Как она там? Спальня, слава богу, дальше от очага пожара, чем гостиная. Зато входная дверь – ближе к огню. Пламя вот-вот отрежет им путь! Как, спрашивается, выбираться? Он бросается в спальню.
Возлюбленная безмятежно спит, зарывшись в подушки. Разрозовелась от сна. Данилов принимается ее тормошить: «Варя, Варя, вставай, несчастье, пожар! Надо уходить!»
– Боже мой! Какой пожар?! Ты шутишь?
– Кто такими вещами шутит!
Девушка мгновенно вскакивает. Спит она голенькая, и, невзирая на пиковую ситуацию, Данилов успевает заметить, насколько она хороша. Настоящая кустодиевская красавица: высокая, сильная, статная! А запах гари, с отвратительными химическими обертонами, отчетливо слышен теперь и в спальне. Данилов хватается за свой телефон на тумбочке, но понимает, что времени звонить пожарным нет: пора уносить ноги.
Варя накидывает халатик на голое тело.
Или, может, остаться здесь? Закупорить щели в двери, вызвать огнеборцев и ждать, пока они приедут и вызволят их?
Но нет, сидеть и ждать у моря погоды, спасут их или не спасут, совершенно не в его характере. Да и не в Варином тоже. Надо бежать! Но сумеют ли они прорваться сквозь завесу дыма, который заполняет коридор и прихожую и становится все гуще?
Чтобы обезопасить себя, Данилов достает из верхнего ящика трюмо две медицинские маски, которые лежат там со времен эпидемии. Потом хватает вазу с цветами – теми самыми, что он купил вчера у Кузнечного рынка и которые благополучно пережили путешествие в Москву. Выкидывает цветочки, а водой обильно поливает обе маски.
– Надень! – командует Варе. – И будем прорываться через дым на корточках, чтоб не наглотаться!
В своей прошлой жизни, учась на журфаке, он для репортажа провел неделю со столичными пожарными и знал, что самая серьезная угроза при этом бедствии – ядовитый дым, от которого многие жертвы угорают, задыхаются, теряют сознание и не могут найти выход из огненной ловушки.
– Варя, и телефоны положи в карманы халата, мой и свой! А теперь глубоко вдохни и старайся вовсе не дышать!
Сам Данилов в трусах и футболке. Он хватает девушку за руку и бросается в гостиную. Дыма там уже полно. Пересекая комнату, он сначала нагибается в три погибели, а потом и вовсе становится на четвереньки. Варя послушно следует его примеру.
В прихожей дыма столько, что ничего не видать, но Данилов помнит, в какой стороне дверь. По-пластунски он ползет к выходу. Останавливается у тумбочки. Протягивает вверх руку. Там ключи и документы на машину. Во мраке от дыма нащупывает их и забирает с собой. Гарь ест глаза, кусает за щеки и щиплет кожу на лице. Воздух в легких кончается, но Данилов понимает: если вдохнет, это конец, это смерть!
Тут со стороны входной двери раздается дикий трезвон: видать, соседи тоже учуяли отвратительный опасный запах и пытаются разбудить их.
Данилов благодарен им: они дают точный маячок, куда ползти. И вот они у двери. Не поднимаясь, полулежа, Данилов, протянув вверх руку, откидывает задвижку. Нажимает на ручку, дверь распахивается.
Они вместе с Варей вываливаются из квартиры, чуть не сбивая соседку в халатике, что жмет и жмет кнопку звонка. Вслед за молодыми людьми из квартиры в распахнутую дверь устремляется на лестничную площадку синий клубок дыма. Данилов поднимается на ноги, тянет за собой одной рукой Варю, другой соседку. Они сбегают по лестнице на площадку этажом ниже. Там распахнуто окно в московскую утреннюю благодать, Данилов высовывается и наконец вдыхает полной грудью.
– Как вы? – лепечет соседка. – Я пожарников вызвала. – Она делает распространенную ошибку: те, кто приезжает на вызов, именуются пожарными, а «пожарниками» на Руси издавна именовали погорельцев.
Таких же несчастных, как они с Варей.
Огнеборцы не заставляют себя ждать. Через минуту Данилов слышит быстро приближающиеся сирены, они останавливаются во дворе. И совсем скоро мимо них по лестнице проносятся брандмейстеры: в огнеупорной одежде, защитных масках с противогазами, с ранцами-огнетушителями за плечами.
Потом кто-то – Данилов даже не замечает кто – накидывает на него и на Варю светоотражающие накидки и уводит вниз по лестнице.
Их осматривает врач, говорит, что до свадьбы все заживет, и спрашивает, не нужно ли успокоительное.
Потом они сидят в «штабном» микроавтобусе противопожарной службы и дают показания дознавателю. Данилов рассказывает, как дело было, и мимолетно думает: «Вот бы они тут все удивились, когда б я вдруг заявил, что в пожаре повинен бизнесмен-миллионщик господин Козлов!»
Данилов в этом ничуть не сомневается, но заявлять подобное во всеуслышание – прямая дорога на консультацию в психдиспансер.
Они с Варей, конечно, спросили, пожарных: в чем причина возгорания?
Огнеборцы сначала надували щеки, говорили, что дознаватели разберутся, установят, расскажут обо всем официально. Но потом шепнули: скорее всего, короткое замыкание в электропроводке на кухне. «Ее ведь с советских времен не меняли, не правда ли»
Наконец им разрешили подняться в квартиру. Запах гари сводил с ума, доводил до полуобморока. Но все-таки это был запах прошлый, побежденный, нестрашный, который с каждой минутой становился пусть слегка, но слабее.
Все окна в комнатах оказались распахнуты настежь. Здоровый московский воздух деятельно мешался с химическими испарениями.
Сильнее всего пострадала кухня. Здесь сгорели занавески, лопнули от жара стекла. По стенам разметались черные языки. Кухонная мебель зияла черными дырами. Весь пол оказался по щиколотку залит водой и пеной. Вода разлилась и в прихожей, и в гостиной. Спальни и кабинет Вариного отца пострадали меньше.
Варя потерянно бродила по комнатам.
С наигранной бодростью, желая поддержать ее, Данилов проговорил:
– Мы все откладывали ремонт в твоей квартире – теперь он стал неизбежен.
Но любимая вдруг ответила невпопад:
– Отцовской тетради нигде нет.
– Ты уверена?
– Угу.
– А где она лежала?
– В верхнем ящике письменного стола, в кабинете.
– А ты не в сейф отцовский ее положила?
– Никак нет.
– И не в спальне в тумбочке? Ты иногда в постели ее читала.
– Нет, нет и нет! Что я, не помню!
Данилов никогда не видел возлюбленную такой. Всегда она по жизни была твердой, уверенной в себе, неколебимой. А тут вдруг расплакалась:
– Ах, Алеша! Во что мы ввязались! Ты смотри, что творится! Давай бросим это! Оставим его в покое! Ведь смотри – он, наверное, все что хочешь с нами сможет сделать! Это ведь только начало, предупреждение! Сначала та «десятка» на ночной дороге, потом камень нам на голову прямо на Невском, теперь пожар! Да он ведь просто уничтожит нас, и чем мы ответить сможем?! Да хорошо, если мы сразу все вместе канем. А если вдруг ты погибнешь, а я останусь? Или ты? Без меня? Как будешь один?
Алексей долго утешал подругу, обнимал, гладил. Она плакала у него на плече.
Когда она наконец успокоилась и умыла лицо в ванной, он твердо сказал:
– Мы ввязались в бой. И если не пойдем дальше, все равно у них на мушке, они сжуют нас и в итоге выплюнут. А если будем бороться – у нас хотя бы есть шанс.
Варя твердо кивнула.
– Не обращай на меня внимания. Просто минутная слабость и истерика. Я сама понимаю, что мы вышли на поединок и нам предстоит идти до конца.
Вдруг соседка снизу заявилась – не та, что звонила в дверь, другая. Старая сухая карга. Вдова генерала армии Шапкина, как шепнула потом Данилову Варя.
Начала разоряться:
– Вы залили мне всю квартиру! Должны заплатить мне за ремонт, сполна! У меня свет в кухне не работает. Паркет в коридоре вздулся! Заплатите за все!
– Вызывайте оценщиков, пусть рассчитывают ущерб, – твердо выговаривала Варя. – Что поделать: пожар, форс-мажор.
– Да я вижу, какие вы здесь мажоры! Пьют, курят в постели – да хорошо, если обычные сигареты!
– Перед вами Варвара Кононова, майор спецслужбы в отставке и орденоносец. Дочь генерал-майора Кононова, героя соцтруда, – страшным шепотом вдруг выговорил Данилов. – Поэтому потрудитесь, я вас прошу, вести себя прилично!
Соседка, гневно шипя, удалилась.
Они вызвали из ДЭЗа мастера, он явился с листами фанеры и наглухо заколотил кухонное окно.
Пока суд да дело, парочка собирала вещи.
Решили покуда переселиться к Данилову на Рижский проезд.
Пожар разбудил их около пяти, поэтому к одиннадцати с неотложными нуждами удалось разобраться, и они успели ко встрече, намеченной вчера с Петренко.
Ровно в двенадцать оба были на южной оконечности парка Кусково, где Варя всегда обычно сходилась с полковником для разговоров тет-а-тет. Тут с недавних пор шумела-грохотала северо-западная хорда, но в самом парке по-прежнему было тихо и безлюдно. Осень чуть тронула желтым листву берез.
Данилов, не дожидаясь просьб со стороны соратников, постарался соорудить над ними невидимую информационную крышу, чтобы Козлов и его присные не проникли в суть их планов.
Они представляли собой органичную троицу: допустим (думали, верно, редкие встречные), парочка влюбленных встречается с отцом одного из них или со старшим братом. Хотя Петренко по документам был всего на семь лет старше Вари, теперь он всегда относился к ней по-отечески. А сейчас, откровенно говоря, на отца и походил: множество морщин залегло на лбу, глаза потускнели, седые нити пролегли в волосах. Последний год непросто дался и ему.
Участники летучего совещания договорились о трех вещах.
Во-первых, следовало получить гораздо больше информации о Козлове: где он живет, как передвигается по Москве, где бывает, что (и кого) любит. Этим собиралась заняться Варвара, с деятельной помощью Петренко.
Во-вторых, надо расширить ряды бойцов. «Втроем мы не справимся!» – убеждал полковник. Эту миссию он брал на себя, но просил в помощь Данилова.
И наконец, решено было по возможности обезопасить самих себя. А для этого – скомпрометировать Козлова в глазах вышестоящих. Чтобы его властительные друзья не принялись мстить тем, кто его обрушит, а, напротив, восприняли крах с удовольствием.