— О, я, конечно же, не против, — сказал Балор. — Желаете навестить дядюшку Франца? Конечно же, я не стану возражать против этого визита. Да и климат в Лонгхилле гораздо мягче, чем здесь. Я и сам подумываю перебраться туда попозже, когда отойду от дел.
— Разве настанет тот миг, когда дела в этом мире перестанут требовать вашего внимания? — Плачущий подпустил в голос немного язвительности, но Балор не обратил на это внимания.
— Когда-нибудь я собираюсь уйти на покой, как и все мы, — сказал Балор. — И успех вашей миссии может приблизить это время.
— Да, мессир, — Плачущий склонил голову.
— А вот тебя, дружок, я не узнаю, — Балор уставился на Ринальдо. — Но ты похож на шута.
— Я и был шутом.
— Путешествие, конечно, будет долгим, но все же не таким долгим, чтобы брать с собой специального человечка для увеселений, — сказал Балор. — Хотя это и не мое дело, сэр Ланселот.
— Он тоже проделает с нами лишь часть пути, — сказал Ланс.
— И сойдет на берег в Лонгхилле? — уточнил Балор. — Что ж, это ваше право и ваш выбор, сэр Ланселот.
— Я тоже так думаю.
— Я ничего не имею против такого выбора спутников и того факта, что они собираются сойти в Лонгхилле, — сказал Балор. — Княжество Лонгхилл — прекрасное и очень спокойное место. Но что касается тебя, Плачущий, я буду очень разочарован, если ты поддашься искушению и тоже покинешь корабль и сэра Ланселота до того, как вы окажетесь на юге. Ты меня понимаешь?
— Да, мессир.
— Я горжусь тобой, — Балор положил руку ему на плечо. — Ложа скорбит о смерти твоего учителя. Когда ты вернешься с победой, я сам позабочусь, чтобы ты закончил свое обучение.
А без победы Плачущему лучше и вовсе не возвращаться. По крайней мере, Ланс прочел контекст обещания Балора именно таким образом. И даже если Ланс и ошибся в этой оценке, для Плачущего все равно пришло время занять свое место в строю. Отсрочки, на которую он так надеялся, Балор ему не предоставил.
Глава седьмаяКруиз
Пока слуги перетаскивали вещи Балора в замок, волшебник и его ученик смотрели вслед удаляющемуся от берега кораблю.
— Погода благоприятствует нашему предприятию, — сказал Счетовод. — Это хороший знак.
— Попутный ветер — это только попутный ветер, — сказал Балор. — Не стоит искать знаки там, где их нет.
— Да, учитель.
— Знаки нужны слабым.
— Вы полагаете, сэр Ланселот настолько силен, что сам сможет написать свою судьбу?
— Сэр Ланселот не таков, каким он хочет казаться, не таков, каким его видят другие, и даже не таков, каким вижу его я, — сказал Балор. — Мне сложно сказать, что он может, а что находится за пределами его возможностей.
Лицо Счетовода не изменилось.
— И еще, — сказал Балор. — Мне не нравится, когда нас никто не слышит, а ты все равно встаешь в позу «ученик-учитель», и делаешь это слишком явно.
— Простите.
— Тебе не хуже меня известно, почему выбор Ложи пал на сэра Ланселота, — сказал Балор. — Ты видел его. Твое мнение не изменилось?
— Его шансы выше, чем у любого из его предшественников, но тем не мене, они ничтожны, — сказал Счетовод. — И вы знаете, что это не просто мое мнение. Я считаю вероятности, я могу предсказать, чем кончится то или иное событие.
— Я ценю эту твою способность, — сказал Балор. — Я думал, что ты можешь быть полезен сэру Ланселоту, но коль уж он нашел общий язык с Плачущим… Ты пригодишься мне здесь.
— Благодарю.
— Все же, очень странную компанию мы проводили сегодня в путь, — сказал Балор. — Убийца волшебников, ученик волшебника, дочь изменника и карлик.
— Я узнал карлика. Это бывший шут Алого Ястреба.
— Похоже, сэр Ланселот умеет находить друзей в самых неожиданных местах, — сказал Балор. — Это тоже полезная способность. А что ты думаешь о Плачущем?
— Второй ученик Алого Ястреба был талантливее.
— Но он мертв, — сказал Балор. — И я спросил тебя не об этом. Тебе не кажется странным этот союз?
— Плачущий пришел к сэру Ланселоту не в поисках мести. Он недостаточно храбр для этого, и он слишком хочет жить. Он может лишь ударить в спину, и только в том случае, если будет полностью уверен в отсутствии последствий.
— Я тоже считаю, что здесь он искал не мести, а убежища, — согласился Балор. — Но почему он обратился за убежищем к сэру Ланселоту, а не пришел к нам?
— Ложа его учителя не поддержала.
— Но и не остановила, — сказал Балор.
— Возможно, он почувствовал обиду, — сказал Счетовод.
— Сэр Ланселот убил его учителя, — сказал Балор. — А мы его всего лишь не поддержали, так что вряд ли тут идет речь о простой обиде. Должен быть какой-то другой мотив.
— Страх? — предположил Счетовод.
— Неужели Ложа страшнее человека, который убил уже двоих магов, которых он знал?
— Или он боится чего-то еще, — сказал Счетовод. — Вы хотите, чтобы я применил свои способности и просчитал его мотивы?
— Почему бы нет, — сказал Балор. — Сэр Ланселот любезно представил свою крепость в наше пользование, и я думаю, что мы можем задержаться тут столько, сколько потребуется. Может быть, причина в молодой леди Риттер?
— Не думаю, что они были знакомы до войны Алого Ястреба и короля.
— Но не мешало бы это проверить, — сказал Балор. — Поспрашивай прислугу… хотя, нет, у тебя это плохо получается. Я сам задам эти вопросы, пока мы будем пользоваться гостеприимством сэра Ланселота. А ты веришь, что леди Катрин сойдет с корабля в Лонгхилле?
— Она может не захотеть, но Плачущий заставит ее сойти.
— А нет ли вероятности, что леди Карин поднялась на борт корабля не ради Плачущего, а ради самого сэра Ланселота?
— Нет. Плачущий молод и знатен, он происходит из очень старой семьи. Сэр Ланселот — человек без рода и племени.
— Он не так уж стар, — сказал Балор. — Он — герой войны, и сам король посвятил его в рыцари.
— Леди Карин уже вышла из того возраста, в котором женщины ценят в мужчинах лишь их доблесть и честь, — Счетовод чуть качнул головой. — Ей пора уже думать о будущем. Стать более прагматичной.
— Плачущий — сомнительный приз, и будущее его так же туманно, как и будущее сэра Ланселота.
— Она сама — сомнительный приз. Дочь предателя, поднявшего меч против короля и лишенного замка и титула. Ее положение непрочно, как постройка из соломы. Женщине нужен муж, и если ее выбор ограничен только этими двумя, она выберет Плачущего.
— Ты ничего не понимаешь в женщинах, Счетовод.
— Как скажете.
— Ты думаешь, что их действия можно просчитать, как и действия мужчин. Но это не так. Зачастую женщины поступают не так, как советует им разум, и даже ты не сможешь найти логику в их поступках.
— А может быть, она на самом деле просто плывет в Лонгхилл к дядюшке Францу.
— Да, — согласился Балор. — А из моря сейчас вылезет гигантское чудовище и пожрет нас обоих.
Счетовод посмотрел на море.
— Это была шутка, — сказал Балор.
— Я понял.
— Ты понимаешь шутки, но никогда не смеешься. И вот эта твоя особенность мне не очень нравится.
— Простите.
На «Индеворе [1]» (Ланс нашел название корабля довольно ироничным) оказалось всего три свободные каюты. Одна из них досталась Лансу, другая — леди Катрин и ее служанке, а третью пришлось поделить между Плачущим и Ринальдо. Ланс уже представлял, как здорово им будет путешествовать в компании друг друга.
Капитан Мактиг был кряжист, бородат и носил в ухе серьгу. Он ничуть не удивился при виде разномастной компании, которая поднялась на борт его судна. В конце концов, его корабль был зафрахтован волшебниками, а волшебникам положено быть странными и водиться с не менее странными субъектами. Против присутствия на корабле женщин он тоже не возражал. Видимо, в этом мире ничего не слышали о подобной примете, предрекающей судну всяческие несчастья и даже гибель.
Едва Ланс и его спутники познакомились с капитаном, как матросы втянули шлюпки на борт, ветер ударил в поднятые паруса «Индевора» и корабль направился в открытое море. Плачущий и леди Катрин отправились в свои каюты, а Ланс с Ринальдо стояли на корме до тех пор, пока башни Нарды не скрылись из поля зрения.
— У меня такое чувство, будто я вижу этот берег в последний раз, — сказал Ринальдо.
— Будут и другие берега, — сказал Ланс. — Не думаю, что ты будешь скучать по этому месту.
— Мы с ним расстались слишком быстро, и я не успел к нему привязаться, — согласился Ринальдо. — Но все равно во всем этом есть что-то печальное.
— У тебя не было такого же ощущения, когда ты покидал Штормовой замок?
— Если ты помнишь, мы ехали верхом, — сказал Ринальдо. — Я оглянулся пару раз, а все остальное время следил за тем, чтобы не слететь с лошади и не свернуть себе шею. А тут я могу просто стоять и смотреть, как крепость, бывшая моим временным пристанищем, растворяется вдали.
— Смотри в другую сторону, — посоветовал Ланс.
— Там нет ничего интересного.
— Если ты все время смотришь только назад — это один из признаков старости.
— Так я уже и не молод, — сказал Ринальдо. — Знаешь, такая странная штука… я никогда не чувствовал, что я живу. То есть, я, конечно, существовал и даже иногда мыслил, но это была вроде как подготовка к настоящей жизни. Я все время ждал, что она вот-вот начнется, стоит мне только выбраться с улицы, или пойти в услужение к первому министру, или… Все время у меня были какие-то ожидания, потому что я просто не мог поверить, что кривлянье на потеху пьяных гостей или воровство на улицах — это и есть моя настоящая жизнь. Что это как бы не со мной даже происходит. Это как спектакль, в котором я вынужден играть, и когда представление закончится и раздадутся аплодисменты, я поклонюсь публике и пойду домой. В свой настоящий дом, которого у меня никогда не было.
— Многие люди настолько озабочены вопросами собственного выживания, что у них нет времени даже думать на такие темы.