Карающий заморгал, на его лице отразилось очень человеческое удивление.
— Когда это было?
— Когда? Считается, будто тебе неизвестно, что такое время. — Голос Маскелль оборвался. Слишком много всего на нее обрушилось… Карающий безумен! — Что с тобой случилось?
— Я должен был измениться. Я все еще должен меняться. — Карающий опустил глаза на деревянное тело Гизара и пнул его ногой, потом нахмурился, закусив губу. — Только все получилось не так, как должно было.
— Что с тобой случилось? — повторила Маскелль.
Все знали, что Карающий — не такой, как другие Предки. Он не был рожден, не жил и не умер как человек, прежде чем слился с Бесконечностью. Он был частью мира, может быть, был даже старше, чем мир.
— Много всего, — ответил он Маскелль, глядя на нее такими знакомыми глазами, — включая Саккару и Аспианский пролив.
Маскелль почувствовала, что ей не хватает воздуха. Эту историю она рассказывала Риану в день их прибытия в столицу, рассказывала о решении жрецов предотвратить нашествие из Саккары, уничтожив Аспианский пролив.
— Жрецы изменили мир, и вместе с миром изменился ты, — сказала она.
Карающий кивнул, глядя на Гизара.
— Все распалось на куски…
Маскелль отвернулась и ухватилась за стену.
— Не впадай в панику, еще рано, — прошептала она.
— Это хорошо, — с надеждой откликнулся Карающий.
— Я говорила сама с собой. — «Я не позволю себе завизжать!» — решила Маскелль. Она снова посмотрела на Карающего, пытаясь понять, что тот задумал. — Ты заключил с ними сделку, пообещал отдать им наш мир, помог построить второе Колесо. Зачем?
— Мне нужно было оказаться здесь. — Карающий огляделся, и Маскелль поняла, что он видит сквозь стены храма и смотрит на странный город. — Есть кое-что, что я должен здесь совершить. — Странно: Карающий говорит «я»… Разве раньше когда-нибудь он так говорил? — Мне нужно их убить, — добавил он.
Маскелль повергла в ужас не сама мысль об этом, а то, что ее высказал Карающий.
— Они наши враги, но они все же люди. Ты заманил их в ловушку.
— Мне нужно их убить. — Сейчас Карающий был кровожадным хищником, и ничем более.
— Они же люди! — отчаянно повторила Маскелль.
Карающий подошел к ней, положил руку на стену и наклонился к самому лицу женщины. Она почувствовала, что гнев пышет из него, как жар. Карающий раздельно произнес:
— Это не мой народ.
Маскелль не опустила глаз, хотя далось ей это с трудом.
— В «Книге Карающего» говорится: «Те, кому приятно мучить живые существа, должны быть наказаны без жалости», — процитировала она.
На лице Карающего промелькнуло выражение, которого Маскелль не успела уловить.
— Мы помним, — ответил он, медленно отступил от Маскелль, повернулся и удалился, пройдя сквозь стену.
Маскелль осталась стоять, глядя на то место, где он исчез. В этот момент в комнату ворвался Каруда и резко остановился, заметив неподвижное тело Мирака. Следом за ним вошел управитель храма, кинулся к Маскелль и поддержал ее.
Каруда растерянно посмотрел на Маскелль.
— Мы не могли войти. Нас не пускала невидимая стена.
— Здесь был Карающий, — тихо сказал жрец. Он покачал головой и потупился. — Это первый раз, когда я ощутил его присутствие.
Маскелль кивнула.
— Он вселился в Гизара. — Стиснув руку управителя, Маскелль выпрямилась и сделала глубокий вдох. — Разведчики еще не вернулись?
Каруда встряхнулся, с трудом оторвав взгляд от Мирака.
— Вернулись все, кроме отряда Риана.
Маскелль выругалась и запустила пальцы в волосы.
«Риан нашел Колесо. Я знала, что он его найдет!»
— Пусть все остаются в храме, — распорядилась она и повернулась к управителю храма. — Скажи Вигару: пусть ждет моего возвращения до ночи, а потом завершит Обряд. Я уничтожу второе Колесо.
— Ты знаешь, где оно находится? — вытаращил на нее глаза Каруда. — Как такое возможно?
— Ты сам мне сказал. — Прочтя на его лице недоумение, Маскелль пояснила: — Это все еще наш мир. Второе Колесо было в покоях Мирака во дворце. Чтобы в них попасть, нужно выйти из южных ворот Марай и идти к Баран Диру, потом свернуть на запад. Так же и здесь — Колесо на том же самом месте.
Кто-то окликнул Маскелль со двора. Выйдя на галерею, она увидела внизу монахиню Тиар. Та взволнованно замахала руками и крикнула:
— Святая мать, Посланник Небес просыпается! Он жив!
Маскелль отстранила опешивших Каруду и управителя храма и кинулась к лестнице. Когда она добежала до помещения, где лежал Посланник Небес, вокруг радостно танцевали монахини. Откинув занавесь, Маскелль увидела, что старая Мали, стоя на коленях, обтирает лицо старика мокрой губкой. Посланник Небес дышал.
Маскелль тоже опустилась на колени, благодаря Предков хотя бы за эту милость. Лицо старика было бледным и осунувшимся, но он, несомненно, был жив.
— Связано это с тем… с тем, что случилось наверху? — спросил управитель храма. Он следом за Маскелль вошел в помещение; Каруда остался снаружи.
— О да, — кивнула Маскелль.
«Карающему больше не нужно, чтобы я оставалась в храме, вот он и отпустил Посланника Небес. Он думает, что уже так далеко продвинулся в осуществлении своего плана, что я не смогу ничему помешать».
Маскелль в отчаянии закрыла лицо руками, надеясь в то же время, что управитель храма сочтет этот жест выражением облегчения — ведь Посланник Небес вернулся.
Каруда ни за что не хотел отпускать ее одну, но Маскелль настояла на своем, говоря, что Карающий не позволит ничему плохому с ней случиться. На самом деле она не знала, так ли это. Вся кошанская мудрость была бессильна сказать, что может случиться, когда дух становится безумен. Маскелль не могла себе позволить взять кого-нибудь с собой: любой человек, оказавшийся за пределами Марай, когда Обряд будет завершен, рисковал остаться в чужом. мире. Впрочем, еще позволит ли им Карающий завершить Обряд…
Маскелль вышла из южных ворот Марай, не взяв с собой ничего, кроме посоха. Ее провожали только Фирак и Киллия — все жрецы были заняты подготовкой к завершению Обряда. Маскелль, преодолевая барьер, не оглядывалась на встревоженные лица ариаденцев: она и так знала, что они беспокоятся о Растиме.
Сама она беспокоилась обо всех.
Сизые и серые облака начинали темнеть. Маскелль шла по пыльным камням в тени огромных зданий разрушенного города. Ей оставалось только надеяться, что время она рассчитала правильно: между высокими стенами неба почти не было видно. Проемы дверей, мимо которых она проходила, были темны, но вдали иногда мелькали желто-красные отсветы вечного огня, горящего в некоторых зданиях. В сухом воздухе чувствовался резкий запах дыма.
Маскелль, уходя, поручила управителю храма сообщить императору о случившемся с Мираком. Она совершенно не представляла себе, как Райф воспримет это известие. Впрочем, Карающий убил существо из этого мира. Настоящий Мирак был скорее всего мертв уже много месяцев.
Ей приходилось идти не напрямик. Линия, соединяющая Марай и Баран Дир, часто перегораживалась зданиями, некоторые из которых имели весьма странную форму. Маскелль обошла вокруг одного из больших, похожих на опрокинутые горшки строений и оказалась перед тесно стоящими Пятью круглыми башнями, соединенными мостами и окруженными у вершин балконами.
«Когда-то, должно быть, это был красивый город, странный и прекрасный не странный и мертвый, как теперь».
У здешних жителей, наверное, были и искусство, и философия, и религия… Так как же они дошли до такого?
Совершая медитацию в разных местах Кушор-Ата и Кушор-Ана, кошанским жрецам приходилось находить нужные точки, отсчитывая шаги. Теперь это умение пригодилось Маскелль: хоть она и не могла идти по прямой, она сумела приблизительно определить положение Баран Дира; находить его точную границу ей не было нужды. Там, где в Дувалпуре высился бы храм, здесь находилось чашеобразное углубление с рядами каменных скамей — что-то вроде театра или места для собраний; дойдя до него, Маскелль повернула на запад.
Теперь ей было видно здание, более массивное, чем остальные, — купол с двумя шпилями по бокам. На вершинах этих тонких как иглы шпилей горел огонь; вокруг купола стояло тусклое сияние, словно внутри него тоже находились светильники. Маскелль прошла между двумя низкими квадратными строениями и оказалась в начале широкой улицы, ведущей к куполу. Источник света стал теперь отчетливо виден: купол имел ряды окон, и все они были освещены. Открытая арка внизу была также освещена изнутри. Казалось, здание царит над всем городом. Риан и его отряд шли на юг. Они наверняка нашли это место.
«Что ж, вот и ответ на вопрос», — подумала Маскелль.
Кто-то хлопал его по щеке. От этого головная боль только усилилась, и Риан, не открывая глаз, ударил кулаком того, кто его потревожил; раздался крик, и голос вскрикнувшего явно был голосом Растима.
Стиснув руками раскалывающуюся голову, Риан с трудом сел. Оказалось, что Растим, растянувшись рядом, трет подбородок и обиженно смотрит на него.
— Вот спасибо-то, — пробормотал ариаденец.
Риан огляделся. Они находились вне здания, на каменной платформе, поднятой над землей примерно на высоту кушоритского дома. Рядом высилось одно из огромных зданий странного города, но камень был не таким темным, квадратные окна не пострадали от времени, а по синему небу плыли легкие облачка. Воздух казался прохладным и сухим. Риан вытаращил глаза, понимая, что не может видеть того, что видит. Своего сири он лишился, но сейчас от него было бы мало проку.
— Как?..
— На самом деле мы не здесь, — тревожно прошептал Растим. Он со свистом втянул воздух и боязливо оглянулся. — Когда мы упали, мы находились в большом помещении с полом, заваленным мусором, и перед нами повисло что-то вроде облака. Вот тогда-то все и случилось.
— Это иллюзия. — Риан потер глаза и почувствовал себя немного лучше: по крайней мере он не лишился рассудка. — Ты заметил, в какую сторону нужно идти, чтобы добраться до двери?