Один из них, с капающей с клыков мутной слюной, приземлился в считанных шагах от Ринальдо, и карлик, замирая от страха, разрядил в него свой арбалет. Болт попал гулю в грудь и опрокинул его на доски, топорик кого-то из матросов закончил дело.
Ринальдо бросил в желоб новый болт и принялся крутить ворот, натягивая тетиву, ожидая, что в любой момент зубы очередной твари могут впиться ему в глотку.
Если раньше легкий бриз дул с моря, принося в город свежий морской воздух, то теперь над Риядом властвовал горячий ветер, идущий со стороны пустыни, и свежести в нем было меньше, чем порочных стремлений в голове юной монашки. Запах гниения, ставший несоизмеримо сильнее, буквально выворачивал наизнанку, и Плачущего стошнило.
Одновременно с этим в уши путников ворвался дикий вой, берущий начало в разных концах Рияда и разносящийся над всем городом.
— Судя по звуку, их тут не десятки, а сотни, — мрачно констатировал Ланс. — А может быть, даже тысячи.
— Будь они прокляты, — пробормотал маркиз Тилсберри.
— Так они вроде бы уже прокляты, — заметил Ланс. — Если я правильно понимаю суть истории, которую ты мне недавно рассказывал.
— И они голодны, — сказал Плачущий. — Черт побери, как они могут быть голодны? Судя по запаху, где-то неподалеку должны быть свалены тысячи мертвых тел.
— Хороший вопрос, — сказал Ланс. — Полагаю, нам стоит озаботиться поисками ответа.
— Я предпочел бы убраться отсюда куда подальше, — сказал Плачущий.
— Понимаю твои чувства, — сказал Ланс. — Но мы тут вроде бы не за этим.
— Очевидно же, что Джемаля ад-Саббаха нет в городе.
— Но что-то же тут есть, — сказал Ланс. — Куда подевалось твое природное любопытство?
— Мне кажется, я только что выблевал его на мостовую.
— По крайней мере, это честный ответ, — согласился Ланс. — Ты уже готов идти?
— Куда?
— Туда, — Ланс махнул рукой.
— Порт в другой стороне.
— Я знаю. Но порт нам не нужен.
— Как же тогда ты собираешься попасть на корабль?
Ланс покачал головой.
— Ты, видимо, еще не понял, — сказал он. — Но, похоже, что нам уже никак не попасть на этот корабль. Если они слышат и обоняют то же самое, что и мы, а я не вижу никаких причин, чтобы это было не так, капитан Мактиг уже распорядился поставить паруса и «Индевор» вот-вот покинет уютную местную гавань.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — изумился Плачущий. — А, ну да… Тебе-то это как раз на руку.
Ланс вздохнул.
— Ладно, я не буду больше ныть, — сказал маркиз Тилсберри. — И каков план?
— Я думаю, нам стоит посмотреть на источник этой вони.
— Зачем? — скривился Плачущий. — Я тебе и так, не сходя с этого места, могу сказать, что это за источник. Там куча мертвых тел. Подозреваю, что человеческих.
— Это объясняет наличие в городе большого числа падальщиков, — согласился Ланс. — Но не дает ответа на вопрос, почему они до сих пор голодны.
Вой, ненадолго прекратившийся, раздался снова. Первому гулю ответили другие, и на этот раз несколько источников шума оказались гораздо ближе, нежели раньше. Ланс обнажил меч. Маркиз Тилсберри последовал его примеру.
— Ты понимаешь, что их слишком много для нас двоих? — поинтересовался он. — Если сюда заявится хотя бы половина нынешних обитателей города, нам конец.
— Ага, — сказал Ланс. — Может быть.
— То есть, мне конец, — поправился Плачущий. — Тебе-то что, ты же бессмертный.
— Ага, — повторил Ланс. — Может быть.
— Хотя… а вот допустим, если тебя разорвут на мелкие клочки, которые в итоге окажутся пережеванными и перевариваемыми десятком разных желудков, как это скажется на твоем бессмертии?
— Не знаю, — сказал Ланс. — У меня еще не было шансов проверить такой вариант на практике.
— Сейчас будет, — мрачно пообещал Плачущий.
Гуль вывернул из-за угла. Он передвигался на четырех конечностях — так было быстрее — и когда до Ланса с Плачущим оставалось бежать еще около пяти метров, он прыгнул.
Ланс сделал шаг вперед и встретил его ударом меча. Рычание гуля перешло в булькающий хрип, который, впрочем, был недолгим.
— Хороший удар, — оценил маркиз Тилсберри. — Если они будут нападать на нас по одному, то мы обязательно победим.
— Тебе никогда не говорили, что чувство юмора у тебя проявляется в самые неподходящие для этого моменты? — осведомился Ланс.
— А кто тебе сказал, что я шучу?
Следующий гуль прыгнул с крыши. Ланс, услышавший шорох за мгновение до этого, легким движением ушел влево и пропорол твари бок. Гуль взвыл от боли. Обратным движением меча Ланс перерезал ему глотку.
— Ты как будто всю жизнь этим занимаешься, — восхитился Плачущий.
— По крайней мере, большую ее часть, — сказал Ланс. — Но получать удовольствие от процесса я так и не научился.
— Досадно.
Сразу трое гулей приближались по улице со стороны порта. Эти двигались на двух ногах, медленно, периодически останавливаясь и запрокидывая голову в призывном вое, на который отвечало все больше особей. Очевидно, хоть какой-то инстинкт самосохранения у тварей присутствовал и в данный момент он оказался таки сильнее голода.
Еще несколько шагов, и они подойдут на расстояние прыжка, подумал Плачущий и крепче сжал меч. Но сэр Ланселот не стал ждать, пока гули подойдут поближе. Он произнес короткую команду, Плачущий не расслышал отдельных слов, но ему показалось, что на ругательство эта композиция походила больше, чем на заклинание, и с меча Ланселота сорвалось три молнии, ударившие в гулей. Тех отбросило на добрый десяток метров, и их тела рухнули на брусчатку. Плачущему почудился запах горелого мяса, но он не стал бы за это ручаться. Царящий в городе аромат был слишком силен и слишком отвратителен, чтобы у маркиза Тилсберри возникало желание разбираться в его оттенках. Но, по идее, от тел должно было пахнуть горелым, потому что поднимающийся от них дым он видел довольно отчетливо.
— Проклятие! — выругался Ланс. Он отшвырнул в сторону клинок, с лезвия которого капал расплавленный металл. — Все время забываю, что с обычными мечами этот аттракцион показывать не стоит.
Мгновением позже Ланс уже держал в руках Призрак Ночи. Тогда Плачущий впервые подумал о том, что, возможно, им еще удастся выбраться из этой истории живыми. Целыми и невредимыми, конечно, вряд ли, но хотя бы живыми.
Ринальдо промахнулся.
В последний момент гуль дернул головой, болт просвистел мимо и улетел в море. Гуль надвигался. Времени перезаряжать арбалет уже не было, Ринальдо уронил его на палубу и вытащил из ножен кинжал. Леди Катрин, стоявшая за его спиной, издала протяжный то ли вздох, то ли стон. С обнаженных клыков гуля капала мутная слюна.
Шансы, что кинжал поможет против этой твари, были очень невелики, и Ринальдо это прекрасно осознавал. За какое-то короткое мгновение перед его глазами пронеслась вся его жизнь. Тоже довольно короткая, чего уж там говорить. Думал ли он когда-нибудь, что умрет вот так, на далеком юге, от зубов твари, которая видит в нем даже не карлика, а просто небольшой кусок мяса, который можно сожрать за неимением ничего другого? Конечно, нет. Кто в здравом уме вообще о таком подумает?
За спиной гуля возник матрос с абордажной саблей. Короткий удар, плохой, практически без замаха, явно не смертельный… Гуль подался вперед и рухнул на Ринальдо, аккурат на выставленный карликом кинжал. Ринальдо почувствовал, как северная сталь входит в тело южного падальщика, услышал неприятный хлюпающий звук, и в следующий миг гуль упал на него всем своим весом, навалился, сбил с ног, и его лицо оказалось прямо напротив лица Ринальдо, и карлик ощутил зловонное дыхание твари… Лежа все одного роста, подумал он, отчаянно орудуя кинжалом. Правда, обычно эту поговорку принято вспоминать совсем не в таких случаях…
Гуль открыл свою пасть, в нескольких сантиметрах от своего лица Ринальдо увидел крупные тупые зубы, желтые с коричневым налетом, и принялся дергать кинжалом туда-сюда, стремясь нанести твари как можно больше повреждений, и в голове его осталась только одна отчаянная мысль.
Сдохни, сдохни, сдохни…
Плачущий уже давно, почти с первой минуты знакомства, подозревал, что у сэра Ланселота не все в порядке с головой, и чем дальше, тем сильнее крепло в нем это убеждение, и вот теперь, в заброшенном южном городе, когда адские питающиеся трупами твари лезли на них со всех сторон, он убедился в этом окончательно.
Сэр Ланселот смеялся. Он шел вверх по улице и смеялся, а иногда он прекращал смеяться и орал что-то вроде: «Авада кедавра, сукины дети!», или что-то очень похожее и такое же бессмысленное, и тогда с кончика его черного меча срывались серебристые молнии, и новые гули падали на брусчатку, дымясь и более не двигаясь. Пытаясь подсчитать, сколько же тварей прикончил его спутник, Плачущий сбился со счету уже на третьем десятке.
Сам он убил только двоих, тех, кого Ланселот просто не заметил. Гули были сильны и быстры, но меч все же длиннее зубов, и это преимущество в схватке с ними становилось решающим. Ну, по крайней мере, когда помимо меча у тебя еще есть сэр Ланселот, разящий молниями направо и налево.
Как же глупо, подумал Плачущий. Такая мощь, и ради чего? В северных землях человек, обладающий такой силой, уже был бы главой Ложи и диктовал бы свою волю королям, а сэр Ланселот — по сути всего лишь бродяга, который позволяет другим помыкать собой. Еще со времен плавания и расправы над пиратским кораблем в душе маркиза Тилсберри поселилось смутное беспокойство, и с каждым шагом, который они делали по улицам Рияда, они все крепло и росло. Знал ли Балор, какие силы он пытается использовать? И если знал, что представлялось Плачущему весьма вероятным, стоило ли оно того?
Тушить лесной пожар при помощи наводнения — возможно, это далеко не самая удачная мысль.
Они прошли еще два квартала. Шаг, удар молнии, смех, еще два шага.
Воздух был наполнен смрадом, в котором запах гниющих тех перемешивался с вонью горелой плоти. Плачущего тошнило, у него кружилась голова, глаза слезились, хотя он даже не пытался творить волшебство.