"Оставайтесь в городе".
"Почему, Урр? Хотя я догадываюсь..."
"Мор, - немедля подтвердила она. - Трупы - пища/сила".
Ха. А чего ещё я ждал от тэнгу?
"Это верно... птица. Вот только трупы людей - пища и сила не только для тебя. Следом за мором в город явятся демоны-людоеды, тут даже гадать не надо. Ты уверена, что сумеешь отбиться сама и защитить нас с Казуо?"
"Я, может, и не смогу. Раа - сможет".
Во всяком случае, впечатление произвести мой молчаливый тэнгу сумеет точно. Освоившись с результатами перехода и дополнительно подкормившись за минувшие годы, Раа начал проявлять аливатшу. То есть контролируемые изменения размера. Пока только своего и не самые стабильные. Но он уже мог ради маскировки умалиться до величины обычного ворона - или же обратиться жутковатой тушей, в которой от острия клюва до конца хвостовых перьев было на треть или даже вполовину больше человеческого роста. Клевок этой туши перебивал стволы молодых деревьев не хуже удара меча, удар крылом свалил бы наземь, оглушая, даже очень крепкого физически бойца не из магов.
А ведь в распоряжении Раа была ещё магия... неполный десяток различных Форм родственной стихии Воздуха, в основном разрушительных. И резерв слабого подмастерья для их создания.
Хороший охранник. Даже против демонов, не то, что против людей.
- Как вы сами сказали, сенсей, - отряхнулся от дум Казуо, - долг каннуси не позволяет мне трусливо бежать от беды. Я остаюсь.
- Мы остаёмся, - поправил я. - Мои навыки целителя невелики, но будут полезны.
* * *
Дальнейшее пошло точно по предсказанному. "Серая пляска" пришла в Дорью, и порт затих. Те корабли, что успели уйти до вспышки мора, не возвращались; те, что не успели, - встали на дальнем рейде на карантин. Опустели улицы. Обезлюдели рынки. Пелена страха, почти физически ощутимая даже безо всякого хирватшу, придавила город удушливой хваткой. Но в припортовых питейных день и ночь гуляли, пили, дрались и снова гуляли и пили отчаявшиеся, желающие забыть о своём отчаянии. Напуганные, желающие залить свой испуг. Заболевшие, ещё не ведающие, что они больны.
Сперва симптомы "серой пляски" проявились у одного из тысячи. Потом - у одного на сотню. Потом свалился каждый десятый и появились первые трупы.
А потом вести счёт стало некому.
* * *
Во время эпидемии случилось много всякого. И дурного, и, как ни странно, доброго. Исцелив (не без помощи сваренных по моим советам травяных настоев и начертанных мной цем-печатей) дочку почтенного торговца, мы с Казуо нашли приют под крышей его дома и каждодневно выходили на улицы Дорью - для помощи людям, для поисков пропитания, для изучения ситуации.
А последняя не радовала. Совершенно.
Одной из первых жертв эпидемии пал помощник городского головы, причём прямо на своём рабочем месте. Это так впечатлило чиновников, что они разбежались по углам, словно тараканы поутру. В итоге даже организовать вывоз трупов из города оказалось некому. Они лежали в домах, а кое-где и попросту на улицах, отравляя воздух миазмами разложения и тлетворным духом "серой пляски". Посреди бела дня бренные оболочки несчастных жрали расплодившиеся крысы, клевали чайки и вороны (в том числе пара моих тэнгу), рвали одичавшие псы.
Однажды Урр при мне убила сумасшедшего, плясавшего в гирляндах из чужих кишок на опустелой рыночной площади. Что обидно, телесно этот танцор был совершенно здоров.
В другой раз (и уже на пару с Раа) она прикончила семейку йома, нагло пировавшую прямо под сакурами городского сада - "папу", "маму" и "малолетнего сына". После чего йома сами оказались съедены. Ну да убийц мне не жаль (а те йома жрали не трупы погибших, нет - убитую ими же женщину без зримых признаков болезни).
Четырежды мы с Казуо были вынуждены прятаться от шаек мародёров. Причём на третий раз один из членов шайки прямо у нас на глазах упал, сражённый "серой пляской"... после чего один из его подельников, став белее отжатого творога, побежал прочь в слепом ужасе.
Остальные преспокойно обобрали ещё дышащее тело.
Но роль рока для нас сыграла не зараза, не бандиты и не демоны. Эту роль сыграл полностью седой, начавший сутулиться под грузом прожитого каннуси, с которым Казуо разговорился при встрече во дворе одного из посещённых нами домов. Приветствие-поклон, знакомство-любопытство, слово за слово - и вот уже Казуо даёт чуть ли не полноценный отчёт седому патриарху, оказавшемуся ни много, ни мало, просветлённым Осаму из храма Двух Холмов, что в получасе ходьбы к востоку от Дорью.
Давно наученный мной, что должно отвечать в том случае, если кто-то заинтересуется столь странным для каннуси спутником, как маленький ребёнок, мой единый в трёх лицах спаситель-ученик-опекун не отверз врат откровенности и перед Осаму. Вот только просветлённый на то и просветлённый, чтобы зреть в самую глубину. Кто-то другой упустил бы из виду недомолвки Казуо, замешанные на хорошо скрытом смущении и опаске перед разоблачением. Седой каннуси - заметил. Вот только выводы сделал, увы, неправильные.
Приятно впечатлённый манерами и познаниями своего молодого собеседника, Осаму (как я узнал позже) решил, что Танака Хачиро - плод ошибки Казуо, дитя, случайно зачатое им и потому взятое на воспитание. По своему великодушию просветлённый пожелал помочь юному каннуси твёрдо встать на путь служителя богов (ведь храм Двух Холмов только лишь выиграет от присоединения к братии столь многообещающего неофита!). Также Осаму пожелал помочь и Танаке Хачиро - ведь не гоже, что малыш бродит вместе с отцом по городу, поражённому заразой, вынужденный созерцать картины боли, порока и зла, что тяжелы даже для сильного духом взрослого. Рискуя и сам заразиться, в конце-то концов!
А то, что для должной помощи этим двоим надо их разлучить... право, так будет лучше. Для всех. Даже если прямо сейчас они не понимают своего блага.
На третий день от той встречи торговец, чью дочь мы исцелили и что приютил нас, открыл двери дома для довольно странной пары. Невысокий живчик с лицом столь округлым и глазами столь узкими, что в нём всякий признал бы полукровку, чья родня происходит с материка. И здоровенный громила четырёх локтей росту, вооружённый шипастой булавой, крепкой дубиной из железной берёзы и длинным ножом, в безрукавке буйволиной кожи на голое тело. Передняя часть скальпа громилы была тщательно выбрита, а оставшиеся волосы, нарочито отращённые, заплетены в длинную косу. Хозяину дома живчик передал какое-то запечатанное послание, после чего торговец попросил Казуо непременно присоединиться к семейному ужину. Тот обещал быть и обещание сдержал. Но вот сюрприз: помимо семьи, за стол были посажены и оба гостя. Громила изображал немого (хотя даже при таком условии забыть о присутствии подобного человечища поблизости сложно). Живчик же тарахтел не за двоих - за пятерых самое малое. Меня после еды как-то очень уж быстро и сильно потянуло ко сну...
А когда я проснулся, - обнаружил в окружающем целый ряд внезапных изменений.
В самом деле. Оказаться в незнакомой, маленькой, запертой снаружи комнатушке с одним лишь оконцем под самым потолком, причём забранным даже с виду прочной решёткой - явно не к добру. То, какой тяжёлой спросонья была моя голова и как вяло шевелились в голове мысли, тоже ничего доброго не возвещало. Полное отсутствие одежды - последний яркий штрих.
Чудесно. Просто блеск.
Однако суетиться я не стал (ибо всё равно бесполезно), а сел в позу для медитаций. Именно в таком виде спустя где-то три больших черты меня и застал живчик, принёсший кувшин с водой, плошку с плохо проваренной сероватой кашей и пару палочек для еды.
- О, малыш, а ты не теряешь времени зря. И присутствия духа тоже. Молодец.
Я молчал, глядя сквозь него. Ждал, что ещё он скажет.
А он и не думал умолкать.
Вскоре я узнал, что "твой папаша Казуо совершенно не умеет ни пить, ни играть - раздеть его в тринадцать фишек оказалось легче, чем котёнка утопить". И что теперь "я, Санго Минору по прозванию Угорь, буду понарошку твоим папашей, новым, ху-ху-ху".
То, что мне следует слушаться "папашу понарошку", не озвучивалось, но подразумевалось: "Ты же у меня умный-разумный парень, верно я говорю? Хух!".
Постепенно неиссякаемый энтузиазм Угря поутих, а на лбу проступила испарина. Полноценно давить направленной вовне суго, как раньше, я пока не мог, но создать сложности в общении с не-магом - запросто. И когда Санго Минору взял паузу, вклинился со своей репликой:
- Не будет ли дерзостью с моей стороны поинтересоваться, кто натолкнул тебя на мысль, как ты выразился, "раздеть" Кобаяси Казуо в тринадцать? А заодно - кто насвистел, будто он мой отец?
- Э-э...
- И не вздумай соврать. Я умею различать ложь... и многое другое умею тоже.
- Если ты не сын того журавля*, - Угорь как-то резко переменился, сделавшись опасным даже с виду, - то кто ты? Или... что ты?
/* - т.е. каннуси; неформально священников за преимущественно белый цвет церемониальных одежд часто сравнивают с этими птицами./
- Ответ за ответ. Сначала ты. Понарошку папашка, ха.
- Ладно. Нас попросил об услуге... другой журавль.
- А подробнее?
- Тебе зачем, малец?
- Просто интересно.
- Ишь. Интересно ему. Ху. Ху. Так кто ты такой?
- Человек. Танака Хачиро, сын Танаки Кишо, если тебя волнуют подробности.
- Издеваешься?
- Ответ за ответ, Санго Минору по прозванию Угорь.
Оскалившись недобро, "понарошку папашка" рывком приблизился и уцепил меня за ухо.
- А не слишком ли ты нагл, че-ло-век? - выдохнул он мне прямо в лицо, обдавая дурным запахом изо рта.
Я махнул рукой, словно случайно задев локоть схватившей конечности. И Минору, переменяясь в лице, отскочил прочь, непроизвольно хватаясь за отсушенную длань.
- Не протягивай ко мне то, чего не хочешь лишиться, - посоветовал я. Встал. Неожиданно резко хлопнул в ладоши - и с удовольствием заметил, как дрогнул на мгновение "понарошку папашка".