На том мы и разошлись. Пока Казуо собирался в дорогу, я успел допить молоко и задремал.
Оборот четвёртый (2)
Пожалуй, с такими же подробностями рассказывать о последующих двух годах нет смысла. Проще подвести им краткие итоги.
Кобаяси Казуо проявил в учении способности немного выше средних, но отменное старание. Я даже начал жалеть, что не имел возможности заняться его просвещением лет с пяти; какой талант пропал! Учиться, конечно, никогда не поздно, вот только далеко не всему можно научить в зрелые годы, если время упущено. Мозг и нервы - это, конечно, не мышцы, суставы и связки, и тем более не Очаг с системой круговорота; однако и они с годами необратимо теряют... хм, гибкость. Зазубрить правильные тексты мантр, освоить начала медитативных практик, повысить грамотность (и поправить почерк) - всё это мой спаситель и ученик смог. Изменились к лучшему его речь и манеры. Более того, он усвоил также основы управления сеф, хотя не добился в этом существенных успехов. Мудры ему дались, а вот Формы, даже простейшие - уже нет. До Глубин Памяти он также добраться не смог, хотя на этом, в отличие от освоения Форм, упор был сделан серьёзный.
И можно бы возмутиться, сказав, что для всего лишь двух лет, причём проведённых в пути, а не в домашнем уюте, даже такие улучшения почти на грани возможного... Вот только я помню, с какой непринуждённой лёгкостью впитывали новое мои дети и младшие сестрёнки, помню, как стремительно изучала новое Хироко. И потому-то я жалею, что врождённые таланты Казуо не получили должного развития вовремя. А теперь... что ж, остаётся надеяться, что упорство Казуо всё же преодолеет стены, что воздвигли на его пути судьба и недостаток своевременного воспитания.
Что до меня самого, то лишь две вещи, коими я обладал, стали лучше, чем в прошлом. А именно - хирватшу, продолжавшее понемногу развиваться, и способность к контролю внутреннего мира. Остальное... ну, в три года от роду надеяться на великие успехи в магии смешно. С другой стороны, я вернул примерно четверть былого контроля сеф (и заслуженно тем гордился, а также планировал вернуть контроль полностью годам к пяти - чтобы понемногу начать улучшать дальше). Мне дались, не считая всех основных Форм, Незримая Рука и Целительное Касание. Я добился от своего тела точности движений, достаточной для начертания простейших цем-печатей. Также я вернул - что оказалось посложнее всего остального! - власть над Глубинами Памяти и Сетью Памяти. Правда, на самом грубом уровне, но тут главное начать, а постоянная практика сама сделает всё остальное.
При попытках практиковать Гибкий Ум я добился лишь головной боли с кровотечением из носа, так что Экстремальный Ум даже пробовать не стал. Не время. И так после неудачной попытки пришлось лечиться перенаправлением потоков преобразованной сеф.
Кстати, да. Обычное действие Целительного Касания я теперь мог усиливать за счёт стихийного преобразования сеф. Увы, но ключик к сродству с Воздухом и Молнией я подобрать не смог. Как было оно тенью от былого, так и осталось. По всей видимости, для развития такого сродства - духовного, а не телесного - требовались какие-то иные методики, мне неизвестные. Потыкавшись в препятствие так и этак, но без особого старания (больших черт в сутках мне даже без сомнительных опытов остро не хватало), я отложил решение этого вопроса на будущее.
Что касается энергии тела, общего запаса ци и резерва сеф, то за обычного трёхлетку я по этим признакам сойти не мог никак. Плотность моей ци соответствовала скорее возрасту лет семи, резерв - что ж, таким мой старший, Кейтаро, обладал в пять. Вероятно, именно этим можно объяснить тот факт, что физически я тоже больше походил не на трёхлетнего карапуза, а на мальчишку лет пяти-шести. Крепкого такого, плотно сбитого и довольно сильного даже без "Трёх У". Похоже, тело пыталось поспеть за изменениями, на тропу которых его толкал дух. И нельзя сказать, что попытки остались тщетны.
Вот только этого мне всё равно казалось мало. Хотя разумом я прекрасно понимал, что не успехи мои малы, а требования завышены сверх меры.
Сложности с восприятием Речи (то есть с общением меж мной и тэнгу) сильно уменьшились. Тонкости передаваемых мыслей и образов от меня по-прежнему ускользали, но основное я понимал без труда. Вот только расспрашивать Урр о том, что случилось после моей смерти с Оониси... нет, к этому я был не готов. Сама же она, словно понимая это - хм, почему "словно"? Урр умница, кое в чём она могла разобраться лучше меня самого, хотя бы за счёт взгляда со стороны! - молчала. Старательно обходила тему в наших долгих мысленных беседах.
И это служило лишней причиной не задавать тех самых вопросов. Знание убивает надежду.
А я слишком уж хотел надеяться...
Всё сказанное выше - это перемены внутренние. Меж тем внешних перемен тоже хватало. Как известно, Орья - земля не самая благополучная. Однако к началу четвёртого года моей жизни как Танаки Хачиро положение ещё ухудшилось. Правящий самым крупным осколком провинции князь из династии Рёсу внезапно скончался (поговаривали, что от яда... впрочем, в начале пятого десятка да под присмотром придворных целителей своей смертью не умирают!). Загвоздка в том, что Рёсу Ияси имел трёх сыновей, а не одного. Старший, двадцатилетний Рёсу Ичиро* (не только у крестьян бывает бедной фантазия на имена), родился от наложницы - и хотя отец признал его по всем правилам, проведя полный обряд принятия в храме Джинтоку, далеко не все при дворе изъявили готовность присягнуть ему как своему новому господину. Куда сильнее были две другие партии: стоящая за двенадцатилетним Рёсу Ясуо, рождённым от первой законной жены, и та, что держала сторону семилетнего Рёсу Рока. На роль престолоблюстителя при Ясуо претендовал отец его матери, при Рока - его мать, вдова Ияси, не желающая упускать из рук власть и опирающаяся на поддержку своего многочисленного семейства.
/* (яп.) - "первый сын"./
Но это ещё полбеды. Настоящая беда пришла, когда Тора Сачико, проникнув во дворец под покровом ночи, пригвоздила копьём к футону Рёсу Ичиро и его любовницу (кстати, та выжила: малый рост иногда имеет свои преимущества). Сделать дело тихо, как настоящая ведьма, Сачико не смогла - а может, не захотела, или ей не дали; охрана расстреляла её из луков. Вообще в этом деле даже на первый взгляд множество неясностей - от странного, говоря мягко, способа убийства и до ведьмы-иллюзиониста в ранге подмастерья, позволяющей расстрелять себя, как самого обычного человека.
Как бы то ни было, старейшины клана Тора поспешили объявить Сачико отступницей. Не помогло. Враждующий с Тора клан Игаса под крики о попытках магов захватить власть перешёл от вялой партизанщины к полноценным боевым действиям. Напрасно призывали к миру оба возможных престолоблюстителя; вотще предлагал свои услуги посредника при мирных переговорах сам гудзи княжеского храма Джинтоку, триждырождённый Никко. То ли вековая ненависть застила магам глаза, то ли (что вернее) всю эту замуть заранее и очень щедро оплатил некто, оставшийся в тени - но то, что началось как кризис престолонаследия, быстро переросло в межклановую резню. Потому что Тора, конечно, воззвали к своим вассалам и союзникам, Игаса - к своим, а клан Сюай не преминул укрепить свои позиции за счёт соседей-конкурентов... как говорится, "пограбить во время пожара"*.
/* - здесь отсылка к пятой стратагеме из классических тридцати шести китайских; Сюай, происходящим из Цао, само Небо велело пользоваться мудростью предков. Впрочем, ГГ, как всякий образованный человек, стратагемы тоже знает, при случае пуская это знание в ход./
И, словно всего этого оказалось недостаточно, весь юго-запад острова Меон охватила эпидемия "серой пляски". Напуганные жуткими симптомами у своих соседей и быстро умножившимися смертными исходами, люди в панике бежали прочь от заразы, порой бросая всё нажитое - и, само собой, разносили эту самую заразу всё дальше. Принять же жёсткие меры и ограничить область "серой пляски", установив строгий карантин, вовремя не удалось из-за безвластия, усугублённого хаосом межклановой войны.
А потом стало поздно. Уже не только на юго-западе, но и на западе, юге, востоке и в центре княжества люди начали внезапно терять сознание, бледнеть до особого оттенка, за неимением лучшего называемого просто серым, а затем корчиться в судорогах. Только север Меона, где нам с Казуо посчастливилось оказаться к тому времени, пока ещё не затронуло поветрие - но вряд ли такое удачное положение продлится долго...
* * *
- Что нам делать, сенсей?
- Проситься пассажиром на один из отходящих кораблей бесполезно, сам понимаешь.
- Истинно так! - вздохнул Казуо с тенью досады на лице. - Капитаны и раньше брали немало, а уж сейчас задрали цены так, что не каждому сэмё удастся каюту оплатить.
- Именно. У нас таких денег не водится. Так что остаётся лишь два выхода. Уйти в холмы, в глушь, чтобы переждать заразу там... или остаться в Дорью.
- Но это опасно!
- Сейчас везде опасно. Полная безопасность вообще недостижима. Приходится выбирать между плохим и худшим. В Дорью мы хотя бы можем чем-то помочь другим.
- Чем?
- Видишь ли, "серая пляска" - если верить наблюдениям целителей, конечно, - не трогает тех, чья сеф и чья ци сильны. Ученики магов редко подхватывают эту заразу и ещё реже от неё умирают, а уж посвящённые вовсе могут ничего не бояться.
- Но я-то не посвящённый. И вы, сенсей, при всём моём уважении, - тоже.
- Верно. И всё же я страшусь более отчаяния и ненависти человеческих, чем "серой пляски", коя породила эти отчаяние и ненависть. Если мы останемся в городе ради помощи людям, как требует от тебя долг каннуси, - не жди, что благодарность пересилит зависть, жадность и расчёт.
Казуо на это только вздохнул. Что верно, то верно: про людские зависть, жадность и расчёт, что бывают сильнее не только благодарности, но и долга, и клятв, и даже уз родства и любви, он мог бы рассказать мне как бы не больше, чем я - ему. Странникам природа смертных раскрывается не с самой лучшей своей стороны...