Несколько долгих мгновений ничего больше не происходило.
«Может быть, я лишился рассудка и ничего этого на самом деле нет». Мысль показалась Риану утешительной. Потом слабый звук донесся снова. Риан приблизился к краю уходящей вверх лестницы.
На траве у нижних ступеней лежал Каруда. Словно почувствовав взгляд Риана, он еле заметно пошевелился и застонал. Риан в безмолвном отчаянии поднял глаза к небу.
«Ну как же, без него тут никак не могло обойтись!»
Он влез на низкую балюстраду и спрыгнул вниз, чуть не упав, когда нога подвернулась. Каруда снова застонал, когда Риан перевернул его на спину. На виске офицера виднелась кровоточащая рана, но он все же моргнул и открыл глаза.
Наклонившись над ним, Риан мрачно пробормотал:
— Догадайся, что случилось!
Каруда с трудом приподнялся, опираясь на руку, и посмотрел на кипящие в небе тучи.
— Колесо… — еле слышно прошептал он.
— Угу, Колесо. Ну, по крайней мере слишком большая власть последователей Кошана в Империи — больше не проблема. Жаль, что Мирак не сможет этого оценить. — Риан отвернулся от Каруды и, хромая, направился к началу лестницы. Если, оказавшись в Марай, Каруда выжил, другие должны были выжить тоже.
Голова Маскелль раскалывалась. Еще не открыв глаз, она поняла, что все еще находится в Марай: в шершавом камне, на котором лежала ее щека, пульсировала сила храма, однако явно случилось что-то ужасное. Маскелль приподнялась на руках.
По темному небу быстро мчались лиловые тучи, как будто только что отгремела гроза. Все это было Маскелль поразительно знакомо… Ее видение в Илсат Кео! У Маскелль перехватило дыхание.
— Ох, нет… — прошептала она, — ох, нет, ох, нет… — Она приложила руку к камню, на котором лежала, и окинула духовным взглядом окрестности внутренний двор Марай, внешний, с его делением на лунный и солнечный, до стены, отделяющей храм ото рва… Дальше она не видела ничего. — Такого не может быть!
Потом оказалось, что рядом с ней на коленях стоит Риан и, просунув под нее руку, пытается поднять. Маскелль изумленно посмотрела на него:
— Что ты здесь делаешь? Я же отослала тебя в безопасное место!
Риан тревожно посмотрел на странно темное небо.
— Наверное, я просто везучий.
Маскелль опустила голову. Ничего-то у нее не выходит…
— Помоги мне встать.
Риан поднял ее на ноги, и Маскелль обхватила его за талию. Прижавшись лицом к его плечу, она вдохнула теплый запах пота… Хоть какая-то связь с миром — таким, каким он был раньше.
— Мы в беде.
— Об этом я догадался, — ответил Риан ей в волосы. Маскелль подняла голову и посмотрела к сторону колоннады.
— Мне нужно увидеть, что там снаружи. Звук шагов кого-то бегущего по двору заставил их оглянуться. Это был Растим, бледный и растерянный.
— Что случилось? — тихо пробормотал он, когда оказался рядом.
Маскелль потрясла головой.
— Мне нужно добраться до первой солнечной башни.
Растим поднял с земли посох Маскелль и стал совать его ей в руки. Маскелль покачала головой. Теперь, когда духи и сила храмов были недоступны, посох сделался всего лишь украшенной серебром деревяшкой. Растим, губы которого задрожали, прислонил посох к стене.
Все фонари, горевшие между колонн, погасли, и когда они подошли к угловой башне, стало так темно, что трудно было что-то рассмотреть. Ноги Маскелль подгибались; она все ждала, что почувствует, как угасает сила Марай: храм умрет, и от него останется лишь пустая оболочка.
Когда они добрались до входа в западную башню, первым стал подниматься Риан. В покоях, выходивших на лестницу, было тихо, воздух казался странно неподвижным. Выйдя на галерею, Маскелль оперлась на перила и оглядела город.
Перед ней была равнина из ее видения, бесконечная, как время, уходящая к темному горизонту под покрытым грозовыми тучами небом. Где-то вдалеке ветер гнал пыль по огромным каменным блокам, которыми равнина была вымощена. С высоты башни Маскелль могла разглядеть вдали горный хребет. Город, который тоже являлся ей в видении, окружал Марай, как отдельные, менее высокие горы. Ближайшее здание казалось тремя огромными каменными шарами, взгроможденными один на другой. Его украшали только широкие полосы странных, бессмысленных геометрических символов. Город был таким странным и чуждым, что Маскелль было страшно смотреть на него; она даже не могла вдохнуть полной грудью, пока не отвернулась.
— Нас сюда принесло Колесо, верно? — тихо спросил Риан. — Что-то с ним случилось, как ты и думала.
— Это не Колесо принесло нас сюда.
— Ты хочешь сказать, что это… иллюзия? — с надеждой спросил Растим.
«Ариаденцы вечно остаются оптимистами», — печально подумала Маскелль.
— Это не иллюзия.
— Ох… — Растим отчаянно прижал ладони к парапету, ища утешения в знакомой твердости камня. — Но тогда как…
— Здесь наш мир. Мы никуда не перенеслись. Марада и остальные перенесли сюда свой город. Для этого-то и было повреждено Колесо — новые символы позволили им добиться своего.
— Не может быть! — сказал Растим с таким выражением, будто надеялся: Маскелль передумает. Риан промолчал, глядя на чужой город.
— Может, — буркнула Маскелль. Она снова осторожно коснулась силы Марай, ожидая почувствовать неизбежное. Однако храм не умирал; напротив, в нем чувствовался даже прилив силы.
«Центр не перемещается…»
Оба мужчины смотрели на нее вытаращив глаза, и Маскелль поняла, что Растим что-то ей говорил. Она не слышала ни слова.
— Я только что слышала Карающего, — сказала она.
— И что это значит? — встревоженно спросил Растим. Не отвечая, Маскелль снова вошла в башню. Позади себя она услышала голос Риана:
— Это значит, что мы еще не умерли.
Маскелль спустилась по лестнице и по галерее вышла во внутренний двор. До нее донеслись приглушенные испуганные голоса; около центральной башни под портиком сбилось человек сорок. Несколько молодых жрецов поднялись на верхнюю галерею, откуда была видна равнина вокруг Марай. Маскелль видела, как один из них показывал на что-то, а другой недоверчиво качал головой.
И с каждым шагом она ощущала все более сильные удары сердца храма.
Ариаденцы тоже были здесь, и Тераза и Фирак, увидев Маскелль, кинулись к ней:
— Что произошло?
Тот же вопрос, как эхо, повторили остальные. Среди собравшихся здесь были в основном кошанские жрецы.
— Я не уверена… — ответила им Маскелль.
Не уверена она была в одном: говорит ли она правду или лжет, выражая неуверенность. Ей начинало казаться, что она снова неправильно поняла Карающего.
Маскелль прошла мимо людей во дворе и вошла в башню. В вестибюле никого не было, она обогнула внутреннюю стену и оказалась в зале.
Вигар и остальные Голоса были там; многие старики жрецы лежали на полу без сознания. Вигар с трудом поднимался на ноги; ему помогала молодая монахиня. Однако Маскелль видела только группу в центре зала.
Посланник Небес лежал бледный и неподвижный, как мертвец. Подложив ему под голову сложенную в несколько раз мантию, над ним в тревоге склонились двое молодых жрецов. Когда Маскелль приблизилась, они посторонились. Посланник Небес не дышал. Маскелль нежно коснулась его лица.
— Прости меня, — прошептала она. Сила Марай, должно быть, ей почудилось… А может быть, это временная смерть и она скоро пройдет?
Маскелль заметила, что к ним подошел Вигар.
— Он может вернуться, когда положение немного исправится, — хрипло пробормотал он. Маскелль не подняла глаз.
— Вернуться к чему?
Вигар коснулся ее плеча, и Маскелль наконец посмотрела на пол в центре зала.
Колесо Бесконечности было закончено и почти не пострадало. Во внешнем его крае был разрыв — он рассекал кольцо охранительных символов и вторгался в восточную часть. Кто-то, должно быть, упал на Колесо, когда на Марай обрушился удар.
Однако такое маленькое повреждение было несущественным. Колесо фактически осталось нетронутым и все еще ждало завершения Обряда.
«Я была права, — подумала Маскелль. — Сила пришла откуда-то извне, ее источник — не Колесо, по крайней мере не наше Колесо».
Маскелль взглянула на Вигара.
— Виноваты в случившемся не мы.
— Не мы, — покачал тот головой. Маскелль почувствовала, как ужасное напряжение немного отпустило ее.
— Так кто виноват? — тихо спросил кто-то из остальных Голосов. — В этом и заключается проблема.
«Мы возвращаемся к основам нашей философии, — подумала Маскелль. Первый урок и первый шаг на Пути… — Когда ищешь ответ, сначала определи вопрос».
Маскелль отвернулась от Посланника Небес и снова вышла во двор. Странный пурпурный цвет неба заставлял Резьбу на стенах казаться незнакомой, но все же Марай оставался самим собой. Растим присоединился к остальным актерам, успокаивая их, хотя Маскелль видела, что он сам не верит своим словам. Риан подошел и встал с ней рядом.
— Посмотри туда, — тихо сказал он, кивнув в сторону западной галереи.
Там под колоннадой стоял Мирак с каким-то человеком в придворных одеждах, которого Маскелль не узнала.
— Ах, только этого мне и не хватало, — выдохнула Маскелль. — Я думала, он остался вне Марай.
— Я тоже так думал, — мрачно проговорил Риан. — Должно быть, он успел перебежать мост.
«О Предки, и Райф здесь!» — подумала Маскелль. Император и его ближайшие советники явились в храм для участия в Обряде. Она заметила также явно страдавшего от последствий удара Каруду, стоящего рядом с еще тремя дворцовыми гвардейцами. Большинство храмовой стражи было на площади перед Марай, но небольшой отряд гвардии сопровождал императора внутри храма.
Вигар тоже вышел под портик и стоял, глядя на небо.
— Эта женщина, Марада… Кто бы ее ни послал…
Маскелль кивнула.
— Повреждение Колеса — часть их замысла. Существовало второе Колесо, и незнакомые нам символы обозначали этот новый город.
— Мы должны выяснить, как им удалось узнать так много о Колесе, чтобы совершить такое.