Волки задвигались. Они поднимались и потягивались, вытягивая поджарое серое тело. На фоне ослепительно-белых клыков видны были красные языки.
Одан бесшумно поднял копье, как будто наполненное магической силой. Он прицелился и бросил. Взрывная сила мышц послала копье вперед.
Ближайший дозорный, кувыркаясь, покатился по земле. Он судорожно пытался схватить копье зубами. Бросок был не совсем удачным. Копье просто задело сердце зверя, вместо того чтобы пронзить его насквозь. Но он умер, и другие волки начали рыча осматриваться вокруг, а затем побежали прочь, осторожно оглядываясь. Одан ждал, пока они скроются из виду, и не выходил из убежища. Если они увидят, что он один, то, возможно, попытаются напасть. Он не боялся одного волка, и даже двух, но нападение целой стаи означало неминуемую смерть.
Наконец Одан поднялся из своего укрытия.
Он не чувствовал возбуждения, не ощутил себя хозяином земли, когда шел к трупу волка. Он остановился возле волка и вынул кремниевый нож. Все чувства его были настороже.
И это ощущение вечной опасности, которое он приобрел здесь в горах, живя среди Зуменов, примитивных людей, близких к зверям, спасло его.
Не оглядываясь и не колебаясь, он бросился в сторону и двадцать футов катился по земле между камней и кустов.
Саблезубый лев обрушился на землю после прыжка как раз там, где только что стоял он.
Рыча и сверкая глазами, громадный зверь бросился на него, одним прыжком перекрыв расстояние в десять футов, и встал. Его мохнатый хвост вытянулся в линию и слегка подрагивал. Пещероподобная пасть открывалась, и на солнце засверкали клыки, похожие на костяные кинжалы. По небу плыли рваные облака, стайки птиц проносились над поляной, а саблезубый лев смотрел на юношу желтыми глазами.
Хоть он и был священным зверем их племени, но если Одан даст ему возможность, лев без колебания разорвет его.
Одан заговорил.
— Ну, Хекеу! Я же из твоего племени. Ты наш тотем. Тебе мы приносим жертвы, тебе поклоняемся в эти горах.
Лев медленно покачал головой.
— Мы не общаемся с людьми Зубра или Орла, мы презираем людей племени Дракона. Хекеу! Хай! Я же Хекеу!
Огромный зверь все еще смотрел на юношу. Из его пасти стекала слюна, которую он слизывал красным языком. Острые клыки сверкали на солнце. Нижняя челюсть угрожающе отвисла.
— Отпусти меня с миром, Хекеу. Я воздам тебе хвалу сегодня вечером.
Одан замолчал и отскочил в сторону, когда лев прыгнул.
И в облаке пыли среди голых булыжников и чахлой травы человек и зверь снова смотрели в глаза друг другу. Желтые глаза зверя и коричневые глаза человека, спокойные, выжидающие.
— Я не хочу убивать тебя, Хекеу, иди прочь, иди прочь.
Черный хвост мотался из стороны в сторону.
Снова прыжок, снова отскок и снова молчаливое противостояние.
Одан упорно старался приблизиться к волку, который лежал на расстоянии с полдюжины широких шагов. В туловище волка торчало окровавленное копье.
— Иди прочь, Хекеу! Я Одан — Одан, великий охотник гор.
Это было чересчур смелое заявление для юноши, даже не прошедшего обряда посвящения.
Лев снова прыгнул на Одана, и тот, не желая рисковать, бросился к волку. Лев задел его плечо одним когтем. Боль ничего не значила для Одана. На кровь он тоже не обращал внимания. Отброшенный могучей лапой, он летел, кувыркаясь через голову, но при этом успел вырвать копье.
И как зверь, каким он является, Одан мгновенно очутился на одном колене, выставив копье перед собой. На лице его выразилась ярость и злоба дикаря.
— Я предупреждал тебя, Хекеу. Я говорил тебе. Если ты не позволишь мне уйти, то шаманы увидят, что мне ничего не остается, кроме этого!
Копье метнулось вперед.
Оно было брошено с огромной силой.
Кремневый наконечник пробил бок зверя. Он проник в сердце, порвал клапаны и мышцы, перегоняющие кровь по жилам. Лев зарычал. Это был утробный, леденящий душу рев. Зверь свалился и покатился по земле. Он пытался схватить зубами древко копья. Но сердце его было пробито, и он умер, судорожно царапая землю острыми, как бритва, когтями. Судорога еще раз пробежала по его телу. Затем голова упала на землю, длинная грива смешалась с пылью, и вскоре огромное тело стало неподвижным.
Как полагалось по древнему обряду, Одан поставил ногу на шею льву. Только блистательная победа над саблезубым львом могла исторгнуть победный крик из груди невозмутимого воина Хекеу.
Одан поднял голову и выкрикнул ритуальное слово — долгий протяжный вопль, который долго перекатывался между грядами, отражаясь от них.
Затем не без некоторого трепета — все же это был его первый хекеу — Одан начал работать.
Саблезубые львы жили поодиночке, полагаясь только на себя, на свою силу и свирепость. Это было подходящее имя для племени, люди которого жили также.
Теперь Ишти увидит! Она увидит шкуру льва и узнает, что Одан, чужак, совершил этот подвиг. Неужели и теперь у него не будет надежды?
Никто, даже шаманы, не смогут обвинить его, что спасая свою жизнь, он убил тотемное животное. Кредо этих людей было выживание любой ценой, и если какой-либо зверь или человек попытаются убить одного из Зуменов, тот имеет право, защищаясь, убить врага. Нет, не право — долг. Это было долг каждого племени — хранить свою жизнь для блага целого племени.
Каждый человек этих северных гор считал, что это неотъемлемая часть их жизни.
С двумя трофеями на плече — рыжей шкурой льва и серой шкурой волка — Одан пустился в обратный путь на тайную площадку племени.
Он закончил часть испытания.
Теперь он встретит остальную часть с гораздо более легким сердцем, чем раньше.
Кровь стекала по его спине из его собственной раны и со свежеснятых шкур. Смешанная кровь зверей и человека капля за каплей падала на пыльную землю, на следы его ног.
Глава 7ПОСВЯЩЕНИЕ В ВОИНЫ ХЕКЕУ
Испытания продолжались.
Мудрые старейшины посовещались, просеяли пыль, бросили кости, выслушали ветер.
Одан не нарушил табу, убив тотемное животное, Хекеу, и сам Хекеу не был оскорблен и не обрушит свой гнев на племя.
В то же время было признано необходимостью принести в жертву и причинить Одану ритуальную боль, чтобы смягчить и умилостивить божество.
Одан перенес боль со стойкостью. Это было трудно, но Зумены умели переносить боль. Их ритуалы все были связаны с причинением боли, но не оставляли ран и повреждений на теле, так как это противоречило бы образу жизни племени: ведь его благополучие зависело от физического состояния членов племени.
Секретная стоянка, к которой женщины не должны были даже приближаться, была расположена на севере у озер. Священные маски, символы, бронзовые копья и мечи хранились завернутыми в шкуры. Бронза попадала к ним только после набегов на южных варваров. Желтоволосые женщины представляли малую ценность здесь в горах, и их держали только для удовольствия великих воинов гор. Это было в порядке вещей.
А что касается желтоволосых воинов варваров с их одеждой и украшениями, их усами и рогатыми шлемами, их длинными мечами, то Зумены относились к ним также, как к стае волков, орде драконов или к завывающим йети. Они остерегались их, но не боялись. Любой Зумен мог убить двух или трех варваров их мечами еще до того, как варвары закончат испускать свои боевые кличи.
Первобытная дикость требовала: нужно убивать первым и поменьше болтать.
Варвары и люди городов называли Зуменов и всех людей гор Кудзуками. Они презирали их и в глубине души побаивались. И казалось, не было большого удовольствия для какого-нибудь жреца с берегов реки, чем положить Кудзука на жертвенный камень и тем самым спасти душу еще одного варвара или жителя города и умилостивить бога, которому поклоняется этот жрец.
И все же молодые люди племен часто рассказывали о знаменитых Кудзуках, которые совершили путешествие по Реке, видели разные чудеса и, вернувшись в родные горы, заслужили сомнительную честь. Они стали отверженными, несмотря на те удивительные подарки, которые привезли. Примитивный разум людей гор стремился только к одному — выжить, — остальное было чепухой, не стоящей внимания.
Одан выделялся среди не очень высоких, массивных Зуменов с густой гривой темных волос. Если он успешно выдержит все испытания, получит тайное знание, он будет членом племени, полноправным членом, и никто не посмеет пренебрежительно относиться к нему.
Это было все, чего хотел Одан — этого и какого-то непередаваемо прекрасного и таинственного будущего с Ишти.
Дни проходили, как годы, наполненные проверками мужества, хитрости и коварства, которые надо было демонстрировать в борьбе с реальными и воображаемыми врагами. Одан ощущал силы в себе. Он чувствовал, как его уверенность в себе растет с каждым испытанием. Он без колебания убивал, стойко переносил боль и холод, голод. Он был настоящим дикарем. Теперь он должен доказать, что способен быть настоящим воином Хекеу.
В испытательных ритуалах было много магии. Юношей необходимо было испытать в самых разнообразных и жутких ситуациях. Вызывались жуткие призраки, духи давно ушедших в другой мир людей. Устрашающе раскрашенные черепа неожиданно падали на мальчиков. Их плотно закутывали в шкуры и оставляли на долгие часы не говоря, что их ждет. Оставляли в ожидании, томительном и угнетающем, постепенно съедающем их мужество.
С Оданом осталась только группа из четырех юношей.
Он поддерживал остальных своим примером. Они должны были превзойти его. Ведь он был чужаком в племени и, следовательно, не мог быть лучше их.
Испытания уже вышли за пределы проверки искусства метания копья, стрельбы из лука, выслеживания. Все это было от рождения заложено в мальчиках. Этому они учились, едва вставали на ноги. Далее следовало проверить дух будущего воина, достать из глубин его души, что там хранится, осмотреть зло, исследовать, оценить.
Одан делал все, что требовалось от него.
Приближалась ночь, когда состоится последняя церемония.