— Но если бы Задану это не понравилось, он уже бы высказал нам свое неудовольствие, — робко заметил Викарий.
— Да. Это верно. А теперь помоги мне расправить ризу. Она непослушная, как будто специально сопротивляется мне.
Киду совещался с четырьмя городскими колдунами в своих покоях в Реликтовой башне дворца.
Из стоящего в углу на золотом подносе сосуда тянулась тоненькая струйка зеленоватого дыма. В комнате было душно. Стены были украшены черепами, старыми пергаментами, иероглифами, засушенными крокодилами, эмбрионами, призмами и прочими таинственными и зловещими предметами его ремесла. Каждый колдун был одет в свое платье. По количеству и блеску драгоценных камней на одежде они могли соперничать с королями, но, кроме того, колдуны хорошо знали, какие из драгоценностей настоящие.
Служанка, которая подала им сосуды из слоновой кости, наполненные вином, была унаследована Киду от его предшественника, Уншерби, который был брошен на съедение крокодилам. И когда она появилась в комнате, то произвела тягостное впечатление даже на этот конклав магов.
Когда-то и она была юной и прекрасной девушкой с длинными стройными ногами и прекрасной фигурой. Но теперь вместо прелестного личика с пухлыми красными губами, яркими глазами, с прямым носиком и с букетом алых роз на щеках, они видели нечто совершенно уродливое. Ее длинные блестящие черные волосы, прекрасное лицо — все исчезло.
На роскошных плечах, венчающих соблазнительное тело, возвышалась устрашающего вида голова. Голова с морщинами, зеленой кожей, красными глазами, тусклыми серыми косами волос, зловещим блеском неровных черных зубов, которые не могли закрыть слюнявые губы. Уншерби, выведенный из себя неожиданным сопротивлением девушки его домогательствам, в порыве гнева с помощью заклинаний превратил ее исключительную красоту в непередаваемое уродство.
И теперь, когда она наливала колдунам вино, ее печальные глаза были устремлены на Киду в безмолвной мольбе, так как язык не повиновался ей. Киду обещал девушке найти контрзаклинание, но пока все его попытки ни к чему не приводили. Он тщательно копался в старых затрепанных томах из библиотеки его предшественника, надеясь найти контрзаклинание и начать процесс обратного превращения.
Но сегодня маги собрались не по поводу бедной Литли.
Киду поднял кубок из слоновой кости обвел глазами собравшихся.
— Так, значит, вы согласны, братья? Забудем все распри на время от восхода солнца до восхода солнца, то есть на весь день королевской свадьбы.
Все кивнули и подняли кубки. У каждого из них были свои мысли по этому поводу.
Конечно, злобные и все же заманчивые мысли изредка мелькали в голове Киду. Ведь он мог отравить вино и тем самым сразу избавиться от всякой конкуренции и оппозиции в городе. Но нет, он не хотел нанести вред мастеру Асхурнаку, доброму колдуну и чудотворцу, который ныне занял старый дом Киду на лице Желтого Лотоса.
Все колдуны, которые пришли на эту встречу, были надежно защищены заклинаниями, и их помощники были готовы явиться по первому зову. Но Киду предполагал, что старый мастер Асхурнакс менее всего готов, возможно, к коварству. Нет, черт возьми! Киду не предполагал, он был твердо уверен, что Асхурнакс явился сюда с минимальной защитой, так как он испытывал добрые чувства по отношения к Киду и ждал таких же добрых чувств и от нового дворцового колдуна.
Но мастер Чембал — совсем другое дело. Когда взгляд Киду невольно возвращался к мрачному худому горбуну, ему казалось, что он не сделал все возможное, чтобы защититься от его злых чар даже здесь, в собственных покоях Киду. Чембал был способен нарушить перемирие, установленное на свадьбы короля, и заклинанием превратить Киду в маленькую ящерицу с длинным вертлявым хвостом, которая может быть раздавлена первым же вошедшим в комнату человеком.
Двое других колдунов, людей огромных знаний, но среднего могущества, без колебаний выпили вино, согласившись на перемирие. Чембал колебался. Он долго смотрел на Киду туманным взором, а затем осторожно, медленно поднял кубок. Киду применил малое заклинание, чтобы невидимо переместиться в пространстве и заглянуть в кубок Чембала через его плечо, так как вся его энергия направлена на обеспечение защиты от злых чар. Кубок был пуст. Чембал выпил вино. Теперь он не мог нарушить слово, так как в противном случае он потеряет доверие своих домашних и его положение в доме будет небезопасным. Все будут знать, что его слову верить нельзя.
Соблазнительное тело Литли с безобразной головой проплыло перед его смещенным в пространстве зрением, и Киду со вздохом вернулся обратно, чтобы смотреть на мир глазами, расположенными там, где установили их боги. Бедная Литли! И все же, несмотря на ее жуткое лицо, некрамон Чембал протянул руку, когда она проходила мимо, и ущипнул ее за бок. Она, казалось, даже не заметила этого. Бедная девушка! Может, ей даже польстило это внимание. Может, она вновь почувствовала себя соблазнительной женщиной. Киду заставил себя не замечать этого и продолжал:
— Нам необходимо произнести хорошие пророчества в день двойной свадьбы короля. Как королевский колдун…
При этих словах Чембал громко и хрипло рассмеялся. Асхурнакс посмотрел вверх, покачал головой, а затем снова стал ласкать рыжего котенка, примостившегося у него в рукаве. Как только Асхурнакс появился в комнате, все колдуны мгновенно проверили животное… Рыжий котенок был всего лишь рыжим котенком.
— Королевский колдун! — сказал Чембал. Он хотел продолжать, но Дорхутинакс, колдун, который специализировался на духах Реки, откашлялся и заговорил:
— Мы выпили в знак перемирия, Чембал. Мы все знаем, что ты считал себя единственным достойным колдуном, который должен был занять эту должность. Но король, да будет благословенно его имя, решил по-другому, — он осмотрел всех гордым и величественным видом, свойственным всем колдунам. — Хотя я не могу понять, почему он выбрал Киду, хотя я был под рукой. Но дело сделано и записано, глиняные таблички высушены.
— Таблички могут разбиться, — усмехнулся Чембал.
— Разумеется, — сказал Киду. — Но мастер Дорхутинакс прав. Сегодня действует перемирие. Мы должны работать вместе, чтобы увидеть будущее короля как можно дальше.
Но пока он говорил, он думал про себя, что ему следует быть очень осторожным с этим мастером Чембалом.
Если дядя короля, этот ублюдок Габаль-Айн, чтобы кости его превратились в слизь, войдет в союз с Чембалом, то они будут представлять очень опасную пару, за которой нужен глаз, и не только физический, но и оккультный.
Те, кто набились в огромный Зал Приношений, расположенный во внешнем дворе дворца, мало что могли увидеть из свадебной церемонии. По правде говоря, бормотал себе под нос Киду, во всем этом было мало смысла. Все это мумбо-юмбо и больше ничего. Древние слова, древние ритуалы, жезлы и скипетры и короны, ветви деревьев, кубки вина, кольца и, наконец, маленькие ножи, чтобы смешалась кровь вступающих в брак.
Король был одет в праздничную одежду, такую тяжелую и негнущуюся, что он был просто предметом, не способным двигаться и делать что-либо сам. Одежда совсем придавила его, пот ручьями стекал по его лицу, телу. Киду было страшно подумать, что чувствует сейчас король.
Рабы, одетые по случаю свадьбы в украшенные золотом туники, размахивались опахалами, приводя душную атмосферу зала в ленивое движение, не приносящее свежести.
А дым курильницы ладана — нос Киду был очень чувствителен и никак не мог привыкнуть к раздражающему действию дыма. Он морщил нос и молча страдал. Во время своих заклинаний, когда применение магического дыма было необходимостью, Киду использовал душистые палочки, чтобы нейтрализовать запах ладана.
Священники уже пропели свои псалмы, гимны, торжественные песнопения и затем огромный священник, одетый в мантию из блестящих перьев, над головами всех остальных могучим басом что-то проревел.
По этому сигналу все собравшиеся должны были пропеть:
И тем самым считать, что они принимали участие в свадьбе короля.
А Моми…
Именно она была причиной дурного настроения Киду. Она выполняла свою миссию в этой бессмысленной церемонии с простой грацией, которая Киду показалась очень трогательной. Но он не мог прочесть ее мыслей. Появившаяся из огненной колесницы бога, носящая в себе его дитя, теперь она кланялась и становилась на колени, поднималась и пела, отвечала на вопросы, делала все, что нужно для свадьбы с королем. Эта свадьба короля с возлюбленной бога увеличивала могущество и славу короля.
Киду видел бледное лицо Моми, блестевшее от пота, видел морщинки между бровей под тяжелой золотой короной, видел, как она поморщила свой точеный носик, когда в горячем душном воздухе появился дым ладана.
Киду сделал ели заметное движение руками, слегка приоткрыл губы, чтобы произнести заклинание.
Он внимательно смотрел на Моми.
Теперь ей гораздо лучше, она почувствовала свежесть. Морщинки между бровей разгладились, глаза заблестели. Она легкой поступью взошла на алтарь, преклонила колени, и ее обрызгали кровью быка и барана — дурацкая церемония, означавшая, что Моми с этой минуты принимает на себя ответственность за свою страну. Затем она поднялась и сошла вниз, слегка сутулясь под тяжестью церемониальной одежды, украшенной золотом. Ну что же, Киду был рад, что смог хоть немного услужить своей королеве.
Наконец, когда Киду показалось, что пришел год, церемония окончилась.
— Нет! — твердо, с побелевшими ноздрями сказал Неб-Айн-Ке. — Нет. Я женюсь на Фретти во второй половине дня.
Послышался недовольный шепот, но король Норгаш Дильпур тронул пальцами украшенную золотом и драгоценностями рукоять меча и нахмурился. Кто мог знать, что произойдет за время, пока Замаз, солнце, перейдет по небу над Рекой с востока на запад.
Разнообразные инструменты производили невероятный шум, называемый многими музыкой.
Король удалился, чтобы сбросить с себя праздничное облачение. Он выпил целую пинту воды одним глотком. Моми отвели в роскошные покои, специально приготовленные для нее. Она не видела Фретти, а Фретти не видела ее.