Джо вскочила, потянулась за сумочкой, а потом передумала.
— Что? Должна?
— Извините. Таковы больничные правила.
— Хорошо, — уступила она и направилась к двери, слегка пошатываясь от усталости.
А когда проходила мимо санитара, ее поведение полностью изменилось. Правая рука метнулась к сумке, выхватив маленький, но безоговорочно смертоносный бластер. Джо прицелилась в затылок санитара, нащупала курок, но тут краем глаза уловила движение. Он оглянулся…
…и Джо лишилась тела. По крайней мере, так ей показалось. Все тактильные и проприоцептивные импульсы конечностей и туловища исчезли. От нее осталась одна голова, парившая в палате. Ощущение тошнотворное. Лицевые мышцы еще работали, глаза двигались. Как насчет речи? Она боялась попробовать заговорить, боялась, что сумеет лишь взвизгнуть. Чего никак не хотелось перед этой… тварью.
— Нечестная игра, — насмешливо заметил санитар. Джо по-прежнему вытягивала перед собой руку с бластером. Он небрежно дотянулся и забрал оружие. — Зачем сносить голову бедному старику санитару?
Джо глубоко вздохнула — подумала, будто вздохнула, не чувствуя, что грудь расширилась. Не испытывая уверенности, что в таком страхе сможет внятно изъясняться, попыталась вымолвить слово.
— Я… — Горло перехвачено наглухо. Сглотнув, она повторила попытку: — Я должна помешать вам закончить начатое три дня назад.
Маленький человечек приблизился, широко вытаращив глаза:
— Откуда вам об этом известно?
— Он именно мне передавал подпространственное сообщение, когда лишился сознания. Вы подошли, заглянули в кабину, отправились дальше. Я знаю, что это ваших рук дело.
— Итак, — медленно протянул коротышка, устремив взор куда-то между Джо и Изли, — похоже, в тот вечер я совершил две ошибки. Не только позабыл про пси-защиту в будках, но и вошел в поле визуального приема. Либо старею, либо забываю об осторожности. — Он поднял бластер. — Скажите, вы действительно выстрелили бы мне в затылок?
Джо хотела кивнуть, но шейные мышцы не слушались.
— Без малейших колебаний.
Ее правая рука все еще была вытянута, искушающе не доставая нескольких сантиметров до бластера, и никак не могла дотянуться. Рука не слушалась, словно больше не принадлежала ей! Она прекратила пустые старания и принялась искать способ продолжить разговор с мужчиной. Может, старшая сестра вернется…
— Можете предложить другой способ расправиться с пси-киллером? — ответила она вопросом на вопрос.
— Так вот кем вы меня считаете, — изумленно усмехнулся мнимый санитар. — Пси-киллером? Просто фантастика!
— Разве это не так?
— Мои способности, дорогая, превосходят любого пси-киллера ровно настолько, насколько способности лазерного подпространственного передатчика превосходят древнее радио на кристаллах.
В тот момент на том самом месте Джо сообразила, что имеет дело с чудовищно самодовольной личностью.
— Что ж в них такого особенного?
Он взглянул на нее, и глаза его заплясали, и внезапно она очутилась…
…нигде. Полная чернота, полное отсутствие света. Полная тишина, полное отсутствие звуков. Полное отсутствие ощущений: она не парила, не плавала, не падала. Чернота не имела глубины, не давила. Не было измерений: ни времени, ни ширины, ни длины. Невозможно сориентироваться. Она была нигде, откуда не было выхода. Нахлынула паника. Никаких ориентиров. Если бы только найти за что ухватиться, на чем мысленно сосредоточиться, удалось бы не потерять рассудок. Но кругом нет ничего, кроме ничего. Паника выросла вдвое. Потом еще вдвое. Вскоре полностью захлестнет рассудок, Джо безнадежно сойдет с ума. И вдруг она…
…вернулась в больницу в виде головы, парящей в палате.
— Понравилось? — спросил маленький человечек, по-прежнему улыбаясь и внимательно ее разглядывая. — Вот каковы мои способности. Вот так вы проживете до конца своей жизни. Только сначала дайте, пожалуйста, несколько ответов. Мы знаем, что этот человек — детектив. Вы его наняли?
Джо не сразу сумела ответить. Полностью потеряла присутствие духа. Надо сказать что-нибудь, оттягивая возвращение в никуда, но в данный момент язык не шевелится. Коротышка терпеливо ждал.
Наконец она вымолвила:
— Да. Много лет назад, для сбора компрометирующих свидетельств против де Блуаза.
Врать надо осторожно и тщательно.
— Почему против де Блуаза?
— Я представляю многие группировки, поддерживающие Устав, которые считают, что Перестройщики приобретают чересчур много власти. Им требуется рычаг против де Блуаза.
— Ага! Политический шантаж?
— Именно так называется эта игра. Но мы никогда не подозревали, что наткнемся на деятеля вроде вас, — добавила она, стараясь вновь перевести беседу на его несомненно любимую тему — о самом себе.
Коротышка клюнул.
— И впредь не надейтесь! Даже если вам удалось бы выйти из палаты и прожить еще тысячу лет, вы никогда не встретите другого такого, как Кандо Проска! Я в десятилетнем возрасте впервые обнаружил, что могу причинить вред усилием воли. В тот день убил одного мальчишку. Осознав, что сделал и на что способен, я чуть не погиб. Но никто не поверил, что я это сделал.
Хотя глаза его были по-прежнему устремлены на Джо, он ее уже не видел.
— Больше я не пытался использовать свою силу и не связывался с псионикой, пока мне не стукнуло восемнадцать. Однажды вечером шел по одному из опасных кварталов нашего прекрасного города, и молодой человек приблизительно моего возраста ткнул мне в лицо бластер, требуя денег. — Он помолчал с улыбкой. — Я убил его. Очень просто: только пожелал ему смерти, и он упал на тротуар.
Я сразу стал другим человеком! — продолжал убийца, вновь сфокусировав взгляд на Джо. Он с большим удовольствием рассказывал свою историю — никто не знал, что он распоряжается жизнью и смертью каждого по своему усмотрению. Никогда не имел возможности в полном блеске предстать перед публикой, страстно жаждя восторженных, в ужасе замерших слушателей. — Начал экспериментировать с отбросами общества — наркоманами, накачавшимися земмеларом, алкоголиками, воришками, бродягами, которых никто не станет искать. Не понимал тогда своей силы — до сих пор не понимаю, — но выяснил, на что способен. Могу ненадолго лишить человека сознания, могу убить на месте. Или, — снова пауза, снова улыбка, — отправить в вечный лимб, не только с полной деафферентацией, как принято говорить, но и с полной деэфферентацией. Ни один нервный импульс не проникает в сознание и не выходит из него. Хуже не придумаешь. Вы только что попробовали — прикиньте, надолго ли в таких обстоятельствах сохраните рассудок.
Маленький человечек принялся расхаживать по палате.
— Я тратил время на адски скучную канцелярскую работу, ища способ зарабатывать своим особым талантом. Терпение вознаградилось, когда выяснилось, что я могу помочь Элсону де Блуазу, разобравшись с одной надоедливой личностью в городе под названием Данцер. Если вы местная, то слышали его имя — Финч-младший.
Если бы Проска в тот миг наблюдал за Джо, понял бы, что задел чрезвычайно чувствительный нерв. Она закрыла глаза и закусила нижнюю губу. Весь страх сразу схлынул, вместо него пришло тупое хладнокровие. Только в сердцевине ледяного холода горел маленький огонек, который разгорался все ярче, все жарче. Предчувствие неизбежного взрыва вернулось, нестерпимо усиливаясь.
— Слышала, — умудрилась она прошептать после легкого колебания. — Хотя думала, будто его убили ванеки.
— Ох, правда! — рассмеялся Проска. — Сами признались в убийстве, а ванеки никогда не лгут. По-моему, история вам понравится. Этот самый Финч реально угрожал политической карьере де Блуаза. Мы с последним пришли к соглашению: в ответ на определенные финансовые обязательства с его стороны я убираю Финча со сцены. В тот же вечер отправился в Данцер, дождался, пока он выйдет с пирушки, направил его в переулок. Он выпил, но даже в алкогольном тумане оказывал более сильное сопротивление, чем все прежние экспериментальные объекты, вместе взятые. Впрочем, я победил — как всегда. Оставил его в виде слюнявого овоща, жертвы очень тяжелого приступа белой горячки. И тут наступил поворотный момент в моей жизни.
Джо умирала, почти слепла от ярости, но была абсолютно бессильна. Голос прозвучал еле слышно, как всхлип:
— А как же нож… кинжал ванеков?
— Ах!.. — вздохнул коротышка, слишком увлеченный собственным рассказом, не замечая искаженного лица слушательницы. — Последний идеальный штрих. Видно, кто-то из ванекских дружков Финча наткнулся на него в переулке, догадался каким-то манером, что с ним было сделано, — интуиция у них гораздо глубже, чем у чистых землян. Нож в сердце — подарок истинного друга тому, кого я отправляю в лимб. Смерть Финча была очень кстати для де Блуаза — его закон прошел под громкие фанфары, политическое будущее было обеспечено. Он несколько осложнил мне дело, поверив, будто ванеки покончили с Финчем, но я ему позволил лично познакомиться с грандиозным масштабом моего таланта, после чего он сразу стал очень сговорчивым. В качестве гарантии я приберег доказательство его прямой причастности к убийству Финча, которое мигом отправится в федеральный Комитет по этике, если со мной случится что-нибудь подозрительное. В итоге благодаря нашему договору живу нынче очень приятной жизнью.
Маленький человечек придвинулся так, что лицо его оказалось всего в нескольких дюймах от Джо.
— Ну, довольно рассказов. Если еще кто-то об этом узнает, моя власть над де Блуазом ослабнет. Поэтому приступаю к прискорбному долгу — позабочусь, чтоб вы со своим приятелем-детективом больше ничего не узнали.
Палата затуманилась, но не исчезла. На сей раз Джо приготовилась встретить удар, цепляясь за реальность каждой фиброй мозга. Разум и сознание разжигало чудесное идеальное топливо — ненависть.
Голос Проски слышался как бы издалека.
— Неплохо сопротивляешься, — с удивленной усмешкой заметил он. — Последним, кто доставил мне столько трудов, был как раз тот самый Финч.