Вдруг со стороны леса послышался топот конских копыт, и на берегу появились три стражника. Взвизгнув от неожиданного появления мужчин, девушки подхватили разбросанные по песку платья и стали спешно натягивать их прямо на мокрое тело.
— Кто из вас Анна? — строго спросил старший стражник.
— Я, — сразу ответила Анна, — продолжая судорожно одёргивать платье, которое, как назло, застряло в талии и никак не хотело опускаться ниже.
— Следуйте за нами, — приказал стражник и, тронув повод, развернул лошадь и медленно поехал в сторону подвесного моста через ров, к въезду в замок.
Анна пожала плечами, справилась, наконец, с платьем и, бросив тревожный взгляд на подругу, пошла следом.
Войдя через высокие ворота во двор замка, Анна с интересом смотрела по сторонам. Ей ещё не приходилось бывать здесь. И хотя её отец работал в замке художником, он никогда не брал дочь с собой, несмотря на все просьбы дочери.
Подъехав в главному зданию, стражник спешился и, передав повод слуге, знаком показал Анне следовать за ним. Прежде чем ступить на порог, Анна опустила взгляд на свои босые и грязные ноги и смущённо потёрла лодыжками друг о друга. Это нисколько не помогло. Стражник же остановился в дверях, улыбнулся и сказал:
— Проходи быстрее, девка, не стесняйся. Тебя тут не съедят.
— А я и не стесняюсь, вот ещё, — фыркнула девушка и решительно вошла в переднюю.
Сразу же из боковой двери появилась толстая служанка с добрым широким лицом. Она поднесла к девушке таз с водой и, поставив его на пол, сказала Анне:
— Омой сперва ноги, красавица, — и протянула белоснежное, пахнущее чем-то приятным полотенце.
Анна смутилась ещё больше, но вопросов задавать не стала. Молча наклонилась и вымыла ноги, потом вытерла их и вопросительно посмотрела на служанку.
— Вот и молодец, — снова ослепительно улыбнулась та и, протянув руку, забрала у Анны полотенце и наклонилась за тазом с грязной водой. Подняла его и, снова приветливо улыбнувшись, сказала девушке:
— А теперь иди прямо. Видишь высокие двери? Проходи смело, тебя уже ждут, — повернулась и скрылась в боковой комнате.
Анна робко огляделась по сторонам и, не обнаружив поблизости ни единой живой души, пошла куда ей было велено. Осторожно приоткрыла белую с позолотой дверь и просунула в образовавшуюся щель сперва одну голову, а услышав приятный низкий женский голос, сказавший: «Заходи, не бойся», — протиснулась дальше и оказалась в большой светлой и нарядной комнате. Такую роскошную обстановку девушка увидела впервые в жизни. Высокие стены были обтянуты светлой материей, вставленной в золотые, искусной резьбы рамы. Вдоль одной самой длинной стены шла широкая полка из тёмного дерева, которая была сплошь заставлена золотыми и серебряными кубками и небольшими изящными скульптурами из белого и розового камня. А выше девушка увидела несколько больших портретов, на которых были изображены вельможи в расшитых золотом камзолах. Они, как показалось девушке, смотрели прямо на неё, строго и осуждающе. Мария отвела взгляд в сторону. Справа от огромного зарешеченного кованой ажурной решёткой окна располагалось большое зеркало, в котором отражался маленький дубовый столик, за которым, внимательно следя за девушкой, сидела пожилая женщина в светлом платье. В руках она держала кружевной платок. Анна обернулась к женщине и не зная, что нужно говорить или делать при нанесении визита в столь благородное жилище, в нерешительности остановилась.
— Подойди ближе, красавица, — тихо произнесла женщина, и тут девушка догадалась. Перед ней сидела хозяйка замка княгиня Катаржина! Мария от волнения мгновенно вспотела, опустила глаза и робкими мелкими шажками приблизилась к старой княгине.
Княгиня несколько минут с интересом разглядывала девушку, а потом даже поднялась и обошла её по кругу.
— Так вот ты, оказывается, какая, — задумчиво проговорила хозяйка замка, и по её тону было никак не понять, пришлась ли ей девушка по душе или нет. — А ведь я уже давно хотела поговорить с тобой, Анна, — княгиня села за столик, взяла платок и начала теребить его в руках. По тому, как сурово посмотрела на девушку хозяйка замка, Анна сразу догадалась, что разговор предстоит очень серьёзный и, скорее всего, совсем неприятный. — Так вот, я не буду говорить намёками, а скажу тебе прямо, что давно знаю о твоей связи с князем Каролем, моим сыном. Ты ещё очень молода и, конечно же, все ухаживания князя принимаешь за чистую монету. Но, поверь мне, я знаю своего сына гораздо лучше, чем ты. Во всём Несвиже ты не найдёшь ни одной более-менее симпатичной девки, которую не ублажил бы князь. Постой, ничего не говори, — подняла руку княгиня, видя, что Анна хочет что-то сказать, — считай, что сейчас мы беседуем с тобой просто как добрые подруги. Так вот, это касается не только Несвижа, но и Вильно, где Кароль проводил и проводит много времени. Мой сын юн, а молодая и горячая кровь ищет любовных приключений. Это касается и тебя. Ты тоже очень молода, хороша собой и ваши с князем желания пока совпадают. Я ничего не имею против ваших тайных свиданий на заброшенной конюшне, но я не хочу, чтобы мой сын обрюхатил тебя. Этим ты никогда не привяжешь князя к себе. Вы, скорее всего, всё равно никогда не сможете быть вместе. У князя впереди другая жизнь. Жизнь наследника Несвижа и других ординатов, а, может быть, его ждёт и трон короля. Я надеюсь, ты понимаешь меня? Так вот, развлекайтесь, как хотите, только в стороне от любопытной толпы. И всегда держи рот на замке. Но главное — не вздумай забеременеть! Этим ты испортишь всю жизнь и себе, и ребёнку, и Каролю. А ведь ты, я так понимаю, любишь его? И желаешь моему сыну только добра? — Анна, отчаянно покраснев, кивнула головой. — Ну вот. Я очень надеюсь, что мы поняли друг друга. Запомни последнее. И можешь идти. Придёт время и Кароль выберет себе невесту. Ты же должна мне пообещать, что не будешь чинить препятствия моему сыну, если этой избранницей вдруг станешь не ты. Поклянись мне! — последняя фраза прозвучала громко словно удар хлыстом, эхо пронеслось по огромной комнате и, как показалось девушке, вокруг стало заметно темнее. — Она почувствовала, как из глаз против ее воли брызнули слезы и, отчаянно подавив рвавшийся из груди стон, из последних сил она едва слышно прошептала: «Я клянусь». И сразу же перед глазами поплыли стены с обоями в золочёных рамах, всё дальше уносились вдаль портреты строгих вельмож, а старая княгиня и вовсе будто растворилась в воздухе. Девушка на ставших вдруг непослушными ватных ногах повернулась и как во сне вышла вон. Из последних сил Анна перешла мост, добралась до огромных вязов, зеленеющих на другой стороне рва и, упав на землю, в отчаянии разрыдалась.
Москва, Главное управление ФСБ, наши дни
Меня приняли, что называется, под белы ручки прямо перед паспортным контролем в международном аэропорте «Пулково». Всего минуту спустя, как я попрощалась с Суходольским, проходившим регистрацию на московский рейс. Я же намеревалась вернуться в Несвиж и вплотную заняться неуловимым призраком. Однако планам моим не суждено было сбыться. Таким образом, я хоть и против своей воли, но оказалась в одном самолёте с Суходольским, да ещё в сопровождении двух верзил из нашего управления. Через час с небольшим самолёт благополучно приземлился в «Шереметьево» и я, всё также, под конвоем, зато на чёрной «Волге» с маяками, в наглую расчищавшей себе дорогу зверским воем сирены, в считанные минуты была доставлена пред ясные очи своего начальника.
— Нет, нет и ещё раз нет! — в гневе метался генерал по своему кабинету. — Они там в Белоруссии сами разберутся, что к чему. Нечего тебе там больше делать. Ростова, я уже, честно говоря, устал от твоих выкрутасов! Давай договоримся раз и навсегда, что каждый будет заниматься только своим делом. Твоя версия о неком неуловимом таинственном убийце с мотком старой верёвки в руках, извини за каламбур — шита белыми нитками. Ты также наивно полагаешь, что тебе известен мотив убийцы. А я так не считаю! У нас нет ни единого факта, кроме слов твоей взбалмошной подруги, подтверждающего, что всё крутится вокруг Радзивилловского клада. И потом — эта твоя версия о колье, как её — Барбары. Красивая версия, ничего не скажешь. Но всё опять притянуто за уши! У нас в распоряжении есть только один бесспорный факт! Что твоя подруга исчезла из больницы. И всё! Я подчёркиваю — просто исчезла! И ты сейчас за целых полчаса не смогла меня убедить в том, что это исчезновение связано с похищением! Ты апеллировала тем, что в больнице были застрелены два сотрудника КГБ Беларуси. Согласен. Это тоже бесспорный факт. Но то, что он, этот факт, напрямую связан с исчезновением гражданки Лурье, ещё надо доказать! У тебя есть такие доказательства? Нет? Вот о чём я и говорю! И, наконец, — генерал сел в своё кресло, достал платок и вытер лоб, — всё это имело место быть в Белоруссии! А это территория совсем другого государства и она, эта территория, уж прости, но никак не подпадает под нашу юрисдикцию. Я уже, кажется, предупреждал тебя, — продолжал бушевать генерал, — что ни под каким соусом не буду больше участвовать пусть и косвенно во всех этих авантюрных историях, которые умудряется с таким постоянством притягивать к себе твоя разлюбезная подруга. Я тебе говорил тогда, после Вьетнама, и повторю это сейчас — если она не возьмётся за ум, то когда-нибудь обязательно свернёт себе шею. У любого человека есть определённый запас везения, но рано или поздно он заканчивается и тогда…
— Товарищ генерал, я всё понимаю… — проблеяла я.
— Да ни черта ты, как я вижу, не понимаешь! — окончательно рассвирепел начальник. — Там, как мне уже доложили, по этому делу плотно работает твой старый знакомый? Рудович, кажется? Вот и пусть себе работает, я думаю, что он как-нибудь справится и без тебя. Ему, поверь, лучше известны и понятны местные реалии или, как вы, молодёжь, сейчас их называете — заморочки! Тоже мне — нашлась незаменимая! А ты пока работаешь у меня в отделе. Если ещё, конечно, не забыла. У нас самих дел невпроворот. И так зашиваемся. И я не хочу и не буду разбрасываться своими сотрудниками направо и налево. И уж тем более — потакать вашим неуёмным фантазиям. Поняла? Всё. Иди и, если тебе нечем заняться, подготовь мне аналитику за первый квартал. Свободна!