ние его расслабилось. По лицу скользнула легкая гримаса недовольства. К сожалению, это не добыча для воина племени Хекеу.
Запах реки! Как глубоко он проникал в самое существо человека, как притягивал его к Реке, когда человек удалялся от ее вечно скользящей переменчивой глади! Длинные колеблющиеся на ветру тростинки, таинственные заросли подводных растений, всплески рыб… Какой фантастический чудесный мир!
А когда солнце клонилось к закату и обливало все своим светом — цвета расплавленной бронзы и золота? Пурпурные тени, огненные вспышки гребней волн — они непрерывно перемещались, скользили меж берегов по плавным изгибам Реки вниз по течению.
У Надьюла была золотая монета. Настоящая золотая монета, на которой было выбито изображение короля Нарзирнеса. И Надьюл хотел найти в городе хорошую таверну. Они прошли мимо захудалых забегаловок на набережной.
Такие заведения были типичны для любого города на Реке. Друзья двинулись дальше по улицам, лестницам, переходам и наконец очутились на Зерновой улице. Здесь уже горели уличные фонари, бросающие золотые и оранжевые круги на мостовую, Одан с удивлением отметил, что чем дальше они перемещаются к югу, тем быстрее заходит солнце.
Наконец они остановились перед освещенным приветливым домом, у дверей которого была подвешена амфора, и вошли туда. Их встретил нестройный гул голосов. Здесь люди отдыхали после дневных трудов.
— Овца и меч, — сказал Надьюл. — Здесь не так уж и плохо, хотя не совсем то, что нам нужно.
Им прислуживала девушка-рабыня, одетая в чистую, но заплатанную юбку. Черные волосы ее были собраны в узел и их украшало несколько желтых цветков. Одан с интересом осмотрел ее, затем осторожно пригубил пиво. Только две кружки, поклялся он про себя.
Надьюл сделал большой глоток, с наслаждением вздохнул и огляделся вокруг, откинувшись на спинку кресла.
— Завтра, — сказал он, — первое, что мы сделаем, это найдем торговца, который отправляется через пустыню в Шанадул.
— Шанадул? — спросил остролицый субъект за соседним столом. — Одноглазый Лорто выезжает в Шанадул с караваном. Если у вас есть чем заплатить, он с удовольствием захватит вас.
— Заплатить? — спросил Надьюл, опустив поднятую ко рту кружку. — Заплатить? Когда было такое, чтобы Надьюл Квик платил за то, что он едет с караваном?
— О, — сказал человек. — Вы охранники?
— Да, и самые лучшие и надежные, — сказал Одан, допив кружку и икнув.
— Да это настоящий воин, — сказал незнакомец. — Но сможет ли он встать? А если сможет, то без помощи рук ему не удержаться.
Он расхохотался, и все присутствующие присоединились к нему, а некоторые буквально покатились по полу. Надьюл проворно, с той скоростью, которая заслужила ему прозвище Быстрый, положил руку на плечо юноши и удержал его.
— Пусть смеются, — сказал он, покачав головой.
— Если это Эреш, — сказал Одан, — то давай лучше поедем в Шанадул.
Надьюл путешествовал по реке между двумя морями почти всю жизнь. Он снова откинулся на спинку кресла, уверенный, что Одан послушает его и сдержит свой буйный темперамент.
— Люди всегда поддразнивают чужестранцев. И здесь они не хуже, чем в любом другом городе. И даже более цивилизованные. Тебя будут дразнить и в Шанадуле.
— Мне надоело, что меня все время дразнят.
— Будут. Не сомневайся. Но подумай, мальчик. Подумай, что произойдет, когда ты сделаешь попытку обнажить меч.
Это был мудрый совет. Одан снова выпил и увидел, что кружка уже пуста. Он посмотрел на остальных и, следуя их примеру, развалился в кресле. Мимо, покачивая бедрами, прошла служанка-рабыня. Выглядела она, несмотря на усталость, очень обворожительно.
Служанка съязвила по его поводу, и остролицый субъект прыснул со смеху. Одан привстал, но рука Надьюла усадила его назад.
— Сиди. Сиди и докажи, что ты цивилизованный человек и тебе не нужно обнажать оружие, чтобы победить словом преступника. Докажи, что ты не варвар и не Кудзук…
— Я не варвар!
— Я и сам знаю. Они молокососы по сравнению с тобой, Одан Кудзук.
Остролицый встал и сам пошел к стойке, чтобы наполнить свою кружку. Он не оглянулся, и когда кружка была полна, он нашел себе место в противоположном конце зала.
Надьюл рассмеялся.
В городе Эреше одна золотая монета равнялась по стоимости ста одной серебряной монете. Когда Надьюл платил по счету, в таверне все посетители почтительно и с уважением смотрели на него и тихо переговаривались между собой. Монета с изображением короля Назирфернеса была тщательно проверена, взвешена и установлено, что она стоит восемьдесят три серебряных монеты. У Надьюла м Одана это вызвало плохо скрытое недовольство.
— Постель, ванна, чистые простыни и ужин. Все это я могу предоставить вам, — сказал владелец таверны.
Он немного косил, но не выглядел так зловеще, как обычно выглядят все содержатели гостиниц. Вскоре они сошлись в цене, и Надьюл с Оданом, зевая, поднялись по лестнице на крышу, где собирались спать. Надьюл вскоре уже был готов. Он улегся, положив под руку меч, Одан подошел к парапету, оперся о его край и стал смотреть на спящий город.
Какой он был большой! И странно, что он дикарь с далеких северных гор, мог чувствовать его очарование, притягательность и даже какое-то родство с этим городом. Он был как бы внутри Одана. Запахи города, здесь, наверху, были ослаблены, и воздух становился все холоднее. Звездное небо было как огромное покрывало, и Одан лег спать. Он ощущал глубокое удовлетворение, как будто наконец пришел туда, куда бессознательно стремился всю жизнь.
Надьюл что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. Одан смог разобрать.
— Старый король Нарзи стоит больше чем восемьдесят три серебряные монеты. Этот шакал придержал весы, черт его побери! — Он выругался и затих, погрузившись в сон.
Одан уже понял ценность денег и знал, как их считать. Пип посвятил его в тайны цифр. Человек, который собрался жить в городе, должен был знать все это.
Что ждет его в Шанадуле? С таким товарищем, как Надьюл, ему можно не беспокоиться о будущем. Во всяком случае он редко думал о том, что случится завтра или послезавтра. Он молился Ке и Хекеу, и те отвечали на его молитвы. Ведь нашел же он снова Надьюла, и теперь он был доволен.
Утром во время завтрака им снова прислуживала та же рабыня. Но на этот раз волосы были распущены, волнистыми потоками спускались на плечи. Она выглядела еще более усталой, чем вчера. Одан посмотрел на нее, и что-то в его лице заставило ее вытереть свои заплаканные глаза и сказать:
— Будьте сегодня внимательнее на улицах города. Господин и его люди сегодня будут хватать людей и превращать их в рабов.
— Благодарю, — сказал Надьюл и оставил две серебряные монеты для девушки. Она наверняка прибережет их для своего выкупа из рабства. А может, истратит на какую-нибудь красивую ленточку или колечко. Надьюла это не волновало, но информация, которую они получили, была ценной и стоила двух монет. Ведь некоторые рабы испытали бы только ехидную радость, если бы кто-либо из свободных людей разделил их печальную судьбу.
— И мы всегда должны опасаться работорговцев?
— Нет, не всегда. Все определяется конъюнктурой рынка. Мы не жители этого города и поэтому находимся под подозрением.
Надьюл говорил все это Одану, чтобы ввести его в курс городской жизни. И как в фехтовании, он поражал Надьюла своими способностями быстро схватывать и усваивать самую суть вопроса. Одан, по мнению Надьюла, обладал исключительными, почти божественными способностями.
— Если работорговец захочет схватить меня…
— Ты побежишь, Одан Кудзук. Ты побежишь, как самый обыкновенный человек. Ты не будешь сражаться. Ты побежишь. Ты понял?
— Я? Почему я должен бежать, если у меня есть копье и меч?
— Потому что работорговцы умеют ловить людей. Они применяют сети и другие приспособления для этого. Они схватят тебя, Одан, если ты не побежишь, и тебе будет очень трудно сопротивляться.
— Хорошо. Если ты, Надьюл Квик, побежишь, побегу и я.
— О, я побегу! Клянусь всеми богами, побегу!
Необходимость бежать от опасности от врага вызвала неприятное ощущение у Одана. Но он доверял Надьюлу. Доверял, как никому больше.
Шум и оживление городских улиц наполнили Одана радостным предчувствием, которое он уже испытывал в Карканизе.
Эреш мало отличался от него. Здесь были те же толпы на улице, те же ослы, груженные тюками, те же быки, запряженные в телеги, те же кричащие торговцы, те же юркие мальчишки, шныряющие в толпе в поисках наживы. И весь этот нескончаемый людской водоворот бурлил вокруг друзей, пока они пробирались к восточным воротам. Воротам, от которых начиналась дорога через пустыню к Шанадулу.
Путешественники называли эту дорогу Золотой дорогой в Шанадул. Пока друзья искали хозяина — Одноглазого Лорто, Надьюл посвящал Одана в подробности их будущего путешествия. Он рассказывал о тех красотах, которые их ждут впереди: Сладкое море, голубой грот бога Анки и сам благословенный Шанадул, возвышающийся над морем, как город сказочной мечты.
Караваны уже формировались. Торговцы искали места для своих товаров. Эти товары перемещались от самого Соленого моря, от пастбищ севера, от страны варваров, и теперь они скопились здесь, у Золотых восточных ворот Эреша. Шум голосов, пыль, крики животных заполняли площадь перед воротами. Скованные цепями рабы с тоской ожидали начала мучительного пути. Одан взглянул на них и потом отвернулся. Он не мог выносить такого зрелища.
И вдруг Одан понял, что происходит что-то неладное. Надьюл Квик выхватил свой меч и одним движением перебросил свой большой овальный щит к левому плечу.
Люди кричали.
Толпа заметалась. Все побежали. В утреннем воздухе раздавались крики и восклицания.
— Проклятые работорговцы! — выругался Надьюл.
Он резко ударил щитом вперед, и какой-то парень рухнул на землю. Он был одет в кованный, украшенный бронзой камзол. Это был воин в бронзовом коническом шлеме, украшенном шкурой крокодила. Еще двое, одетые, как и первый, бежали вперед, крича.