Элен уныло поплелась по коридору. Когда она проходила мимо Синей комнаты, из-за двери высунулась сестра Баркер.
– Что на сей раз? – спросила она.
Элен объяснила, в чем дело, и сиделка неприятно хохотнула.
– Ну, что я говорила? Она специально закрылась.
– Не может быть, – заявила Элен. – Зачем?
– Струсила. Я это предвидела. И предвижу еще кое-что. Ваши неприятности на этом не закончились, моя дорогая.
– Сестра! – вдруг пылко воскликнула Элен. – Я хочу перед вами извиниться. Я не думала вас обидеть.
– Что-то вы поздно спохватились, – усмехнулась сиделка. – Сказанного не воротишь.
– Могу я как-нибудь загладить вину?
– Конечно. Только если пообещаете во всем меня слушаться.
Элен помедлила с обещанием: ее мысли устремились к доктору Пэрри. Сестра Баркер сделает все возможное, чтобы врач не смог вмешаться. С другой стороны, едва ли он вообще помчится в «Вершину»: маньяку здесь и так грозит препятствие в лице исключительно сильной и злобной женщины с умом острым, как лезвие бритвы.
Элен встала по стойке «смирно» и отдала честь.
– Есть, сержант!
– Я не шучу, – проворчала сиделка. – Не знаю, можно ли вам доверять. Меня еще никогда так не унижали. Очень надо – выслушивать оскорбления от пьяной челяди и сопливой девчонки!
– Простите, сестра! – спохватилась Элен. – У меня и в мыслях не было вас оскорблять.
Сиделка напомнила ей о подслушанном разговоре.
– Ладно, это сказали не вы, а кухарка, – признала она. – Но вы ей поддакивали.
– Вовсе нет. Просто мне не хотелось спорить с пьяной. Но я не разделяю ее мнение.
– Какое мнение?
Под прицелом сверкающего змеиного взгляда сиделки Элен решила, что ее пытаются загипнотизировать.
– Она думает, что вы – мужчина.
Сестра Баркер судорожно сглотнула.
– За это она еще поплатится!
Спускаясь в кухню, Элен стала перебирать в уме свои разговоры с миссис Оутс. Ей хотелось, чтобы ее совесть перед сиделкой была чиста: она терпеть не могла лицемерия.
В целом Элен не за что было себя винить. Про бритву она никому не рассказала и вообще не стала придавать значения этому инциденту. Когда миссис Оутс стала делиться с ней своими соображениями, Элен их отвергла. Неприязнь к медсестре – кухаркино личное дело.
Увидев телефон, она вдруг вспомнила о последних потерях. Как обычно, один страх вытеснил другой, и сейчас Элен главным образом боялась сиделки.
«Позвоню доктору Пэрри, – подумала она. – Расскажу ему, что произошло».
Дозвонилась она не сразу. Наконец на другом конце провода зазвучал хриплый и сонный голос врача:
– Что такое?
– Профессор отключился, – сказала Элен, – а мисс Уоррен не может выйти из спальни.
Доктор Пэрри ничего не ответил, поэтому Элен поспешила объясниться:
– Наверное, я зря вас беспокою. Но люди вокруг меня исчезают – один за другим. Почему?
– Кабы я знал, – последовал ответ. – Вроде все логично и понятно. Мисс Уоррен поступила мудрее всех. Почему бы вам не последовать ее примеру?
– Дело в том… Вы не поверите, сначала я до смерти боялась спать в комнате леди Уоррен, а теперь боюсь оставлять ее с этой медсестрой.
– Подозреваете сиделку в грубом обращении?
– Не знаю. Но у нее ужасный характер.
– Хотите дам совет? Если они повздорят, смело ставьте все деньги на старуху.
Миссис Оутс говорила ей то же самое, однако Элен не прислушалась.
– Спасибо, – сказала она. – Извините за беспокойство, но вы сами разрешили мне звонить.
– Подождите-ка, не вешайте трубку, – спохватился врач. – Я все думаю, как быть с профессором. Мне прийти?
– Выглядит он ужасно! – не без задней мысли заявила Элен.
– Представляю. А что мисс Уоррен сделала?
– Пощупала ему пульс и накрыла его одеялом.
– Вот и славно. – Врач облегченно вздохнул. – Значит, дела не так плохи. Мисс Уоррен – умная женщина. Тогда оставим все как есть. Если у меня возникнет повод для тревоги, я сяду на мотоцикл и приеду. И вообще – примчусь по первому вашему слову, так и знайте.
– Ради меня? – спросила Элен.
– Только ради вас.
Несмотря на усталость, одиночество и волнительную ночь, Элен ощутила прилив радости.
– Мне сразу стало гораздо спокойней, – сказала она, – и я не хочу, чтоб вы приезжали. Все чудесно. Я…
Тут на лестнице раздались шаги, и Элен сразу повесила трубку. Перегнувшись через балюстраду, на нее смотрела сестра Баркер.
– Кто звонил?
– Врач, – отозвалась Элен. – Я сама ему звонила, чтобы рассказать о профессоре, однако он не счел нужным приходить.
– Ну-ну, хочет застать нас врасплох, – догадалась сиделка. – Не доверяю я этому молодому человеку. Вы лучше сходите и проведайте свою выпивоху. Не пускай козла в огород…
С предчувствием дурного Элен побежала по холлу. Открыв дверь на лестницу, она тут же споткнулась о какой-то твердый предмет, который с оглушительным грохотом покатился вниз. Девушка торопливо спустилась и подняла с пола жестянку из-под молока.
– Миссис Оутс! – закричала она, входя на кухню. – Кто оставил банку на краю лестницы?
– Не знаю, – ответила кухарка.
Элен, заподозрив неладное, покосилась на шкаф. К счастью, бутылка по-прежнему стояла наверху – судя по всему, нетронутая.
Несмотря на это, Элен заметила кое-какие перемены в состоянии миссис Оутс. Ее губы расплывались в кислой улыбке, придававшей лицу плаксивое выражение. Элен пришла в голову строчка из матросской песни:
Что нам делать с пьяным матросом?
«О событиях этого вечера мне впору книгу писать», – подумала она с беззаботной уверенностью человека, для которого даже письмо написать – наказание.
Миссис Оутс явно прилагала недюжинные усилия, чтобы выслушать рассказ Элен о дверной ручке, и беспрестанно все переспрашивала.
– Оутс захочет поужинать, – в итоге заявила она.
Элен поняла намек и принесла поднос.
– Давайте я помогу вам приготовить, – сказала она. – Вставайте.
Подхватив миссис Оутс под мышки, она попыталась рывком поднять ее на ноги, но та безвольно сползла обратно.
– Дай-ка я еще малость отдохну, – сказала кухарка. – Не забывай, что во мне полбутылки. Скоро я приду в норму.
– Хорошо. – Элен отступила. – Я сама все сделаю.
Ей пришло в голову, что поход в кладовую может стать серьезным – и нелишним – испытанием для ее силы воли. Элен открыла дверь моечной и щелкнула выключателем: яркий желтый свет тут же юркнул во все пустые углы. Снаружи бились об оконную раму расхлябанные ставни. Звук действовал на нервы: казалось, кто-то отчаянно пытается попасть внутрь. Тускло освещенный коридор тоже внушал ужас; за поворотом скрывалась извилистая Тропа смерти.
Элен понимала, что не должна давать волю воображению. Нельзя думать об ужасах, которые здесь творились, или воображать, что дух убитой девушки по-прежнему тут, в этих камнях и пыли.
Напомнив себе, что она уже обыскала все укромные углы и ничего подозрительного не нашла, Элен вошла в кладовую.
Кроме бекона и лука, на полках было столько всевозможных баночек и бутылок, что любопытство снова взяло верх над Элен. «Вершина» располагала внушительными запасами продуктов, и девушка никак не могла сделать выбор.
Глаза ее оказались голоднее, чем желудок: Элен стала жадно накладывать на поднос говяжий язык, сардины, заливное и пикантный паштет.
Подперев поднос бедром, она выключила свет и толкнула ногой дверь в моечную. Внезапно раздался жуткий грохот, как будто на каменный пол упал противень.
Элен озадаченно нахмурила брови. Опять?! Внезапно ее посетило неприятное озарение: когда она в прошлый раз бесшумно вошла в кухню, миссис Оутс это не понравилось, и теперь та нарочно расставила на ее пути железные предметы – чтобы заранее знать о приближении девушки.
В таком случае кухарке есть что скрывать – не в игры же она с ней играет.
Миссис Оутс все так же сидела в кресле спиной к Элен, но над ней, скрестив руки, возвышалась сестра Баркер.
– Где вы были? – спросила сиделка.
– В кладовой, – ответила Элен. – Собрала мистеру Оутсу ужин. Может, мы все перекусим, чтобы занять время? Хотите?
Сестра Баркер со странной улыбочкой на губах кивнула, отчего Элен тут же пустилась в объяснения:
– Мы с миссис Оутс можем поесть здесь, а вам я принесу наверх. Хорошо? Вы какие сандвичи любите?
– Спросите, какие любит миссис Оутс, – сказала сестра Баркер. – Раз уж взяли на себя ее работу.
Предчувствуя недоброе, Элен поставила поднос и кинулась к кухарке. Не успела она подойти, как та вытянула перед собой руки и положила на них голову.
– Что такое? – испугалась Элен. – Вам плохо?
Миссис Оутс с трудом приоткрыла один глаз.
– Я очень хочу спать, – проговорила она. – Прямо…
Кухарка сникла, и Элен принялась трясти ее за плечи.
– Проснитесь! Не бросайте меня! Вы же обещали!
В глазах миссис Оутс мелькнуло виноватое выражение.
– Мне что-то подмешали, – промямлила она. – Снотворное…
Она вновь уронила голову на руки, закрыла глаза и мерно задышала.
Элен беспомощно наблюдала, как миссис Оутс проваливается в сон. Сестра Баркер стояла рядом и облизывалась, словно смакуя курьезность происходящего.
Элен нарушила тишину:
– Что нам делать?
– Предложите ей выпить, – с ухмылкой ответила сестра Баркер. – Это ее взбодрит.
Элен поняла, что над ней смеются. Все было совершенно ясно. Подобно тому, как грабители усыпляют сторожевую собаку, кто-то в ее отсутствие накачал снотворным миссис Оутс.
Чтобы не обидеть сестру Баркер – хотя Элен была уверена в ее причастности, – она сделала удивленное лицо и спросила:
– Что это с ней?
– Не глупите, – презрительно гавкнула сестра Баркер. – Разве не видно? Она пьяна, как сапожник!
Глава 24. Полуночный пир
Элен была потрясена, однако слова сестры Баркер возымели на нее благотворное действие: в голове словно что-то взорвалось, уничтожив пыльную паутину подозрений.