Мужчины не плачут. Мишка быстро смахнул со щеки случайную слезу.
Внезапное освобождение из подземного плена зарядило силами, оно казалось пробуждением от жуткого, засасывающего в свои кошмары сна. Но что-то было не так…
Поднявшийся сейчас шум на маленьком пятачке оазиса не смог изменить царившей тут веками тяжелой патетической тишины. Она копилась в здешних ущельях и долинах. И если обычно в горах звук обретал особенную звонкость и полноту, то здесь человеческая речь глохла, и расслышать говорящего можно было, лишь находясь рядом. Такой вот странный акустический эффект…
Парень сел, огляделся, щурясь на ярком солнце. Первая радость освобождения понемногу начала улетучиваться. Нет, Селим не вывел отряд к какому-то населенному пункту, туда, где можно было бы искать защиты закона.
Крохотный оазис окружали высоченные серо-желтые скалы. Чем-то эти скалы напомнили Мишке московские высотки. Нет, здесь на каменных выступах не лепились, как ласточкины гнезда, крепости и дворцы. Здесь было другое – аккуратные, как норы животных, практически одинаковые дыры пещер. Они походили на окна. Присмотревшись, мальчишка разглядел и вырезанные в скальной породе полоски лестниц, соединяющих эти норы. По одному из «пролетов», спускаясь, шел прихрамывающий мужчина лет тридцати-сорока.
Этот человек привлек внимание Мишки. Несмотря на природную смуглость, он не был похож на здешних людей. Бедуины носили черные джеллабии, а на нем была белая рубаха. К тому же его голову не покрывала куфия. А представить мусульманина без куфии здесь, в Северной Африке, просто невозможно. Значит, он не мусульманин?
Мишка пригляделся внимательнее. Человек явно торопился, хоть ему это давалось нелегко. Лицо мужчины выражало такую решимость, что Мишка понял – нужно услышать все, что он скажет.
Мужчина одолел спуск и направился прямиком к самому старому бедуину. Похоже, старик был старшим здесь не только по возрасту. Селим стоял возле старика и что-то говорил ему с почтительным видом.
Старик жестом оборвал речь «кочевника». Тот замер на полуслове.
В эту минуту к Мишке подошел счастливый Махмуд с глиняной миской, в ней плескалась какая-то похлебка.
– Пойдем, иначе останешься без еды. Там что-то вроде полевой кухни. Пахнет жареной бараниной. И кофе! Представляешь?!
Парень посмотрел туда, куда тянул его «партнер». Хозяева кормили голодную ораву чернокожих ребятишек, те усердно работали алюминиевыми ложками. Бедуины следили за тем, чтобы каждому из невольников досталась равная доля еды. Воинственные «кочевники» Селима расположились с едой отдельно и тоже наверстывали упущенное. Совсем ослабевшая Марджани лежала в тени, положив одеяло под голову. Кажется, ей сейчас все было безразлично.
– Возьми еды для Марджани и на мою долю. Я сейчас, – мальчишка, делая вид, что рассматривает окрестности, отделился от толпы.
– Как скажешь, – Махмуд вернулся к «полевой кухне» – огромному чану над костром, из которого бородатый мужчина доставал черпаком подобие чечевичного супа.
Хромоногий, наконец, приблизился к старику. Селим тут же с мелким поклоном ретировался, разговор с незнакомцем был ему явно не по чину. Мишка сумел, не привлекая ничьего внимания, подобраться так близко, что мог расслышать кое-что…
– Огон, – произнес хромоногий на английском, – что значит появление здесь людей в цепях?
Старик соединил на груди пальцы рук. И вперился взглядом в глаза незнакомца.
– Эти люди голодны. Они почти двое суток провели в подземных катакомбах, пробираясь сюда, – уклончиво ответил он на том же языке. – Долг гостеприимства требует от жителей пустыни накормить своих гостей.
– Они не гости. Они – рабы! На их ногах – цепи. Посмотрите на их язвы. Железо стерло кожу. Значит, они в цепях уже много дней.
Старик кивнул.
– Да, я знаю. Больные рабы – это плохо. Поэтому им окажут помощь.
Мишка топтался невдалеке, смысл разговора был понятен, хоть долетали и не все фразы. Незнакомец вскипал, как чайник, он, очевидно, был вовсе не готов к увиденному.
– Как они вообще могли здесь оказаться?! Вы же не хотите сказать, что они вышли из той пещеры сюда, в центр Уэйнат, случайно?
Наконец-то! Теперь Мишка узнал, где они находятся! Уэйнат… Только вот что это?!
– Случайности здесь нет. Из пещеры открывается древний путь гарамантов, известных вам как властелины Сахары, – старик излучал полнейшее спокойствие.
– Путь гарамантов?! – не веря своим ушам, повторил хромоногий.
Он внимательнее вгляделся в старика, будто увидел его впервые, затем прошелся ошеломленным взглядом по оазису.
– Кажется, начинаю понимать… Гарамантида, цивилизация, сформировавшая древнеегипетскую цивилизацию… Так?
С незнакомцем вдруг произошла резкая метаморфоза: лицо его стало наивным и увлеченным, он стал походить на ребенка, который возмущался из-за увиденной несправедливости, но тотчас забыл о ней, получив красивую игрушку.
– И так и не так, – старик разжал пальцы и положил руки на плечи своего собеседника, – мы поговорим об этом сегодня в обсерватории. Я поведаю тебе тайну… народа, который у вас носит имя гарамантов. А сейчас я должен позаботиться о том, чтобы эти люди хорошо отдохнули.
– Конечно, Огон, – незнакомец поклонился старику точно так, как до этого Селим…
Старик отправился к своим бедуинам и стал делать распоряжения, осматривая каждого из прибывших.
Мишка приблизился к хромоногому вплотную. Тот делал вид, что в приступе нового любопытства разглядывает каменный орнамент у входа в пещеру. Но глаза его при этом выдавали что-то совсем другое – в этом Мишку было трудно обмануть…
– Сэр!
Незнакомец вздрогнул от неожиданности. И только тут заметил мальчишку-европейца, в грязных шортах и местами порванной желтой клубной футболке «Chelsea». Мальчишка смотрел на него глазами воспитанного человека, находящегося на грани сумасшествия.
– Тсс! – шепотом опередил возможную тираду Дэвид. – Соблюдай осторожность. Не подходи ближе. Говори.
– Я понял, сэр, – сказал мальчишка, почти не раскрывая губ. – Еще я понял, что вы здесь, как и я, не по своей воле.
– Меня зовут Дэвид, – тихо произнес мужчина, – я из Америки. А ты?
– А я – русский. Михаил. Можете звать меня проще. Мих.
– Согласен, – чуть улыбнулся американец, – Мих. Как же тебя угораздило попасть в такую заварушку?
– Это похищение, сэр.
Дэвид перевел взгляд с орнамента на колонны. Селим наблюдал за мальчишкой издалека.
– Здесь мы не сможем поговорить. Та девушка… Ее тоже похитили?
Мишка сообразил, что речь о Марджани.
– Да. И наш водитель. Нас трое.
– Понятно. Давно?
– Неделя. Кажется, неделя.
– Это проблема…
– Еще какая, сэр. А как вы здесь оказались?
– Я археолог. Заблудился. Упал с обрыва. Сломал ногу. Жрец спас меня.
Мишка невольно отшатнулся.
– Жрец?
– Тебе лучше отойти. Не надо привлекать внимание. За тобой приглядывает один тип… – шепнул Дэвид.
– Хорошо, сэр. Нам нужно выбраться отсюда… Потому что… Мой отчим не будет за меня платить.
Мишка посмотрел на небо. Как назло, выкатилась еще одна слеза.
Мужчины не плачут. Мишка упрямо сжал губы, развернулся и пошел к Махмуду. Тот стоял с чашкой похлебки в руке. Суп давно остыл.
Глава 6
Сиддик сидел у постели жены. Вчера врачи сообщили, во сколько обойдется очередной курс лечения. Счет для Сиддика оказался баснословным. Взять такие деньги было просто неоткуда.
Сейчас Сиддик гладил безжизненную руку матери своих детей и думал о том, как быстротечна жизнь. Еще недавно он был полон сил и энергии, строил планы. И вдруг программа дала сбой по всем статьям. Теперь он сидит, состарившийся, беспомощный, зависимый от обстоятельств, сидит и ждет… Чего? Он и сам не знал. Какого-то нового поворота событий, способного все изменить… Только что тут можно исправить, кто поможет?!
Адиля спала. Врачи постоянно кололи ей что-то обезболивающее. Теперь она спала по многу часов. И Сиддик чувствовал себя так одиноко, будто она уже ушла от него… Сам он спать не мог. Лишь изредка впадал в слабое дремотное состояние, похожее на наркотический дурман.
До Сиддика иногда долетали звуки внешнего мира, люди говорили про какой-то теракт в Америке. Но сейчас профессор не мог сочувствовать чужому горю. Своего горя навалилось больше, чем он был в силах перенести.
– Профессор, вам не стоит здесь так долго находиться, – в палату вошла, придерживая маленький железный поднос, медсестра, – это просто бессмысленно. Пойдите куда-нибудь, развейтесь.
Сиддик бросил взгляд на шприц, потом на жену. Ему не хотелось уходить. Но медсестра права. Следует действовать.
– Да. Пожалуй, пройдусь немного.
Он встал. Тело будто из ваты.
– Так нельзя, профессор. Вы и ей ничем не поможете, и себя сгубите, – медсестра смотрела на него с сочувствием. – Посмотрите, на кого вы похожи.
Она притянула Сиддика за рукав к зеркалу, висевшему на стене. Оттуда исподлобья глянул осунувшийся, небритый, смертельно уставший человек.
– Вы просто пугаете ее таким видом.
– Конечно! – он выпрямился и сделал попытку улыбнуться.
Притворил за собой дверь палаты и прошел по больничному коридору, не зная, куда себя деть. Он позабыл, как отдыхают люди. Кажется, профессор позабыл и лица своих детей. Эта мысль напугала его. И он решил наведаться домой. Взглянуть на них. Вдруг больше уже никогда…
Сиддик мотнул головой, словно собирался прогнать мрачные мысли. В самом деле, так нельзя. Нужно надеяться.
Вышел на воздух. Поймал такси. Сел в салон. Машина двинулась.
На улицах Хартума творилось что-то невообразимое. Полицейские не справлялись с регулировкой и без того хаотичного движения. Многие улицы были перекрыты из-за митингов. Раз Сиддик увидел из окна массовую драку, ему даже показалось, что невдалеке стреляют.
– В такое время лучше носа из дома не высовывать, – водитель нервничал, выискивая объездные пути, – сейчас в городе опасно.