Толпа молчала.
Одан посмотрел на людей, высоко подняв голову. Плечи его снова наклонились вперед. Он посмотрел на толпу. Он уже наметил себе путь бегства, видел оружие, которое схватит на бегу, засек место, где перескочит через стену.
И тут показались два бегущих человека. Один из них помогал другому, тот шатался и спотыкался, задыхаясь и изнемогая от усталости.
Король повернулся, на его лице было написано неудовольствие.
— Это твоя работа, мастер Киду?
Киду отвесил почтительный поклон.
— Да, мой король, да будет благословенно имя твое, — они были на людях. И это требовало от обоих — и короля, и колдуна — выполнения определенного церемониала, выработанного за много сотен лет и предназначенного для того, чтобы внушить робость и почтение простым людям. — Это моя работа, о великий король, да будет имя твое прославлено навеки!
Затем, подойдя совсем близко, так, что охранники и жрецы вздрогнули, Киду сказал тихо, чтобы мог слышать только король:
— Король, мне нужно поговорить с тобой немедленно, — и повысив голос, он сказал для всех: — На нас напали дьяволы из Эндала. Они хотели разрушить колдовством наш город. — Народ в ужасе зашевелился, послышались крики. Киду поднял руки. — Не бойтесь! Опасность позади! Но эти дьяволы из Эндала, пусть их внутренности вечно горят в адском огне, хотели уничтожить Одана Кудзука. Видите, как мы расправились с ним…
Король не был тугодумом. Мысли его работали мгновенно. Он крикнул повелительно:
— Кефру-Кет, высший жрец Задана, сопровождай меня! Нарпул-Стафф! Закрой церемонию. Пришли этого Одана ко мне! И отошли людей по домам — с моим благословением. И побыстрее, если вам дороги свои головы!
Одана схватили. Асхурнакс поспешил к нему.
— Не сопротивляйся, Одан-Кудзук! Есть новости — но пока я не могу тебе рассказать о них. Идем с нами, и ты получишь объяснения. Хотя, — Асхурнакс печально покачал старой головой, — хотя объяснения мало помогут тебе.
Следующие две недели Одан-полубог лежал в сильнейшей лихорадке. Кормить его можно было лишь силой. Он потел и худел. Он стонал и рвал в клочья белье. Он нападал на охранников. Он корчился от боли, и кровь текла их его носа и рта. Он умирал.
— Что мучит моего сына? — спрашивала Моми. Она приходила к нему и сидела часами у его постели. Она с трудом верила, но сердцем чувствовала, что этот огромный и прекрасный юноша был ее настоящим сыном, маленьким Оданом, ее мальчиком, теперь выросшим. И она спрашивала: — Что мучает его? Ведь он же со своей матерью и с королем, своим отцом, как приказал Одан Эн-Ке.
Король был безумно рад, что его сын вернулся из мертвых.
Правда, теперь возникала проблема королевы Фратти и ее сына, и эта была остра, как куст, усыпанный шипами. Но это потом, а пока радость! Радость! Так как Одан-полубог жив и вернулся в свою семью…
А Одан лежал, болел, ничего не ел. Он непрерывно слабел и никто не мог — или не хотел, — сказать почему.
Асхурнакс отыскал мастера Киду.
— Нет, Асхурнакс. Я считаю, что нужно все хранить в тайне. Я рад, что король, да будет благословенно его имя, вернул себе сына. Сын королевы Фретти может причинить много неприятностей, но я знаю кое-что о нем, что королю лучше бы не знать. Пока, — добавил Киду, искушенный в дворцовых интригах. — Пока я не сочту, что ему пора узнать все.
— Я не хочу знать ничего об этом. Но если королеве Моми, самой прекрасной и доброй женщины страны Эа, рассказать, то она поймет и, может быть, поможет…
— Никто не может помочь сейчас. Хотя, — Киду почесал свой подбородок. — Говорят, что на небе видели громадную звезду, когда Одана бросили в жертвенный пруд с крокодилами. Может быть, Одан Эн-Ке поможет.
— Я сейчас же иду в его святилище. Бык. Два быка. Золото и серебро. Я буду молиться. Произнеси заклинание для меня, Киду, друг мой. Пошли заклинание, чтобы помочь мне в мольбе.
— О, — сказал мастер Киду. — Неразумно смешивать колдовство и религию. Они оба слишком сильные лекарства. Но я буду молиться Задану.
— Молись Одану. Молись всем богам.
— Хорошо. Я буду молиться за Одана-полубога.
Глава 17ДОБРОГО ПУТИ, МОЙ ГОСПОДИН
Через два дня после того, как мастер Асхурнакс принес жертву Одану Эн-Ке и мастер Киду принес жертву — правда, не быков, а свои заклинания, — и король, и его министры и жрецы, и весь народ принес жертвы Задану, богу Эреша, Одан-полубог, который был Оданом Кудзуком и остался Оданом Горбуном, поднялся с постели, умылся, оделся, поел и сказал:
— Я поеду в Дилпур, чтобы повидаться со своей сестрой.
Переполненная радостью от неожиданного выздоровления сына, Моми всплеснула руками.
— Да, мой сын. Твоя сестра будет рада, что брат ее восстал из мертвых. И я поеду с тобой. Я тебя очень люблю и не могу отпустить тебя одного.
И Одан, который тоже любил эту величественную женщину, сказал:
— Я хочу, чтобы ты была со мной, мать. Как непривычно. А король?
— Ты можешь называть его «отец», как ты называл его раньше.
— Но он же не мой отец.
— Твой отец распорядился так. Король Наб-Айн-Ке был твоим отцом, пока… Пока…
— Да. Я должен узнать, что произошло.
— Ну, мой дорогой. Ты теперь дома, и все будет хорошо.
Одан отпрянул назад, разбив бесценную вазу, сделанную ремесленниками южных городов. Он даже не заметил этого.
— Да, теперь все к лучшему. Я должен увидеть свою сестру.
— Ты увидишь, мой дорогой. Мы отплывем сразу же, как только будет готов корабль.
Одан не мог объяснить, почему им владели такие чувства. Он хотел умереть. Он не желал жить в мире, где Зенара была недоступна ему. Он чувствовал себя разорванным на две части. Как будто одной его частью владел черный ужас. Он больше не хотел умирать. Теперь он хотел увидеть Зенару и рассказать ей, почему он не может быть с ней, попытаться помочь ей в горе.
Корабль был готов к плаванию. Роскошь, великолепие царили на нем. Ведь он был предназначен для королевской семьи. Но Одан ничего этого не замечал. Гребцы налегли на весла. Река была, как всегда, великолепна. Одан сидел молча, сутулясь, как обычно.
— Разве ты не можешь сесть прямо, мой дорогой? — спросила Моми. — Ведь все внутренности у тебя сжаты в таком положении. Это вредно для твоих легких.
Король не сопровождал их. Он был занят подготовкой к возможному отражению нападения из Эндала. Чембал сбежал из своей черной башни и, несомненно, присоединился к этим дьяволам из Эндала, и теперь они вместе готовят новое преступление.
С ними поехал Асхурнакс, который ответил королеве:
— Прошу прощения, моя королева, чья красота затмевает зарю. Но здоровье принца Одана великолепно. А грудь у него такая большая, что там хватит места для легких на троих обыкновенных людей.
Моми одарила Асхурнакса милостивым взглядом, сложила руки на коленях и приняла чашу с медом, принесенную одной из служанок.
— Да, — сказала она, отпив глоток, — но ему все равно нужно сидеть прямо. Мне бы хотелось самой воспитывать его. Я думаю, что его плохо воспитывали там, где он был.
— О, — сказал Одан. — У Хекеу свои методы воспитания.
Все это время Одан оставался угрюмым и молчаливым, каким был во время охоты в горах Зумера, или в тавернах с Надьюлом Квиком, или в бандах базарных грабителей Каркарниза и Эреша. Он много молился своему отцу, Одану Эн-Ке и был уверен, что в этом своем спокойствии получает ответ от него. По крайней мере, бог Одан Эн-Ке протянул руку и убрал опасности от него, оставив его полностью опустошенным, простым человеком, которому нечего было ждать от жизни.
Король Дильпура Норгаш вежливо и корректно проводил лорда Алдана и его сына после аудиенции. То, что лорд союзного города при посещении короля привел с собой сына, чтобы высказать почтение государю, не противоречит старым обычаям. Однако Норгаш весь затрясся от гнева, когда вся свита, поклонившись оставила его покои.
— Фретти! — крикнул он. И тон него заставил Фретти покорно прибежать к нему. Фретти уже выросла с тех пор, как вышла замуж за короля Эреша Неб-Айн-Ке. Она все еще любила короля и чувствовала, что и он любит ее. Но сейчас эти неожиданные вести, о ужасно! Невероятно!
— Если ты сейчас не проявишь достаточно ума, Фретти, дочь моя, королева Эреша, то ты будешь выслана прочь. Теперь, когда вернулся этот королевский ублюдок. — Норгаш с негодованием сплюнул. — Все было так хорошо — и теперь это! Я слишком много предпринял для того, чтобы у тебя родился сын, Фретти. Нумутеф — трус, недотепа, — и все же он твой сын и мой внук…
— Можешь свои претензии передать его отцу, — вспыхнула Фретти, — если ты знаешь его.
— Дочь! Тише! Этот предмет нельзя обсуждать. Никогда!
— Я слышу, отец, — сказала Фретти, мгновенно сникнув. В ней проснулся страх.
Если Неб-Айн-Ке когда-нибудь узнает об этом! Ночью несколько людей тайно проводили одного за другим в ее покои, и угрюмые охранники ее отца убивали каждого, кто выходил от нее, выполнив свою задачу. И который из них был отцом, может сказать только сам Ке. Но в результате этою постыдного действа у Фретти родился сын — и король Неб-Айн-Ке радовался чрезвычайно, так как его старший сын, сын бога, исчез.
И теперь этот ублюдок вернулся!
Норгаш стоял, сдвинув брови, положив палец на губы, призывая к молчанию. Затем он заговорил, и голос его был не громче, чем шуршание песка в нагруженной барже, плывущей по Реке.
— Я прожил много лет, отпущенных мне Редулом и Луфали. И все эти годы я был королем Дилпура и дедом короля Эреша. И ничто не должно стоять на пути моего внука. Ничто.
Но он вслух не сказал, что как только Неб-Айн-Ке отправится в лучший мир, Нумутеф, сын неизвестного отца, тут же отправится за ним, и Норгаш будет королем Эреша и Дильпура. Так и предсказали звезды. Шадофернес, любимый астролог короля, обещал ему это. Ошибки быть не могло. Он смаковал в уме свой будущий титул — Норгаш, король Эреша и Дильпура…