С паспортами для новых соратников Пётр решил вопрос ещё вчера. По пути с лыжной тренировки зашёл в милицию к Веряскину, благо почти по пути. Подполковник был на месте, распекал какого-то лейтенанта. Выслушав историю с паспортами, начальник милиции вызвал паспортистку и попросил посоветовать, как быть с бывшими зэками. Оказалось — ничего страшного, по месту их прописки отправят запрос, и оттуда перешлют все документы, ну а здесь товарищам-гражданам выдадут новые паспорта. Когда женщина ушла, Веряскин даже совет неплохой дал.
— Переговори, Пётр Миронович, с этим литовским евреем. Пусть фамилию сменит, а то вдруг он у тебя в передовики выбьется и орден заработает? Проверять ведь начнут, нет ли судимости. Если сильно копать не будут, то и окажется несудимым, — хитро усмехнулся подполковник.
— Спасибо, Аркадий Михайлович, переговорю с ним. Раз уж зашёл — не расскажете, как у нас продвигаются дела с «принуждением к миру» кухонных «боксёров»?
— Очень неплохо продвигаются. Ты ведь статью в нашей газете читал? — начальник милиции ткнул пальцем в лежащую у него на столе «Зарю Урала».
— Статью про насилие в семье? Читал. Замечательный ход, — похвалил автора статьи первый секретарь.
Статья вышла в воскресенье. Там Веряскин описывал несколько последних случаев, куда выезжала милиция, чтобы утихомирить подвыпивших уродов. Красочно были описаны синяки у жён, кровавые сопли и огромная шишка на голове у девочки, которой досталось от отчима, когда она попыталась заступиться за мать. В конце статьи подполковник призывал краснотурьинцев непременно обращаться в милицию, если сосед в пьяном виде избивает жену и детей.
— Народ откликнулся. Наряд с участковыми уже на семь случаев выезжал. Четверых пока просто предупредили — «боксёры» оказались трезвыми, и бдительные граждане сообщали об их прошлых подвигах. А вот три поединка удалось пресечь, а будущих победителей — скрутить и доставить в вытрезвитель. Здесь их утречком «на свежую голову» и вразумили от души, да сфотографировали в двух ракурсах: анфас для стендов, а также спереди и сбоку в полный рост, лежащими со спущенными штанами на «эшафоте», в просторечье именуемом лавкой. Граждан «спортсменов» предупредили, что первый раз на стенде появится только одна фотография, а при рецидиве весь город увидит тощую задницу засранца, — поведал Веряскин.
— Замечательно. Главное — не останавливаться на достигнутом, — посмеялся Штелле.
— Тут даже успел и «народный мститель» нарисоваться, — улыбнулся подполковник, — вернее, два мстителя. Сегодня соседи в одну из квартир снова наряд вызвали — только там не «боксёр» жену бил, а отец и брат жены «боксёра» воспитывали. Половина зубов на полу лежала. Потерпевший заявления писать не стал, так что мстителей отпустили. Оказывается, дочь от них всё скрывала, стеснялась, а вчера они на стенде у завода увидели фотографию «спортсмена». Думаю, сто раз теперь гражданин Кравцов подумает, прежде чем за старое возьмётся.
Посмеялись, и Пётр откланялся.
Совещание по привычке уже вёл Романов, пока очередь не дошла до начальника 12-й автобазы.
Погудин Семён Ильич с видом победителя протянул листки со списком техники Тишкову. Пётр мельком на них глянул — вернее, хотел мельком, но не получилось. ГАЗ-410 в самом конце, последняя строчка.
— А что за машина такая — ГАЗ-410? Это не полуторка знаменитая? — поинтересовался Пётр у директора.
— Один из её вариантов. Это самосвал — причём самосвал в прямом смысле этого слова.
— Как это?
— Принцип действия этого, так сказать, самосвала очень и очень интересен. Равномерно распределённый в кузове груз должен под собственной тяжестью опрокидывать платформу назад, если бы этому не мешало специальное запорное устройство, рукоятка которого находится у середины левого борта. Для разгрузки водитель отпускает рукоятку, груз ссыпается назад, и пустой кузов под действием силы тяжести возвращается в горизонтальное положение, после чего фиксируется с помощью рукоятки, — прочитал целую лекцию Погудин.
— Семён Ильич, а у вас, я смотрю, машина записана как не подлежащая восстановлению. А что, если нам в городе создать музей военной техники? Вот и первый экземпляр. Товарищи, ни у кого больше нет военных или довоенных раритетов? — обратился Пётр к заинтересовавшимся руководителям.
— У меня есть настоящая «полуторка» — ГАЗ-АА, — поднял руку директор 24-й автобазы, — тоже не на ходу, и вряд ли дойдут руки восстановить.
— У нас стоит списанный и разукомплектованный автобус ЗиС-8. Тоже всё выбросить хочу, только место занимает, — включился и начальник ПАТО.
«Блин! Это же знаменитый автобус Жеглова и Шарапова. Повезло».
— У лесников в Карпинске стоит ржавый-прержавый «Крафтваген» — такой полугусеничный фашистский вездеход. Им его лет двадцать назад дали. Он покатался пару лет, а потом начались проблемы с запчастями. Так лет пятнадцать в гараже и стоит. И выбросить нельзя, и починить не получается, — сообщил последнюю новость о древностях директор ПТУ № 41 Кутергин.
— Телефон не дадите? — обрадовался Штелле.
После вялого обсуждения музея вернулись к проблемам автобазы. Решили поступить, как и с кирпичным заводом. ПАТО, алюминиевый завод и автобаза № 24 выделяют на неделю самых опытных слесарей, а 41-е училище — преподавателя и учащихся старшей группы. Деталями делятся эти же предприятия, кроме того, БАЗ вытачивает и реставрирует те детали, где не требуется специального недоступного оборудования. Поругались, погрозили друг другу пальцем и разошлись. Остались только Кабанов и смутно знакомый, скорее всего, по фотографиям, человек.
— Вот, Пётр Миронович, познакомься — это Устич Павел Леонтьевич, он начальник электролизного цеха, сейчас исполняет обязанности главного инженера. Специально его привёл, пусть он твою очередную «идейку» послушает. Ему ведь воплощать.
— Хорошо…
— Ой, подожди, Пётр Миронович, забыл совсем. Коляску мы сделали. Сейчас её на УАЗике привезут и в вестибюле под присмотром вахтёра оставят, — вспомнил директор завода.
— Ну, тогда и для вас у меня есть сюрприз, — Пётр достал из стенного шкафа три ранца, — Выбирайте для вашего главного бухгалтера.
Кабанов с Устичем придирчиво осмотрели рюкзачки, выбрали сине-зелёный.
— Красиво и удобно, а лёгкий какой! Почему у нас промышленность такие для детей не делает? Мои всю школу страшилища громоздкие протаскали. Хоть снова их за парту отправляй. А может, дочери и заказать такой? И в институте пригодится, — вернул два оставшихся рюкзака Устич.
— Темновато немного, — посетовал Штелле, — но заведующая ателье сказала, что достать яркую итальянскую болонью можно только в Москве.
— Да, не всё ещё промышленность у нас выпускает. Ничего, догоним и обгоним! — погрозил кому-то за окном пальцем Кабанов, — Рассказывай идейки, чуть-чуть да приблизим светлое будущее.
— Хорошо. Вот эскиз существующей шаровой мельницы в разрезе. Брусья из марганцовистой стали сделаны разной высоты, чтобы мельница не вошла в скользящий режим. Правильно? — Пётр посмотрел на руководителей завода.
— Конечно.
— Вот второй рисунок. Здесь промежуток между высоким и низким брусом ровно 120 миллиметров — и часть шаров литейка должна отлить из хромистого чугуна чуть большего диаметра, скажем — 125. Если нет мощностей, то можно и отковать в кузнице. Шары забьют промежутки, и ударов по бронировке долгое время не будет. Изредка нужно досыпать именно крупные шары, чтобы они заменили износившиеся. Такая самобронирующаяся мельница проработает без замены бронировки в два-три раза дольше обычной мельницы. Получаем увеличение веса на пару тонн — и огромную экономию на капремонтах мельницы, плюс увеличение количества переработанного боксита, если в этом есть необходимость, — Пётр придумал эту бронировку сам, году в 2002-м или чуть пораньше, сейчас и не вспомнить — и всё, что он сейчас говорил, подтвердилось. С тех пор все мельницы именно на такой бронировке и работали, а вот дивидендов он тогда получил крохи — неизвестно почему, но изобретение не прошло. Отделались от него рацпредложением. Может, теперь получится.
— Вот так просто? Ну, Павел Леонтьевич, что я тебе говорил? Как думаешь, откуда первый секретарь горкома КПСС может знать о таких вещах? Ему, наверное, как и Курчатову, наши разведчики из Америки спецпочтой идеи отправляет? Шучу, шучу. Не расскажешь, откуда ветер надул? — сиял Кабанов.
— Да легко. Смотрел на брусья, спросил технолога литейки, почему они разной высоты. Вот и осенило, — не моргнув, «приукрасил картину» Пётр.
— Пётр Миронович, — махнул рукой директор, — ты себе выдели один день в неделю и ходи по заводу, а потом выдавай такие идеи. Это ведь миллионы рублей в год экономии. Нужно подавать заявку на изобретение!
— Я не против. Озвучить вторую идею? — приготовил ещё одну стопочку листков Штелле.
— Показывай. Ого, терема красивые! О, да тут целая улица из таких теремов. Предлагаешь бросить строить большие дома из железобетона и строить теремки из дерева?
— Нет. Анатолий Яковлевич, посмотри вот на это бревно. Оно на токарном станке обработано. Получаем идеальный цилиндр диаметром 200 миллиметров. Потом фрезой выбирают чашку, и другой фрезой вдоль всего бревна выбирают паз. Из таких брёвен собрать сруб — дело пары часов. Можно, а вернее — нужно сразу и отверстия просверлить под нагели. Это ещё ускорит работу. Только «идейка» не в этом. Идея в том, чтобы в городе Трускавце на берегу небольшого озера построить из таких вот брёвен санаторий из теремов для работников завода. Персонал можно набирать из местных. А врачей, что разбираются в лечениях минеральной водой, можно поискать по стране, да лучших и заманить. Как «идейка»? — Пётр оглядел будущих хозяев санатория. В его реальности случилось чуть по-другому. Тогда выкупили часть уже имеющего санатория, но что-то пошло не так, и в результате завод санаторий потерял. Не стоит повторять старых ошибок — тем более что построен был санаторий в городе, а не на берегу озера, находящегося в десятке минут ходьбы от него.