Признаться — эту мысль я уже не первый раз пытаюсь донести, пользуясь своими правами лицейского приятеля. Но пока, безуспешно. У друзей бананы в ушах. Они погрязли в своих тайных сообществах, где им технично пудрят мозг.
Тот же Чаадаев, по сути своей — один из основных идеологов движения декабристов, очень вовремя потом слиняет за рубеж, а на каторгу уедут эти юные парни, со взором горящим.
— Мы же на службе! — гордо попытался возразить Пущин.
— Жанно, — обратился я к нему по его лицейскому прозвищу, — Ты же понимаешь, что сейчас сам себе противоречишь? Ты или про службу прекрати вещать и откажись от неё, или блюди её, как клятвенно обещал. Иначе тебя сложно понять.
— Я… — взметнулся было Пущин, но не найдя продолжения, озадачился, вращая глазами.
— Головка… От снаряда, — продолжил я его высказывание, по подсказке Серёги.
— От какого ещё снаряда? — спустя минуту пробормотал сбитый с толку Пущин.
— Вань, тебе это ни к чему. Лишние знания — лишние хлопоты, — попытался я отмазаться, мысленно отругав себя за излишнюю терминологию, и пообещав вставить Серёге фитиля.
Не, я понимаю, что армейский юмор — штука межвременная, но опять же — нельзя смеяться над тем, чего не понимаешь.
Так что Серёгины шутки пока не ко времени.
— Кюхля, а подскажи-ка мне, что у тебя с костюмом? — посмотрел я на приятеля, который выглядел крайне неважнецки.
— Чем тебя мой сюртук не устраивает?
— Тебе честно сказать? Хотя бы парой сальных пятен на лацкане, да и в остальном он так себе, — неопределённо помахал я рукой, взирая на неопрятный прикид Вилли, — И да, если ты готов стать директором моей школы, то я выдам тебе подъёмные. Скажем, ста рублей тебе хватит, чтобы ты успел заказать себе что-то приличное для бала.
— А без него никак обойтись нельзя? — осведомился Вилли, изрядно напрягшись.
— Понял. Считай, что сюртук ты пошьёшь за мой счёт.
— С чего бы такая благотворительность?
— Невесты. Их как бы не пять десятков привезут, — поделился я предполагаемой статистикой, исходя из трёх сотен приглашённых.
Охренеть… Иначе не скажу! С каких вдруг хлебов у меня столько гостей образовалось из ниоткуда⁈
Но как меня дамы заверили — это лишь тот минимум, который просто позволит соблюсти приличия.
Теперь я очень начинаю понимать творчество Пушкина. Вот прямо очень-очень…
«Долгами жил его отец. Давал три бала ежегодно и промотался наконец»*
* А. С. Пушкин. «Евгений Онегин».
Вот как точно про меня написано. Разве, что живу ещё не в долг.
Не, один-то бал у меня финансовую брешь не пробьёт, а вот несколько… Да ну их нафиг!
У меня тут посевная идёт, и прочие невзгоды, а я должен от дворяночек уворачиваться, которые мне готовы отдаться всей душой и телом. И ладно бы — просто так. Но нет же. Исключительно через женитьбу.
А есть ли у меня шанс увернуться?
Знаете, некоторые вопросы лучше доверять специалистам. Пусть и узкопрофильным. Как выяснилось, такие у меня в доступе имелись. Та же пара устроительниц моего бала, когда я им задал наводящий вопрос, сходу порекомендовала мне баронессу Рысеву. Вдову. Им многое позволено.
Обратился, а почему бы нет. Даже не поленился съездить.
Приятная дама, лет двадцати пяти, объявила мне двести рублей ассигнациями, за охрану моей тушки на время бала.
Пока я рассказывал приятелям про свою затею с дамой у стола появилась Лариска и выразительно постучала себя пальцем по лбу.
— Что опять не так? — мысленно спросил я у тульпы, доливая себе кофе в кружку.
— Где ты своему другу собираешься сюртук заказывать?
— Хм, придётся в Псков слетать.
— Не успеете. Там сейчас наверняка все портные нарасхват.
— Вполне возможно, — согласился я, чуть подумав.
— Сами шейте, — безапелляционно высказалась эта зараза.
— Шутишь? У меня нет таких мастеров!
— Уже есть. Пара не целованных чухонок. Они по вечерам не к тебе в постель лазили, а шить учились. Между прочим, свечи и нитки на свои деньги покупали. Так что, с тебя выкройка, утюг и ткань. У тебя её завались сколько Акулька в кладовке спрятала. Вот летом-то моль порадуется! — хохотнула Ларка, — Давай, зови девок. Пусть мерки снимут, а потом мы им выкройки вырежем.
Ларискин характер я хорошо изучил. Эта бесцеремонная зараза ни за что не отстанет. Пришлось звякнуть в колокольчик и отправить служанку за чухонками.
— Кюхля, а ты ко мне переезжать ещё не надумал? — спросил я у него на всякий случай.
Так-то хороший учитель словесности мне бы не помешал.
— Нет. Ты знаешь, я в Петербурге хоть и бедно живу, но зато интересно, — легкомысленно ответил приятель.
Мы уже почти закончили с перекусом, как в комнату робко зашли обе девушки. Эх, хороши блонды! Погодите, и до вас руки дойдут…
— Нужно снять с него мерки и сшить сюртук, — мотнул я головой в сторону вдруг покрасневшего Кюхельбекера.
— Мы плохо уметь шить, — стрельнула одна из них глазками в сторону приятеля.
— Ничего страшного. Выкройки я вам сам сделаю и модель нарисую.
Пока Кюхлю обмеряли, я рисовал. Лариску лишь третий вариант рисунка устроил.
— Закончили? Идите к себе. Всё что нужно вам через полчаса принесут, — отправил я девушек, забрав у них две верёвочки с узелками.
Надеюсь, Лариска запомнила, что и куда. А я себе очередную заметку сделал — нужен портновский метр. И как всегда — срочно.
Отправив приятелей переодеваться, я велел заложить дрожки. Погода хорошая, так что прокатимся по окрестностям.
— Француз, а ты с ними спишь?
— Ты про чухонок? — дождался я кивка, — Конкретно эти две даже не целованы.
— Я вот что хотел спросить, а твоё предложение по учительству в силе?
Упс-с… А чего это мы засмушавшись… И ножкой по земле водим?
Уж не влюбился ли ты, друг Кюхля? Интересно только — в какую-то одну или в обеих сразу…
Глава 12
Планирование посевной у меня выглядит сложней, чем разработка серьёзной военной операции. По крайней мере мне так показалось, когда мы не раз корректировали планы, устраивая с агрономами натуральный мозговой штурм, к которому не стеснялись привлекать старост и Григория Фомича, который теперь управляет конным двором.
Да, ради пользы дела я даже надёжного кучера не пожалел — отправил на повышение. Вот радость-то Акульке была…
Иногда присутствуют два десятника. Мои отставники пользуются на селе изрядным уважением, оттого им и предстоит выступать в роли контролёров, объезжая поля и отслеживая качество работ.
Карта земель, которая уже добрый месяц висит на стене моего кабинета, вся испещрена отметками. Казалось бы — в чём сложность? Паши, борони и сей. Как бы не так.
К примеру, тот же лён-долгунец, который просто жизненно необходим полотняной фабрике, абы где не посеешь. Очень важно, какая там культура перед ним была высажена. А так, карта напоминает лоскутное одеяло, где разноцветными карандашами обозначены предыдущие культуры и те, которые мы будем сеять. Тот же лён нельзя сеять на одном и том же поле дважды. Шесть, а то и семь сезонов должны пройти, прежде чем его можно будет высеять повторно. Иначе заболеет.
А ещё у меня всего не хватает. Лошадей, плугов, борон и сеялок. Собственно, как и удобрений. Не от хорошей же жизни я производство нитрофоски запустил. Универсальная штука, как оказалось. Знай только добавляй к ней те компоненты, которые особенно нужны растениям определённого вида и сорта. К примеру, для того же льна-долгунца это будет карбамид, или мочевина, если выражаться на привычном языке. Как ни странно, но именно азот отвечает за прирост зелени. Так что под поля, которые пойдут под ранний лён, а именно так я стал называть то сырьё, которое будут собирать для фабрики, заложена одна формула процентного содержания комплексных удобрений, а вот под семенное поле — уже совершенно другая, с изрядным добавлением калия и фосфора, отвечающий за цветение и плодоношение.
Про лён я ещё не всё рассказал, а так-то девять культур на поля будет высажено. И да — рожь у меня не в приоритете. Тут мой опыт спекулянта сработал. Раз в этом году цена на рожь в Питере почти вдвое поднялась, да и у нас, на Псковщине, под конец весны раза в полтора выросла, то очень многие землевладельцы кинутся именно её выращивать в этом сезоне. Значит и цена этой осенью изрядно упадёт, когда все вдруг обнаружат, что вырастили урожай сверх меры. Проще купить будет, продав излишки того же гороха, овса или гречи.
И да — мой огород! Впрочем, про него и пары часов не хватит, чтобы более менее подробно рассказать. Хотя там всего-то семьдесят десятин будет занято под посадки, так как больше двадцати под пар пошли. Вот только работают на этих семидесяти семи гектарах три сотни баб и вдвое больше подростков. Но работает молодёжь лишь до обеда. Оттого и получает вдвое меньше денег, чем бабы-огородницы.
Отставники — рыбнадзор лютуют на реках и ручьях, ломая вентеря наглухо перегораживающие нерестилища, а егеря с ног сбились, отлавливая браконьеров. Вроде успешно. По крайней мере, с десяток мужиков с фингалами под обоими глазами я уже в селе заметил.
Доходчиво селянам мужики доносят княжью волю. А ибо не фиг.
Я в деревеньке Ильинской две семьи от оброка освободил и даже самолично не поленился им по паре прудиков проточных организовать, а всё ради чего? Так чтобы осетровые у нас в озёрах появились. Мужики мне не верили, но всех привезённых живых осетров выдоили досуха, прежде чем в озеро отпустить. Ещё бы. Я этим содержателям рыбозаводов пообещал премию в пятьдесят рублей ассигнациями. Но только одному — тому кто меня больше удивит в июне, продемонстрировав стаи подросшего малька, перед их выпуском в озёра.
На одно из таких последних собраний я и пригласил своих лицейских приятелей, которые уже вчетвером обитали у меня в особняке и вовсю предвкушали перелёт в Псков, на бал. На самолёте!
Они ещё не знают, что тот сюртук, который им был показан на Кюхле, и привёл парней в полный восторг своими безукоризненными строчками на тех же лацканах, полетит отдельно от моего друга.