Однако неприятнее всего прочего, повторюсь, выглядело отсутствие хотя бы завалящей баклаги, фляги, меха, кувшина - короче, ёмкости, куда можно было бы перелить воду. Протянуть день-два без еды сравнительно легко, а вот без питья...
Впрочем, насчёт добычи влаги я составил план заранее. Иначе побег стал бы самоубийством.
К тому же на данный момент, когда я осторожно волок на себе свою (потом, снова) постель и запас провизии, острее всего стоял вопрос скрытности.
Под землёй, увы, не идут дожди. Имея достаточно острое обоняние, в катакомбах можно идти по следу много дней спустя. А ведь помимо запахов, есть и другие способы выследить беглеца. След сеф, например. А также следы ци и суго. Для многих бакэмоно духовные отпечатки в Тени Мира более внятны, чем для зрячего - листва дерева, под кроной которого он спасается от жары в погожий день. Для демонов, обладающих подходящими хирватшу, пройти по чужим стопам даже спустя десятидневье - не самая лёгкая, но и отнюдь не невыполнимая задача.
И вот ведь какая штука. Я мог почти полностью убрать следы своего запаха на камнях: на то и нужен Лёгкий Шаг, чтобы перестать или почти перестать оставлять явные следы. Но при этом места, где прошёл пользующийся Лёгким Шагом, для уже помянутых видов бакэмоно - как дорожка из пролитой крови для хищника. В своей жизни Оониси Акено я мог использовать для затирания следов цем-печати. Но сейчас... сейчас мне оставалось полагаться лишь на хитрость.
Ну и на знание подземелий - в той мере, в какой я сумел перенять его от Пискли.
Кстати, варубатто сопровождал меня в моём побеге. Он, проницающий тьму при помощи слуха и передающий мне указания о маршруте при помощи Речи, стал поистине неоценимым помощником. У меня за время пребывания в мало- или вовсе не освещённых местах, начиная с трюма джонки, поневоле сильно обострились все восемь телесных и четыре духовных чувства*. Я, кстати, специально медитировал и тренировался, чтобы увеличить тонкость восприятия ещё больше. В этом смысле сидение под землёй даже оказало мне услугу.
/* - зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, чувство направления, чувство равновесия, чувство тела. А также ощущение сеф, ощущение ци, "проницательный ум" и интуиция. Хирватшу, какими бы они ни были и как бы ни напоминали "восемь плюс четыре", в список не входят, так как считаются отдельными новыми чувствами - сверхъестественными в буквальном смысле слова. Кстати, для изначально духовных существ пропорция телесных и духовных чувств часто обратная: вторых больше, чем первых./
Но как бы ни отточил я свою природную чувствительность, перемещение вслепую всё равно оставалось сложным делом. Которое подсказки Пискли облегчали многократно.
...при помощи Лёгкого Шага - почти до конца штольни. Последняя из клеток с пленниками осталась позади в сотне локтей. А вот и ответвление. Почти перекрытое давним обвалом... но в том-то и штука, что почти, а не совсем. Взрослому тут не пролезть, а вот варубатто проползёт, хоть и не любит такой способ передвижения. Да и мне щель найдётся. Самое сложное - протащить припасы, это приходится делать в пять приёмов. Об опасности нового обвала лучше вообще не думать... ффух, всё-таки закончил. Варубатто беспокоится, говорит, что после моей возни шанс обвала вырос. Но сейчас это даже хорошо: больше сложностей у преследователей - мне проще.
Теперь вперёд по заброшенному ответвлению катакомб. Оно виляет, регулярно "выстреливает" в стороны такие же изогнутые проходы. Но мне туда не надо, там чуткие уши Пискли слышат близкие тупики. Мне надо вперёд и дальше, из рукотворной части катакомб - в сеть естественных пещер. А оттуда, почти сразу, - на поверхность.
Здесь царит начало ночи, но темень почти та же, что под землёй. Духи ветра и вод злы, пусть и не настолько, чтобы обрушить на Дикую гавань очередной тайфун - но вполне достаточно, чтобы нагнать плотную пелену туч, полностью перекрыв звёздный свет. Указания варубатто по-прежнему ведут меня наилучшим путём: минуя заросли каких-то колючих кустов, по острым камням, усеянным пучками не менее острой травы - к одной из дорог. Узкая, неровная, петляющая по склонам холмов, эта дорога жизненно нужна мне. Добравшись до неё, я отменяю Лёгкий Шаг и переключаюсь на Ускорение, без жалости выжимая из Очага всю сеф, какую он может дать.
Бегу. Закрыв глаза, почти полностью сосредоточась на поиске верного пути и указаниях Пискли. Прямо на бегу всухомятку жую лепёшку: сеф, ци и суго не берутся из ничего, им нужен источник, то есть пища. Вскоре дорога превращается в улицу. Сворачиваю, потом сворачиваю ещё и ещё раз, бегу через пустующую по ночному непогожему времени площадь, ныряю в проулок - и дальше, дальше, ещё дальше. А вот и бегущий к морю ручей. Оставляю свёрток с лепёшками, прыгаю прямо на поток. Да, не "в", но именно "на": в этой жизни я сродственен стихиям Земли, к тому же бегучая вода унесёт прочь следы применения Лёгкого Шага куда раньше, чем проснувшиеся поутру горожане затопчут мой запах, оставшийся на мостовых.
Напиться - сперва вдоволь, а потом ещё немного "про запас". Прыжок при помощи всё того же Лёгкого Шага обратно на мостик. Подхватить свёрток. И бежать-бежать-бежать дальше.
Что? Уже? Ну, здесь так здесь. Надеюсь, что ты, Пискля, не ошибся или хотя бы ошибся не сильно. Сворачиваю к развалинам дома, осторожно пробираюсь по обломкам, снова пользуясь Лёгким Шагом. Спускаюсь в подвал, сохранившийся намного лучше, чем то, что на поверхности. Дальний конец, узкий пролом в стене - опять-таки только ребёнку впору - и вот они, катакомбы под Дикой гаванью. Привет вам снова, хотя не скажу, что рад встрече. К тому же опасность не исчезла, она лишь сменилась угрозой иного рода. На поверхности меня могли выследить люди и демоны, а внизу... здесь мне снова нужно опасаться незнакомых варубатто и особенно - нэдзуми. Сейчас мы с Писклёй вроде бы не нарушаем границы их территории напрямую, двигаясь по старой тропе контрабандистов, имеющей нейтральный статус ещё с тех времён, когда разрушенный дом был цел, а контрабандисты живы, но... всегда есть это небом проклятое "но".
Поэтому я снова несу свёрток с лепёшками в руках, а в правой ладони у меня зажата пара особо острых каменных обломков. В сочетании с Незримой Рукой - достаточно опасное оружие, годное и против патрульных-крыс, и против сородичей Пискли. Кстати, кланов варубатто под землёй живёт немало и тот, на представителей которого вероятнее всего можно наткнуться на этой тропе, для клана Пискли отнюдь не союзник...
Повороты. Колодцы (приходится очень осторожно огибать: упади в любой, вряд ли выберешься обратно). Штреки, залы, выработки, переходы. А ещё - лестницы, штольни, щели, шаткие мостки над широким провалом, подъём по верёвочной лестнице и почти сразу после - неудобно крутой спуск...
И всё это - в кромешной тьме.
Я вымотался и снова ощутил жажду. Пискля тоже устал, но больше духом, чем телом (ну ещё бы - ему впервые пришлось так долго и интенсивно использовать Речь!). Однако, разнообразия ради, в эту ночь ками-заступники явно пребывали на нашей стороне: я и варубатто добрались наконец до подземного перекрёстка пяти дорог, небольшая ниша возле потолка которого и являлась намеченной целью моего побега. При этом на всём протяжении пути нам не встретился никто из живых.
Это ли не признак благосклонности небожителей?
Впрочем, судить об этом с большей уверенностью можно будет спустя хотя бы три-четыре дня. А пока... очистив по мере возможности дальний конец ниши от мусора и пыли, я сложил там запас краденых лепёшек, развернул циновку в её исходную форму, лёг - и провалился в сон, как ныряльщик в морские глубины. Всё моё существо жаждало отдыха. И самым разумным с моей стороны было не противиться, позволив природе взять своё.
* * *
Выспаться толком не удалось. Потому что даже тягучая, как зыбун, усталость не помогла полностью заглушить жалобы свернувшегося улиткой, ворочающегося и дрожащего тела. Жёсткая циновка поверх ещё более жёсткого камня - да ещё и холодного ко всем прочим радостям - это не мягкий футон под шёлковыми простынями. В камере-то ложе смягчал хотя бы тростник, а на воле... на воле пришлось заменять остаток отдыха восстановительной медитацией.
Не так легко и приятно, как обычный сон. Зато полезнее для духа и даже для тела.
Закончив с отдыхом, я приступил к выполнению одного из ключевых пунктов плана выживания. Хотя изначальным стихийным сродством Танаки Хачиро оказалось Дерево, я понемногу развивал и сродство с двумя другими стихиями Триады Земли. Похоже, что раннее развитие помогало мне едва замечать препятствия, у взрослых магов превращающиеся в глубокие пропасти и почти неприступные горные хребты. Это я к тому, что добиться стихийного преобразования сеф не только в древесную у меня получалось неожиданно легко. Что тому причиной - зрелая воля и достаточно гибкий ум? Или же просто отсутствие в теле и душе почти-младенца жёсткости, предвещающей старение и смерть? А может, бездарность Хачиро? Да-да, именно бездарность: это у клановых магов может проявиться не просто яркий талант к овладению конкретной стихией, но даже талант к смешанной стихии. А у меня в этой жизни такого и близко нет: деревенщина...
Как бы то ни было, Вода и Камень после небольшой тренировки подчинились мне почти так же охотно, как Дерево. Начисто опровергнув тем самым мнение "опытных" магов-наставников, что вторичная стихия требует для развития вдвое больше усилий и вчетверо больше времени, а третичная, соответственно, втрое и в дюжину раз больше.
Когда я только-только начинал тренировки сродства, я просто хотел сократить для меня-Хачиро сроки достижения статуса Владыки Земли. Однако, судя по лёгкости преобразования, я вполне мог рассчитывать на него не к почтенным сорока годам, а чуть ли не к пятнадцати. Конечно, если на этом пути не обнаружатся дополнительные, сейчас мне неизвестиные препятствия и условия...
Но к делу. Итак, Камень покорялся моей воле - пусть даже требуя, как и ожидалось от самой неподатливой из стихий, кратно больше сеф для получения самых скромных результатов. Впрочем, после сна, медитации и завтрака мой резерв наполнился, а Очаг мог выдать максимум, доступный мне в нынешнем возрасте. Контроль я