Двери поезда закрываются, состав уносится в туннель. Дэнни корчит гримасу. Син-Син вопросительно смотрит на него, запустив руки в карманы куртки, которую одолжила у Розы:
– Что такое?
– Ничего. Просто вчера вечером мне снова показалось, что я слышу числа.
– Почему ты меня не разбудил? Или когда Лора звонила?
– Ну я ж теперь-то рассказываю…
В руке у него крепко зажат ключ с номером камеры хранения.
– Хотелось бы мне, чтобы этот Макс вчера нас дождался, – добавляет он. – Лора говорит, он конкурент. Небось тоже журналист, но, судя по всему, надежный.
– А что ж тогда он не остался поговорить?
– Не знаю. – Дэнни помахивает ключом у нее перед носом. – Может, разгадка тут. Похоже на ключ от камеры хранения, да? На вокзале.
– Надеюсь, никаких гадостей там не обнаружится, – стонет Син-Син. – Помню, Чарли как-то нашел у себя в шкафчике в спортивном зале отрезанную голову… не первой свежести. Вот гадость-то!
– А почему она там оказалась?
– Даже не спрашивай!
Они молча едут дальше. Дэнни краем глаза поглядывает на сестру. Они наполовину родня, но до чего же разнятся жизненным опытом! У него жизнь в вечном странствии, в тесной и (предположительно) дружной цирковой труппе – у нее суровая борьба за выживание среди бандитов Гонконга. Головы в шкафчиках!
Когда они выныривают из нутра подземки, подъезжая к самому вокзалу на Александерплац, Дэнни видит, что снег зарядил снова. Сердце у мальчика бьется чуть быстрей, ключ крепко зажат в руке.
– А ты сама видела?
– Что?
– Голову?
Син-Син мотает головой. Но означает ли это «нет» или «не спрашивай», Дэнни так и не понимает.
В кафе рядом с камерой хранения высокий угловатый мужчина смотрит, как брат с сестрой поднимаются по эскалатору. Длинные темные волосы спадают на острые скулы, лицо изборождено морщинами, светло-голубые глаза глядят пристально и зорко. Двинуться за ними сразу? Или чуть выждать для вящего эффекта?
Худые пальцы все крепче стискивают пенопластовый стаканчик. Горячий кофе согревает ладони. Нет, не от кофеина сердце его стучит так часто и сильно, а от сознания, что – наконец-то! – он близок к цели. Карман брюк оттягивает тяжелый пистолет. Оглянувшись по сторонам, мужчина видит поземку на бетонных опорах телебашни.
Остальных покуда не видно. Но, возможно, они идут следом за детьми. Они, в конце концов, профессионалы. Надо следовать плану – а тут выполнить его куда безопаснее, чем в цирке, где полно настороженных глаз.
По другую сторону площади, за подножием башни, припарковывается у тротуара потертый белый фургончик, на боку которого крупными буквами выведено «FRISCHE FISCHE» – «Свежая рыба», – а из крыши торчат антенны.
Сгрудившись в тесном кузове, шестеро мужчин в белых комбинезонах натягивают на головы черные балаклавы.
Водитель посматривает на часы. Ровно половина восьмого. Он включает вделанный в приборную доску коротковолновый приемник.
Кабину наполняют жизнерадостные звуки детской песенки, исполняемой на металлофоне: «В небе звездочка зажглась…» Припев повторяется снова, и пассажир, сидящий рядом с водителем, тянется за блокнотом и карандашом. Медленный детский голос начинает диктовать числа по-немецки.
– Zwo… zwo… sieben…
Остальные четверо, втиснутые сзади, поправляют балаклавы.
Следуя по указателям на камеры хранения, Дэнни и Син-Син торопливо проходят мимо газетных и цветочных лотков, кофейных прилавков и маленьких забегаловок, щедро приправляющих кофеином проснувшийся город. Указатели приводят их в дальний конец коридора на первом этаже, а потом в тихий тупичок, куда основная масса народа не заглядывает. Перед ними – сплошная стена запертых камер.
Дэнни быстро просматривает черные цифры. Номер шестнадцатый оказывается огромным шкафом в нижнем ряду, куда вместится даже самый большой чемодан. Набрав в грудь воздуха, мальчик всовывает ключ в замок. Тот идеально подходит. Дэнни поворачивает его и слышит, как внутрь тяжело падают монеты.
На долю секунды он мешкает, нерешительно касаясь пальцами ручки дверцы.
– Давай же, дурачок! – понукает Син-Син.
– Просто вспомнил ту вашу голову, – говорит Дэнни с мрачной улыбкой и, набравшись храбрости, рывком открывает дверцу.
6. Когда кофе похож на кровь
Едва дверца распахивается, тощий верзила в черном костюме вскакивает на ноги и вытягивает шею в попытке разглядеть, что происходит. Мальчишка сидит на полу, слегка откинувшись назад, и скребет в затылке, а девчонка чуть не целиком засунулась в шкаф и шарит в нем. Пора на сцену, решает верзила. И пусть выход выглядит потеатральные. Дорога свободна, нечего мешкать.
Тремя быстрыми шагами он оказывается у двери кафе. Ледяные глаза проворно осматривают коридор со стороны более людной части вокзала. Ничего подозрительного – обычный поток утренних посетителей. «Ну вот, – думает он, – не о чем было и волноваться. Как будто сам Центр мог явиться сюда».
Но тут его обдает порыв холодного воздуха – сзади и слева. Вихрем развернувшись, он видит, как в боковую дверь с площади врываются люди в черных балаклавах. Четверо! Стремительно шагают вперед, держа руки в карманах. Наверное, сжимают оружие. Проклятие! «Но они еще не видели меня, – думает он. – Можно просто уйти. Это не мое дело…»
Однако один-единственный взгляд на детей – мальчик все так же сидит на полу, девочка тащит что-то из камеры – решает вопрос. До чего ж они юные, неоперившиеся, беззащитные. И через столько лет – дело все-таки мое!
«Пора, бог ты мой, становиться героем. То-то Лора посмеялась бы!»
Он мчится по полированным плиткам пола. Полы пиджака хлопают, рука сжимает игрушечный револьвер. Надо было обзавестись настоящим! Но что тогда? В самом деле стрелять в кого-то? Не его стиль! Придется обходиться реквизитом!
Не замечая, что к ним со всех ног летят пять угрожающих фигур, Дэнни поторапливает сестру, вытягивающую из камеры что-то тяжелое:
– Что там?
– Чемодан. И знаешь, тяжелый до чертиков – помоги, а?
Она чуть сдвигается в сторону и Дэнни, в свою очередь, засовывается внутрь и хватается за кожаную лямку.
Едва чемодан появляется из глубин хранилища на свет Александерплац, мальчик мгновенно узнает его:
– Да это же папин! – Он снова откидывается назад в недоумении: – Когда папе надо было отлучиться из «Мистериума», он всегда ездил именно с этим саквояжем. Но что он тут делает? И почему его не было в фургоне? Почему он не сгорел вместе со всем остальным?
– Похоже, там он хранил свою коллекцию кирпичей, – ворчит Син-Син, вытягивая саквояж дальше. Обитые металлом ножки скрежещут по полу.
– Ну открывай же, балда!
Однако Дэнни застыл, прижав руку ко рту, и не может оторвать взгляда от знакомых наклеек на темно-коричневых кожаных боках чемодана. АРГЕНТИНА, ИОН, РИМ, ГАМБУРГ, СТОКГОЛЬМ, БАРСЕЛОНА, АРХАОС, АФИНЫ, ДУБЛИН… Среди пестрой мешанины картинок и надписей прячется и наклейка, на которую он не обращал внимания прежде: красный щит Гонконга. Значит, папа там бывал? Син-Син, похоже, не замечает ее. Надо ли ей сказать?
– Ну же, – она нетерпеливо дребезжит замочком на чемодане. – Доставай свои отмычки!
– Ладно, ладно.
Выбрав отмычку, Дэнни вставляет кончик в замок. Такой открыть нетрудно – если, конечно, не заржавел: чемодан-то довольно древний, еще папиного отца, а в камере, кажется, сыро.
– Во всяком случае, мертвечиной не пахнет! – говорит Син-Син, закатив глаза.
Но тут же оборачивается на какой-то звук за спиной и ахает, да так резко, что Дэнни замирает с рукой в воздухе.
– Проблемы, Дэнни! – шепчет она, вскакивая на ноги. – Приготовься!
Дэнни вихрем разворачивается и смотрит в ту сторону, куда она уставилась. К ним мчится тот самый тип, что преследовал цирк уже столько дней кряду. В руке у него револьвер, другой рукой он панически указывает на четырех людей в масках, которые бегут к камере хранения, на ходу вытаскивая из складок комбинезонов оружие: бейсбольные биты, длинный нож и пистолет. Взгляды всех четверых устремлены на Дэнни и Син-Син.
– Бегите! – кричит барселонский преследователь. – Скорее!
Один из бандитов, отбившись от основной группы, разворачивается к нему, размахивая битой. Но Дэнни бросается на землю, и удар проходит мимо. Бита гулко ударяется о стеллажи, проломив одну дверцу.
Остальные трое уже совсем близко от Дэнни с Син-Син.
– Идите с нами! – рявкает тот, что с револьвером. – Игра закончена!
Дэнни глядит в темные глаза, видные в прорезь балаклавы:
– Вы из «Сорока Девяти»?
Тот лишь наводит на мальчика пистолет. Прямо в голову.
– Три… секунды… Открой чертов чемодан!
Дэнни инстинктивно обхватывает чемодан обеими руками. Ни за что на свете он его никому не отдаст. Это папин – и кто знает, что там внутри! Худой незнакомец тем временем поднялся на ноги и сцепился с напавшим на него бандитом, неуклюже пытаясь отобрать у него биту.
– Но зачем? – спрашивает Дэнни, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойней и глубже. А вдруг удастся сблефовать, выгадать несколько секунд? – Он вам не нужен. Там ничего нет. Совершенно пусто.
Его противник на миг колеблется, оглядывается на остальных – а Син-Син большего и не требуется. Она переходит в атаку.
Девочка с утробным рыком бросается на не ожидающего от нее такой прыти бандита с пистолетом. Именно этот же каскад стремительных ударов в стиле кун-фу Дэнни уже видел в ее исполнении на горе над Гонконгом. Девочка движется так быстро, что враг не успевает собраться, так что уже второй удар ногой звучно впечатывается ему в плечо. Мистер Револьвер судорожно вскрикивает от боли, рука у него дергается, в тесном пространстве камеры хранения раскатывается резкое эхо выстрела, окна кафе сзади разлетаются вдребезги. Бандит падает, держась за плечо, рука у него подвернулась под неестественным углом. Из кафе доносится взрыв криков и визга.
Второй бандит с битой уже опускает свое оружие на голову Син-Син, но девочка приседает, коснувшись руками пола, и бита проносится сверху, разминувшись с ней буквально на миллиметр. Тем же плавным движением Син-Син бьет его обеими ногами сразу, опираясь на руки. Бандит отлетает в сторону и тяжело падает, выронив биту, которая откатывается к стене.