р полюбил освобождать узников. Особенно если это можно сделать с пользой для себя.
- Сделаю вид, что не обижена. В конце концов, внутри железки я вполне могла вызывать жалость. А что с третьей причиной?
- Я предложил тебе свободу за помощь в бою. И сдержал слово.
- Так просто?
- Да.
- Обычно люди не спешат исполнять обещания, данные демонам, - сказала Акико глухо. Я протянул руку уже почти привычным жестом и принялся массировать чувствительные местечки около ушей, чтобы расслабить её неприятно сжавшуюся фигурку.
И сказал:
- Какая разница, кому я что пообещал, если обещал - я?
Массаж помог. Более того: я ощутил, что наконец-то достаточно отдохнул. И кицунэ тоже ощутила это. Так что разговоры оказались отложены... надолго.
Оборот пятый (6)
После того, как Тэннобу-Ни лишились своего Владыки, а затем и главы, кланы Ниаги как-то очень единодушно решили, что с Мефано лучше дружить. Первыми обратно под крылышко попросились Намари. У-сё принялись решительно (по меркам обычно уклончивых дипломатов) намекать, что не прочь сменить нейтралитет на полноценный долговременный союз, укреплённый парой-тройкой браков. Асатэ заверили, что относятся к Мефано с неизменным уважением - и вообще очень славно, что Тэннобу-Ни наконец-то поставили на место.
Даже наши старые, привычные враги не просто притихли, а начали странные (но забавные) политические манёвры. Долженствующие показать, что, конечно, пролитая кровь предков взывает к отмщению, что вековые традиции, и всё такое, и вообще - но времена-то меняются, это всем понятно, и было бы неплохо в честь этих перемен как-то... вроде... ну, смягчить... ослабить...
В общем, что насчёт продления перемирия, Владыка Мичио-сама? Мы - только за!
Иллюзий насчёт степени искренности всех этих жестов и заявлений никто не питал. Но вместе с тем упускать возможности я тоже не собирался. Например, Намари великодушно принял обратно в союз, запросив за восстановление былых отношений не такую уж великую цену: всего-то помощь в укреплении Усадьбы до уровня хорошей такой, мощной крепости, прикрытой во всех нужных местах цем-барьерами. Тем более, что молодёжь Намари тоже отправлялась учиться у нас - и в более массовом порядке, чем раньше (с одной стороны, заложники, ибо прежней веры былым "друзьям" нет и ещё долго не будет; с другой - учить этих заложников я собирался всерьёз, без скидок и утаивания "секретов"). У-сё получили и желанный союз, и несколько помолвок, вполне способных в будущем превратиться в полноценные родственные связи... и опять-таки места в Усадьбе для своей молодёжи - за солидную плату. Асатэ получили заверения в ответных, притом совершенно зеркальных, чувствах. Хига, Кенсиро и прочие - перемирие. Причём без условий.
Если бы это входило в мои планы, я бы и Общий Совет без особого труда мог возродить. Причём под своей рукой. Но как раз этого я делать не собирался.
Во всяком случае, в ближайшее время.
Очень уж напрягала меня перспектива участвовать в этой бессмысленной говорильне лично и постоянно, а не в результате нечастых вызовов со стороны Сусуми-сама. Я полагал, что политикой без общих собраний заниматься даже удобнее... и что смогу потратить освободившееся время на более важные дела.
Например, на Усадьбу.
Когда-то, во времена планирования, я пообещал своему тестю, что эта задумка "через десять лет сделает нас сильными, а через двадцать лет позволит взойти на вершину могущества". Однако даже мне казался маловероятным столь сокрушительный успех. Я рассчитывал всего лишь сильно увеличить численность Мефано за счёт принятых и поднять качество подготовки молодых магов. Не сильно - примерно на ранг для посвящённых; на пол-ранга для подмастерий, с тем, чтобы часть пополнила число слабых мастеров; ну и чтобы слабые мастера усилились.
Оказалось, что я крепко недооценивал тормозящую силу, воздействующую на молодёжь при получении классического кланового воспитания.
Впрочем, сказать, что в слабых навыках магов виноваты именно традиции, нельзя. Если на то пошло, и до меня в клане учили неплохо. Выращенные классическими методами, Мефано не без успеха становились мастерами, а иногда даже Владыками Неба и Владычицами Земли. Нет, не плохо учили раньше.
Но, если судить по результатам, при мне стали учить лучше.
По отдельности вроде бы изменилось немногое. Ученикам начали давать основы техник люай. Пересмотрели схему нагрузок и питание, подбирая то и другое под конкретного принятого, а не "сейчас в клане недостаток тихушников, сбрасывай лишний вес и учись часами неподвижно сидеть в засаде". Бестрепетно выкинули обязательные ранее внушения, длинные и нудные, насчёт того, "как вам, мелкоте, несказанно повезло попасть в наш клан": если всерьёз заботиться о том, чтобы принятые были не просто одеты-обуты-накормлены-здоровы, но и получали максимум возможной поддержки на своём пути мага - они прекрасно сообразят сами, повезло ли им и даже насколько именно. Перестали таить "секреты", что вряд ли стоили этой самой таинственности - вроде умения самому нарисовать печать-накопитель (да, разумеется, обучение пяти-семи готовым начертаниям без существенной части теоретических основ цемора - это вроде обучения обезьянки ужимкам гейши... но вместе с тем позволяет выявить множество способных овладеть искусством цемора в полной мере, а со знаниями в Усадьбе, повторюсь, не сквалыжничали - знай учись)...
Много "мелких" перемен - и вот уже оказалось, что я когда-то вовсе не преувеличивал, говоря, что каждый принятый и тем более потомственный маг при должном старании может дойти до уровня слабого мастера. Как будто одного этого мало, более половины учеников Усадьбы смогли не просто развить сродство с двумя стихиями и более - но овладеть Формами смешанных стихий! Ох, сколько неподдельного восторга проявили молодые целительницы и целители, когда первая из них, овладевшая смешением Дерева и Воды, Лианой, создала Плетёного Двойника - что не просто не терял вложенный в него резерв сеф, но даже мог, пусть лишь в подходящих условиях и очень медленно, но восстанавливать его за счёт природной сеф и солнечного света! А уж когда та же пигалица неполных пятнадцати лет влезла в свой Гнев Леса, также созданный при помощи Лианы и потому переименованный в Гнев Джунглей, гордые обладатели стихий Неба как-то вдруг погрустнели, осознав, что целители могут быть хороши не только в защите.
Но и это ещё ничего. Куда интереснее - во всех смыслах - оказалось то, что сразу четверо молодых мастеров магии из воспитанных в Усадьбе уверенно подбирались к уровню Владык, пока только по резерву, но всё же. Они усиленно развивали все три стихии своих Триад, готовясь взять новый ранг. Не мечтая, хочу отметить, нет - именно готовясь. "Глава добился этого почти без помощи, так почему мы не сможем, имея полную поддержку - и его, и соклановцев?" А более десятка молодых магов азартно дышали в спины этим лидерам: мол, сейчас мы моложе и слабее, но вот подрастём, и уж тогда, тогда! Ух!
...я всерьёз начал бояться, что столь быстрые перемены не дадут мне завершить подготовку побратимов к грядущим событиям. Да что там! Перспектива превращения Мефано в Великий клан сама по себе, по моей мысли, должна была привести к прямому вмешательству хранителей равновесия. Видимо, в мире происходило что-то такое, чего я не знал и не мог просчитать - а это всегда очень неприятно. Ведь тайный фактор, пусть даже подыгрывающий моим планам, нельзя считать надёжным. Это он прямо сейчас подыгрывает, а ну как перестанет? Или вовсе обрушится на меня? Непредсказуемость... самое страшное слово для люай!
Впрочем, пока эти самые планы продвигались как по смазанному.
Побратимы развивались успешно. Не так стремительно, как юные маги из Усадьбы, но тоже довольно быстро. Урр, например, как начавшая раньше всех и с самым удобным для таких дел сосудом, уже полностью слилась со своим человеческим телом, научившись менять обличье с крылатого на двуногое. Этакое ограниченное, но всё же хелеватшу. Да и Супаку уже был близок к границе этой способности. Он лучше всех овладел новым телом в области точности и согласованности движений - настолько, что не просто выучил все мудры, но и успешно взялся за каллиграфию, с прицелом на овладение искусством начертаний. Раа же развивал резерв и смог обогнать в его объёме прежнего лидера, Супаку; овладев также на сносном уровне "тремя У", мой тэнгу даже в слабом человеческом теле, не способном в полной мере поддерживать аливатшу, стал бойцом уровня сильного посвящённого.
Говоря о демонах, нельзя не вспомнить об Акико. Хотя кицунэ пообещала "скоро уйти", но, видно, имела в виду "скоро" по меркам бессмертных. Я мысленно смирился с тем, что однажды, вернувшись в убежище, где освободил её и где она поселилась, не застану никого живого; но пока это ожидание всякий раз лгало. Вновь возлежать с аякаси, как с женщиной я старательно и успешно избегал... но это лишь до тех пор, пока Акико не стремилась изменить положение вещей. Лишнего я не воображал и понимал, что, случись у неё подходящее настроение, сызнова соблазна не избегу. Пятихвостая смотрела на мои (для её вековой проницательности недостаточно хорошо скрытые) метания с особым ироничным прищуром.
Но мудро молчала.
Зачем я вообще навещал её? О, всякий, кто хоть раз гостил в ханамати и встречал рассвет в обществе гейши, без труда поймёт меня. И нет, кицунэ вовсе не изображала для меня о-сяку*, не придерживалась соответствующих традиций (хотя прекрасно их знала и, уверен, легко могла бы соблюсти старинные каноны с непринуждённой безупречностью). Она оставалась собой. Не более и не менее. И этого хватало, чтобы породить взаимное влечение, ничего общего с нуждами тела не имеющее.
/* - дословно "разливающая саке", одно из устойчивых заместительных именований гейш./
Я купил и принёс ей кото, фуэ и сякухати - и искренне наслаждался старинной музыкой, какую вряд ли мог бы услышать где-либо ещё. Также, чтобы Акико не слишком скучала одна, я принёс ей несколько отрезов ткани с принадлежностями для кройки, шитья и вышивки; уже через десятидневье она встречала меня не в иллюзорном наряде, а во вполне материальной юкате - и за беседой отделывала заготовки под цукэсагэ её излюбленного фасона. Беседы, да... разговаривали мы почти обо всём и очень легко, поскольку наедине нам практически не требовалось соблюдать приличия и держать лицо. Однако ничуть не сложнее оказалось сидеть рядом с кицунэ, созерцая красоту гор в полном, глубоком, единодушном молчании.