Итоги охоты на друзей человека подводили в четверг. Народу набился целый кабинет. Пётр опять доверил вести совещание Романову, а сам сидел и записывал имена, отчества и фамилии собравшихся, а также их должности — этак вот он вскоре всех руководителей в Краснотурьинске и выучит. Итоги впечатляли. Убито семьдесят шесть собак, ещё восемь комсомольцы поймали живыми. Их Пётр пока дал команду покормить в милиции в собачьем питомнике, чтобы по мере того, как больные туберкулёзом дети будут съедать уже отстрелянных собачек, было откуда черпать новое «лекарство».
Пока решили на этом операцию свернуть и попросить граждан через газету и радио сообщать о появлении в их поле зрения оставшихся бродячих собак. Понравилось Штелле, и как мэр решил вопрос с мясом и шкурами. Нашлись три немца, которые согласились забрать крупных собак и, ободрав с них шкуры, доставить мясо в детский тубдиспансер. За это они получают половину шкур, а из оставшейся половины сошьют шапки для детей школы-интерната. Правда, не все сразу — договорились, что будут выдавать по две шапки в месяц. Из причитающихся им за эту работу шкурок мастера тоже сошьют шапки, но их уже выставят на продажу. Да и на здоровье! Охотники получили со скидкой билеты на птицу и зайцев, дети — «лекарство», другие дети получат шапки, а три человека, а значит, и их семьи, немного улучшат своё материальное положение. Все в прибыли. Разве что «зелёные» в Европе лай подымут. Шутка. Кто же их об этом в известность поставит?
После совещания Пётр договорился о визите на 3-ю зону строгого режима с начальником ИТУ подполковником Иванцовым. Особого энтузиазма будущий визит в нём не вызвал.
— Может, хоть намекнёте, Пётр Миронович, что надо? Мы подготовимся, — пухлощёкий невысокий подполковник явно нервничал.
— У меня будет к вам целый список вопросов — некоторые вам на пользу, некоторые мне. В понедельник во сколько можно вас посетить? — одобрительно похлопал по плечу военного.
— Хорошо. Давайте часам к десяти, я вас на проходной встречу. Один будете?
— Аки перст, — Тишков пожал руку начальнику колонии и отпустил его.
К понедельнику следовало подготовиться: нужно было делать кухонный гарнитур. Первый вариант эскиза забрал Кабанов — ко второму Пётр подошёл уже как к чертежу. Он измерил кухню, определился с местоположением раковины и с высотой самого гарнитура. После этого вновь нарисовал эскиз, а потом проставил на нём размеры секций. Кроме того, изобразил и мойку, вернее, не саму мойку, а систему подачи воды. Предусмотрел отдельный краник для питьевой воды, с угольным и поролоновым фильтром. Нужны будут шаровые краны и смеситель — их тоже нарисовал. Ну, на всякий случай — если не получится разместить этот заказ в колонии, то придётся опять идти на поклон к директору БАЗа Кабанову и снова делиться «идейками». Одну он даже сходу вспомнил, причём тянула она на целое изобретение. В той жизни он тоже подавал на неё заявку, но ответа так и не дождался — вот и восстановим справедливость, да и материальное положение не помешает поправить.
В пятницу он получил зарплату за декабрь и прослезился. Как можно выжить на эти деньги? Аж целых сто восемьдесят рублей. А ведь нужно ещё для Вики Цыгановой одежду купить, да рассчитаться за школьные ранцы с ателье. Придётся в следующее воскресенье ехать в Свердловск за первым кладом. Или, может, лучше в Челябинск? Там в подвале оружейного магазина вскоре найдут клад с большим количеством драгоценностей. Нет, в Челябинск за один день не успеть. Пара лет ещё есть, отложим до отпуска.
В пятницу утром отзвонился Кабанов и сообщил, что каркасы для всех четырёх ранцев изготовили и через час подвезут в горком. Попросил заказать ещё и пятый — каркас будет вместе с остальными, а директор по готовности расплатится. Главбух случайно увидела эскиз школьного ранца и выревела для своей дочери.
— Это ведь хорошо. Зря вы извиняетесь, Анатолий Яковлевич. В лучшем городе страны у детей должны быть лучшие в стране ранцы, — успокоил Кабанова Пётр.
— Тебе хорошо, а у меня скоро начнётся массовое воровство и пронос этих каркасов через проходную.
— Да может, разрешить открыто проносить? Стоит две копейки, а людям в радость.
— Подумаю. Да, есть новости по дубу. Заказали мы на завод вагон кругляка из Львовской области.
— Из Львовской? Там ведь есть знаменитый курортный город Трускавец, — Пётр был в Трускавце, лечился от гастрита.
— Не слышал. А что? — после небольшой паузы поинтересовался Кабанов.
— Идейка есть, Анатолий Яковлевич. Уверен — понравится. В следующую среду озвучу. Продумать до конца надо.
— Ох уж эти идейки! Разоришь завод, — хмыкнули на той стороне провода.
— Тогда две будет идейки. Одна — суперприбыльная.
— Ну вот, теперь ждать буду среду. До свидания.
Получив каркасы, Тишков съездил в ателье по пошиву одежды на улице Ленина. К заведующей был разговор и помимо заказа ранцев.
— Анна Тимофеевна! Я тут перечитывал на днях подшивку газет. Ругают там вас, — женщина дёрнулась как от удара.
— Что же мне — сигнализацию отключать? А если воры? Кто будет отвечать? Эта ненормальная?
— Спокойно. Согласитесь, никому не будет приятно, если его два раза в сутки будить такими звонками. Надо просто придумать, как это исправить.
— Но нужно же проверять, работает ли сигнализация? — сникла заведующая.
— Давайте так: я обсужу с электриками, может быть, проверку можно осуществлять, скажем, лампочкой, а уж потом включать звуковую сигнализацию? Поговорю, в общем, — успокаивающе поднял руки Пётр.
— Спасибо, Пётр Миронович! Я и так из-за этого сама не своя уже второй месяц. Корреспондент ещё издевается, предлагает с ней квартирами поменяться, — в голосе послышались слёзы.
— Анна Тимофеевна, а я ведь к вам с просьбой приехал, — остановил женщину Пётр.
— Слушаю вас, — главная швея Краснотурьинска утёрла слёзы.
— Вот посмотрите-ка. Я тут эскизы нарисовал, — Штелле протянул директору три листка с разными ранцами.
— Прелесть какая! А это куда? — она сразу наткнулась на большой ранец, который должен был подвешиваться под коляску.
Следующие десять минут Пётр рассказывал про ранцы и про коляску, даже схематично изобразил её. Потом подробно описал, как он представляет себе производство школьных ранцев. Внутри брезент, снаружи болонья, между ними синтепон. Зачем столько карманов? Ну, это же дети, к тому же девочки. Найдут, что засунуть. Лучше иметь лишний, чем переживать из-за нехватки.
— А цвет какой? — тоже вошла в процесс заведующая.
— А какого цвета болонья у вас есть?
— Тёмно-коричневая и тёмно-синяя. Есть немного зелёной, но её на два ранца не хватит, — сняла очки женщина и вопросительно посмотрела на Тишкова.
— Можно посмотреть? — Пётр думал о более ярких цветах. Даже не смог представить школьный ранец из тёмно-коричневого материала, — А более яркие цвета бывают?
— Ткань производится только на Наро-Фоминском шёлковом комбинате, и только этих цветов. А итальянскую у нас не достать. Только в Москве, и то втридорога.
— Давайте посмотрим.
В результате пришлось комбинировать и использовать все три расцветки, да ещё добавить звёзд из алого капрона — хоть не так траурно будет. Заведующая посовещалась с мастерами и попросила две недели.
— А почему так долго? Я думал, вот эти ранцы для школы вы сделаете к понедельнику, а для коляски — к концу следующей недели, — начал торговаться Пётр.
— Пётр Миронович, так нельзя! Я наобещаю и не успею, а вы меня ругать будете. Изделие новое, необычное, — взмолилась Анна Тимофеевна.
— А к среде успеете? Я один ранец директору БАЗа Кабанову обещал в среду отдать, — торгуются, ясно же, но за срочность он платить не собирался, да и не мог — не было денег.
— Только ради вас, и с условием, что вы электрика пришлёте.
— Вот и договорились. В среду к десяти часам мой шофёр заедет.
Глава 4
Событие пятнадцатое
Подполковник Иванцов Юрий Семёнович разлил по небольшим гранёным рюмкам коньяк. Соли с лимонами не было, зато была шоколадка «Алёнка».
— И за что будем дегустировать? — улыбнулся Штелле.
— Да просто за встречу, — втянул голову в плечи начальник ИТУ.
— Нет. Так не пойдёт. Сейчас повод организуем, — Пётр достал из портфеля заранее приготовленный документ, — «Благодарственная грамота».
— Городской комитет КПСС благодарит подполковника Иванцова Юрия Семёновича за оказание помощи детскому противотуберкулёзному диспансеру, — прочитал «собутыльник», — Что это?
— Только дайте слово, что распространяться об этом пару месяцев не будете, — улыбнулся Пётр.
— Ну, хорошо.
— Собачек, что вы помогли отстрелять, мы переправили именно вот туда. Там ими будут больных детей кормить. Есть мнение, что так можно вылечить туберкулёз — вот через пару месяцев и проверим. Кстати, если получится, то сообщите об этом вашему контингенту, пусть родственники снабжают. Только сначала дождёмся результатов.
— Слышал я об этой байке от старых сидельцев. Честно говоря, не верил, — подполковник аккуратно убрал грамоту в ящик стола и повторно налил рюмки, — Ну, теперь точно повод есть.
Выпили, захрустели шоколадом. Иванцов потянулся было вновь к бутылке, но Пётр его остановил.
— Юрий Семёнович, у меня к вам четыре просьбы…
— Ого, — вскинулся подполковник.
— Вы сначала послушайте, может и ничего страшного, — успокаивающе поднял руку Штелле.
— Внимательно слушаю, — начальник колонии убрал бутылку в шкаф и сел за свой стол.
— Вот посмотрите, — Пётр протянул ему листки с чертежами и эскизами кухонного гарнитура.
— Красиво. Сами придумали?
— Да нет, куда мне! В журнале видел. Это румынский кухонный гарнитур. У вас ведь есть хорошие резчики по дереву, что способны такое повторить?
— Это вы, Пётр Миронович, по адресу зашли. Вот полюбуйтесь, — Иванцов достал из того же шкафа шахматную доску. Открыл её и вытащил несколько лежащих сверху фигур.