приказ? — поинтересовался Ринальдо. — Что, если Леонарда так оскорбил твой отказ присоединиться к его двору, что он решил расправиться с тобой еще до того, как пошли слухи? Что, если у гвардейцев было распоряжение выпроводить нас подальше от столицы, а потом заколоть спящими в какой-нибудь глухой провинции? И только твое нетерпение увидеть замок помешало этому плану?