– Крепко спит.
Леди Уоррен проследила за тем, как сиделка подошла к двери и заперла ее на замок.
«Так девчонка не войдет», – подумала сестра Баркер.
– Зачем ты закрыла? – спросила ее леди Уоррен.
– Я всегда закрываю дверь в незнакомом доме.
– А я всегда держу дверь открытой, чтобы в случае чего быстрее выйти. Когда запираешь дверь, никогда не знаешь, кто остается с тобой в комнате.
– Ну все, довольно разговоров, – оборвала ее сиделка, скидывая туфли. – Я ложусь спать.
Прежде чем рухнуть на узкую койку, сестра подошла к двери в гардеробную и повернула ключ в замке – на всякий случай. Однако заснуть ей так и не удалось. В голове вертелись неприятные мысли об Элен и ее возлюбленном.
Она все думала, где они и что делают.
Доктор Пэрри тем временем страдал в одиночестве, а Элен подвергла себя суровому испытанию: со свечой в руке она брела по темному подвальному коридору среди мышей, пауков и теней.
Эти тени, жители ночи, полностью завладели коридором. Они скользили перед Элен по бледной выбеленной стене, словно указывая ей путь. Куда бы она ни входила, тени набрасывались на обратную сторону двери и там поджидали девушку.
Элен внутренне готовилась к нападению, но его не было – казалось, убийца ждет за поворотом и все вот-вот случится; это ощущение постоянной отсрочки затягивало ее глубже и глубже в лабиринт.
Ее неотступно преследовали чьи-то шаги: они отдавались эхом в коридоре и затихали, как только она останавливалась. Элен без конца оглядывалась и никого не видела, но ей то и дело мерещилось, что она здесь не одна.
Когда она повернула за угол и ступила на Тропу смерти, кто-то задул ей свечу. Она осталась в полной темноте между окном и тем местом, где обнаружили убитую служанку. В ужасе Элен услышала, как распахнулось окно и к ней начали приближаться стремительные шаги.
В горло крепко вцепились чьи-то пальцы. Раздалось тяжелое дыхание, словно рядом захрипел сломанный насос. Сердце бешено заколотилось в груди, и ее с головой накрыла волна ужаса.
Через несколько мгновений шею отпустило, одеревеневшие мышцы вновь стали эластичными. Сообразив, что произошло, Элен отняла руку от горла.
Сквозняк, задувший ее свечу, все еще обдувал шею и щеки. Хотя девушка поняла, что стала жертвой собственного воображения, нервы окончательно сдали. Разбив чары, которые парализовали ей ноги, она побежала по коридору, пронеслась через кухню, где в плетеном кресле все еще храпела миссис Оутс, взлетела по лестнице и ворвалась в гостиную.
На пустом канапе, положив голову на атласную подушку, лежал Рыжик. Он посмотрел на Элен, спрыгнул на пол и последовал за ней на второй этаж.
Все еще трясясь от страха, Элен отчаянно вертела ручку. Поняв, что сиделка закрыла дверь на ключ, она преисполнилась целебным гневом.
Сестра Баркер не обращала внимания на стук девушки, пока та не принялась громко барабанить в дверь; это вынудило сиделку подняться с постели.
– Уходите! – крикнула она. – Вы мешаете больной.
– Впустите меня! – взмолилась Элен.
Сестра Баркер повернула ключ, но дверь не открыла.
– Идите к своему врачу, – сказала она.
– К какому еще врачу? Его тут нет.
– Теперь нет, но ведь вы с ним разговаривали.
– Не понимаю, о чем вы.
Сестра Баркер внезапно распахнула дверь, и Элен удивилась разительным переменам в ее облике. Она предстала перед ней без туфель и косынки. Элен ожидала увидеть короткую стрижку, но у сиделки оказались длинные волнистые волосы.
– Где вы были? – спросила она.
– В подвале, – виновато ответила Элен. – Я вспомнила, что оставила открытым окно, и пошла посмотреть, не пробрался ли кто в дом.
У девушки был растерянный вид, и сестра Баркер поняла, что ее подозрения беспочвенны. Она вернулась в Синюю комнату.
– Я ложусь спать, – буркнула она. – Даже если не смогу заснуть.
– Можно мне с вами? – взмолилась Элен.
– Нет, идите в свою комнату или ложитесь в гостиной.
Ее совет звучал разумно, но Элен не могла остаться одна.
– Лучше мне побыть с вами, – сказала Элен, решив прибегнуть к доводу самой сестры Баркер. – Ведь если кто-то идет по моему следу, сначала он захочет избавиться от вас.
– Кто идет по вашему следу? – с издевкой проговорила сестра Баркер, резко развернувшись, как флюгер на ветру.
– Маньяк, если следовать вашей логике.
– Не говорите глупостей. Как он мог проникнуть в дом, если все двери и окна закрыты?
Элен показалось, что она впервые ступила на твердую почву после долгих попыток найти опору в зыбучем песке.
– Тогда зачем вы меня пугали? – укоризненно спросила она. – Это жестоко.
– Для вашего же блага. Я не раз имела дело с такими, как вы. У вас на уме только мужчины. Я преподала вам урок, чтобы вы впредь не открывали дверь кому ни попадя. А теперь я иду спать, и вы меня больше не побеспокоите. Ясно?
Она отвернулась, но Элен схватила ее за рукав.
– Стойте! Почему вы решили, что я разговаривала с доктором Пэрри?
– Потому что это был он – тогда, за дверью. Но теперь он ушел.
Несмотря на торжествующий взгляд сиделки, захлопнувшей дверь перед ее носом, Элен вдруг приободрилась. Впервые за много часов она перестала бояться. После ужасов, пережитых в мрачном подвале, она смотрела на ярко освещенный холл и видела уютное семейное гнездышко, фотографии которых размещают в аукционных каталогах. Девушка только что получила наглядный урок о разрушительной силе необузданного воображения.
«Я сама во всем виновата, – подумала она. – Так малые дети пугаются, когда корчат себе рожи в зеркале».
Элен подозвала Рыжика, игравшего у выхода на винтовую лестницу. Он мурлыкал и выгибал спину, как воспитанный кот, но все-таки дал понять, что хочет на кухню.
Девушка услужливо открыла перед ним дверь, однако кот передумал. Он не стал спускаться в подвал, а вместо этого ухватился за какой-то предмет на кокосовой циновке у подножия лестницы.
Элен не мешала ему притворяться, будто он поймал мышь. Если бы она из любопытства посмотрела, с чем он играет, ее вновь обретенная уверенность пошатнулась бы.
Кот подбрасывал в воздух кисточку лиственницы из рощи. Кто-то принес ее на грязных подошвах и бездумно вытер о коврик.
Из всех обитателей дома только Элен побывала сегодня в роще, но к себе она поднималась по парадной лестнице.
Не подозревая, что кот превратился в детектива и обнаружил важную улику, девушка спустилась в гостиную. Диван манил ее прилечь, но она не смогла бы последовать совету сестры Баркер – слишком переволновалась. Девушка уже и забыла про свои обиды на сиделку; она только радовалась, что доктор Пэрри второй раз приходил в грозу ради нее.
«Наконец-то у меня есть любимый», – подумала Элен, подходя к пианино. Она играла только на слух, но смогла довольно точно наиграть свадебный марш. Наверху, в Синей комнате, леди Уоррен приподнялась в кровати.
– Кто это играет свадебный марш? – спросила она.
– Никто, – ответила сестра Баркер, не открывая глаз. – Помалкивайте.
– Ты не слышала, – злобно проворчала старуха. – И вряд ли когда-нибудь услышишь.
Она вновь прислушалась, однако музыка стихла. Элен спохватилась, что может перебудить музыкой остальных обитателей дома, закрыла крышку пианино и взяла книгу.
Конечно, сосредоточиться на чтении ей не удалось. Она поймала себя на том, что напряженно прислушивается к ночным звукам.
Спустя некоторое время Элен встала и включила радио в тщетной надежде услышать голос ведущего. Но вещание лондонских станций уже закончилось, и Элен поймала только белый шум.
Он напомнил ей постановочные эффекты в любительском театре, где она единственный раз в жизни сыграла роль в спектакле. Это было во время вручения наград на скромном вечере в бельгийском монастыре – именно там она получила свое скудное образование.
Послушницы из Англии играли сцену с ведьмами из «Макбета», и Элен, к несчастью, досталась роль Гекаты. Она так перепугалась, что произносила реплики очень тихо, да еще и забыла концовку и в страхе убежала со сцены. Теперь эти слова всплыли в памяти неприятным и несвоевременным предупреждением:
А самый злобный враг людской – самонадеянный покой.
Элен вздрогнула: в гуле дымохода ей померещились слова. Она окинула взглядом комнату, уютно обставленную на старый манер: белая шкура, розовый гофрированный абажур – немые свидетели насильственной смерти.
«Конечно, я в безопасности, – думала она. – Я ведь не одна. Сестра Баркер на моей стороне, пусть и нрав у нее прескверный. Даже хорошо, что я не легла в Синей комнате. Скоро вернется Оутс, кто-то должен его впустить. И ничего плохого со мной не случится».
Несмотря на эти мысленные увещевания, она понимала, что постоянно ждет какого-то несчастья. Она так напряженно вслушивалась в тишину, что могла бы различить писк летучей мыши.
Вдруг что-то резануло ее слух, словно вибрация натянутой струны. Звук повторился чуть громче: слабый и жалобный, как крик чайки.
В ночи кто-то плакал.
Глава 28. Лев или тигр?
Элен, охваченная тревогой, подняла голову и прислушалась. Случилось то, чего она так опасалась: ей предстояло принять рискованное решение.
Но само по себе происшествие не могло не настораживать. Возможно, тот, кто знал характер Элен, пытался хитростью выманить ее из неприступного дома.
Она поджала губы: все это было слишком уж неправдоподобно. Она с состраданием говорила о плачущем в темноте ребенке – и вот пожалуйста, ребенок появился словно по ее заказу.
Однако, когда вдали снова заплакали, Элен засомневалась. Из-за свиста ветра было трудно определить, где находился источник звука – казалось, где-то в недрах дома. Ее сердце вновь застучало от страха, когда девушка стала медленно подниматься по лестнице.
Плач между тем звучал все отчетливее и походил на слабые всхлипывания то ли совсем маленького, то ли пожилого человека.