И он повернулся, чтобы уйти, но не мог двинуться с места.
Но в этом не было колдовства. Ничто не сообщило ему, что он находится в крепких сетях заклинания. Но он не мог двинуться с места.
Раздался полный ненависти смех, похожий на бульканье расплавленной серы в ядовитом озере. Но никакого запаха серы не ощущалось в воздухе. Равен вовсе не нуждалась в таких дешевых трюках. Одан напряг все свои могучие мышцы и не мог сдвинуться с места. Одан знал, что магия бывает разная. Мелкие маги плетут слабую сеть заклинаний, которые долго не держатся и пропадают, так что магам приходится непрерывно искать все новые и новые заклинания. Более могущественные маги пользуются более мощными средствами. Может, Равен обладает могуществом большим, чем известные ему колдуны? Одан тщетно старался вырваться и подумал, что так оно и есть.
— Встретить свою судьбу, как человек — как полубог — как бог! Для меня все одно.
Голубое сияние пульсировало в такт словам. На каменистой земле вокруг Одана образовалось кольцо. Он посмотрел вниз. Он ощутил приступ тошноты. Его не вырвало, но желчь подступила к горлу и душила его.
Вокруг него в широком кругу между камнями копошились черви.
Сотни — тысячи — извивающихся, покрытых омерзительной слизью червей окружали его. И теперь Одан понял — хотя он все время предполагал, но отказался признать, — что Равен обладает во много раз большим знанием, могуществом, чем он мог получить за всю свою жизнь. Многие знания легко пришли к нему, а за это ему придется дорого заплатить!
Черви пульсировали, скользя друг по другу, переплетаясь между собой, образовывая скользкую массу, состоящую из живых блестящих колец и трубочек блестящего розового мяса. Как будто черви из всех трупов, похороненных на земле Эа, собрались сюда, в сжимающееся вокруг него кольцо. Одан смотрел на несметное количество их, с трудом сдерживая тошноту.
Размеры их были самые разные — и тоненькие белые червячки, похожие на небольших змей, с головками-бусинками и черными глазками, вместо рта у них были присоски, которые сжимались и разжимались, тянулись к телу Одана. Были и толстые черви, которые медленно, но неуклонно сжимали свое кольцо вокруг наглого человека, осмелившегося бросить вызов их повелительнице.
У них не было рук и не было ног. Но руки и ноги нужны только людям. Люди-черви делали свою высшую магию, древнюю магию, существовавшую еще задолго до того, как человек спустился с деревьев.
Черви ели камни. Ели безостановочно, оставляя после себя пустоту. Они непрерывно росли, а камень исчезал. Круглая каменная плита с Оданом в центре ее и кольцо червей, разъедающих камень и приближающихся к нему. Твердый камень под ногами уже шатался. Они подгрызли плиту со всех сторон. Еще немного, и он полетит вниз — вниз, но куда?
Он боролся, но не в силах был скинуть с себя тиски заклятия, которые сжимали его невидимыми объятиями, твердыми, как металл Задана.
Он безумно боролся в своих мыслях. Ведь эти черви нереальны. Они иллюзии, фантомы, создание Равен. И она, эта сука, старая, старая до невероятности, создала эту жизнь. Истоки ее лежат в далеком прошлом. Ее народ — люди-черви — владели всем миром еще до того, как пришли люди. Она называла его ничтожеством. Да, эта Равен, эта великая пророчица, была женщиной-червем.
Одан изо всех сил сопротивлялся ужасу, который хотел сковать его, лишить разума. Черви были всего лишь иллюзией, и все же они ели камень, который уже колебался под его ногами, крошился и исчезал безвозвратно. И он провалился в колодец с гладкими стенами, и пока он летел, за ним сыпалась шевелящаяся масса извивающихся червей.
Скованные силы Одана безумно сопротивлялись. Он падал, как бревно, и сердце его бешено колотилось в груди. И вдруг он почувствовал, что связи ослабли. Одан мгновенно переселился в тело червя и глядел своими новыми глазками на большую сгорбленную фигуру, падающую в открытую пасть преисподней. Червь! Одан-полубог переселился в покрытое слизью тело червя! И он упал вместе с сотнями, тысячами своих извивающихся омерзительных собратьев на каменный пол круглой подземной камеры.
Ощущение скользких тел, переползающих через него и через которые он переползал, заставило его содрогнуться. О, как они все переплетены! Он был червь в массе других червей, и двигал им голод, голод толкал его к телу, распростертому на каменном полу. Телу, полному жизненных соков. Он должен сосать! Он должен есть! Он должен наполнить себя плотью и кровью!
И вдруг он почувствовал, он понял. Равен догадалась, что он сделал, и теперь переносит его обратно в его собственное тело, где он и будет съеден омерзительными созданиями. Ну что же, он человек, полубог, и он будет бороться тем оружием, что у него есть.
Одан открыл глаза. Он был уже снова в своем теле.
Есть ли у него оружие?
Голубое сияние освещало угол комнаты. Оскорбительные карикатурные изображения людей, животных, сцены жертвоприношений, сцены триумфа людей-червей над людьми украшали стены комнаты.
Вдруг черви отпрянули назад. Одан лежал на камне и ощутил, что тело его поднялось в воздух и перенеслось на базальтовую глыбу. Он посмотрел наверх и увидел, что голубое сияние колышется над ним.
— Ты будешь съеден, Одан-полубог. Но ты слишком хорош для них, простых слуг.
Одан увидел, что голубое сияние начало пульсировать, как будто Равен залилась смехом. Однако Одан был уверен, что зовут ее не Равен.
— Ты можешь убить меня, высосать все соки, Равен. Но историю тебе назад не повернуть. Твой народ обречен и будет стерт с лица земли…
Он замолчал.
Выживание! Ке сейчас смотрит на него, печально нахмурив брови, Хекеу фыркают и ждут от него решительных действий, высшего усилия. Неужели он, дикарь с гор Зумена, будет покорно лежать на базальтовой плите и ждать, когда из него высосут жизнь эти омерзительные твари?
Из голубого сияния выделился червь.
Равен была огромна. Гигантский червь, огромный, толстый, пульсирующий, розовый, блестящий. Огромное тело приближалось к Одану, черные глазки зловеще сверкали в голубом сиянии.
— Я не буду есть тебя, человек, — на теле червя выросла выпуклость, которая повернулась к Одану. Кончик отливал черным. Одан увидел, как кончик раскрылся и внутри заблестели блестящие яйца. — О, нет, Одан-Кудзук. Ты будешь кормить их, пока они растут в тебе.
— Так вот почему боги уничтожили твой народ. Вы внушили им отвращение!
— Тот мир по праву наш! Ничтожество! В тебе вылупятся, будут расти и кормиться наши дети. Только оболочка, Одан-полубог, только оболочка останется от тебя.
Отверстие закрылось. Твердый и острый кончик приблизился к телу Одана. Капля молочной жидкости блестела на острие иглы, готовой вонзиться в живую плоть.
— Мы использовали вас с древних пор, еще когда вы были бессловесными животными. Но вы, несмотря на свою умственную слабость, возгордились, когда подняли камень, когда откололи кусок кремня, когда научились добывать и сохранять огонь. Но вы наша собственность и всегда будете ею.
Одан понял, что люди нужны червям, потому что они откладывают яйца в живое человеческое тело. Другие животные для этого не годятся, и поэтому так много животных вымерло, исчезло с лица земли. Одан не рассмеялся. Он только с омерзением плюнул на эту тварь.
— Твои дни кончились. Человек никогда не склонится перед тобой. Твоя комната для кормления покроется пылью и наполнится сухими листьями. Пауки будут плести свою паутину там, где плодятся твои слуги. Я презираю тебя, Равен, червь.
Он сжимал рукоятку меча, ощущая ее твердую полированную поверхность. Он ощущал ток крови в своем теле. Он ощущал — но не мог шевельнуться.
Это заклинание крепко держало его. Оно было сильнее, чем заклинание, которым Асхурнакс хотел вызвать у него паралич. Это заклинание возникло в древние темные времена. Одан попытался вспомнить, что говорили ему Асхурнакс и Киду, что он вычитал на глиняных табличках и папирусах.
Он был полностью убежден в одном: Равен попытается ввести в него иглу, а он должен попытаться воспрепятствовать ей.
Во всяком случае, он не может безвольно ждать, пока она начинит его своими вонючими яйцами. Нет, нет!
Ситуация была кошмарная. Омерзительная вызывающая рвоту масса извивающихся червей, жуткое голубое сияние, породившее гигантского червя, возвышающегося над ним, блестящее твердое черное острие с каплей жидкости на конце, приближающееся к нему…
И в дюйме от его тела игла остановилась.
Блестящие разноцветные ручейки света побежали по телу Равен, разделились и образовали многоцветную радугу. Изменение цвета, вероятно, и есть заклинание. И как только это дошло до Одана, он постиг остальное и приготовился к действию.
Чтобы замаскировать свои действия, Равен опять зашипела, начала издеваться над ним. Острие было готово вонзиться в тело.
— Ты такой большой. В тебе много мяса и крови. Моим яйцам будет хорошо в тебе, Одан-идиот. Приготовься встретить свою судьбу, судьбу, которая ждет всех вас, людей. Вы предназначены, чтобы обеспечить вечное блаженство нам, червям.
Эти слова, которые она говорила, Одан не смог вынести. Его язык и голосовые связки были бессильны перед этими звуками.
Одан почувствовал, что тугие объятия, сковывающие его, ослабевают. Ведь в тело, охваченное параличом, все мышцы которого окостенели, игла не смогла бы войти, и поэтому Равен была вынуждена освободить его от заклинания, прежде чем ввести в него яйца. И Одан был готов.
Простой смертный не смог бы устоять перед этим кошмаром. Он был бы охвачен ужасом омерзением при виде белой массы копошащихся червей. И он лежал бы беспомощный и позволил бы делать все что угодно без применения заклинания.
Но Одан был Хекеу. Он мог бы и не быть полубогом. Но он воспитывался среди Хекеу, он был настоящий зумен, Кудзук, и носил имя саблезубого льва.
Черная игла ударила.
Одан двинулся.
Бронзовое лезвие сверкнуло, как свирепая молния в полутемной комнате.