— Наполеоновские планы. А в каком состоянии книга сейчас? — встала и прошлась по кабинету Вера Васильевна, очевидно, обдумывая перспективы.
— Я написал уже где-то четверть романа. Вот у меня с собой три тетрадки. К сожалению, напечатано только семнадцать страниц.
— Давайте их сюда, как прочту — занесу к Люше. Вы ведь у неё остановились? Да не краснейте так. Весь Дом Писателей уже в курсе. У нас тут одна большая и недружная семья. Только дай повод посплетничать. Всё давайте, и освобождайте кабинет. Вот ещё что, Пётр Миронович. У меня сын был… Утонул в Юрмале 12 лет назад. Я когда читала ваших «Буратин», то представляла, что читаю ему. Уверена, Володе бы понравилось. Удачи вам.
Событие пятьдесят второе
Пётр глянул на часы. Золотой «Полёт» показывал половину двенадцатого. Однако! Опять гонка со временем. На двенадцать ведь запланирован обед с будущим (очень бы хотелось) лауреатом Государственной и Нобелевской премии по химии, а сейчас доктором химических наук, профессором, членом-корреспондентом АН СССР Рахилью Хацкелевной Фрейдлиной. У Люши же дома, как всегда, пустой холодильник, да ещё и время поджимает. Зашёл в ближайший гастроном. Блин, ну как ведь хорошо при загнивающем капитализме. А что изменилось? Откуда взялось изобилие? Всякие колхозы и совхозы сейчас выпускают продукции в разы больше, чем недоделанные фермеры и мифические агрохолдинги. Неужели всё выращенное тупо сгнивает? Ладно, мясо частично завозят из Аргентины. А всё остальное?
Пётр ещё раз прошёлся вдоль полупустых витрин, придумывая блюдо. В отделе кулинарии был фарш — взял кило. В рыбном на прилавке лежало несколько видов копчёной рыбы. А что? Это мысль.
— Килограмм скумбрии холодного копчения, пожалуйста, — попросил Штелле тётку, изображающую из себя продавца.
Почему изображающую? Грязный халат с новыми и старыми, плохо отстиранными, пятнами. Никакого головного убора. Длинные, крашенные хной волосы свободно ниспадали на продукцию, когда женщина наклонялась. Хватала она всё заказанное покупателями голыми руками — причём на одной руке был аляповатый перстень с янтарём, сейчас испачканный рыбьей чешуёй, а на второй — чуть меньшая, чем перстень, бородавка. Может, страну нужно разваливать, а не спасать?
К этим покупкам через двадцать минут стояния в очередях добавились сливочное масло, томатная паста, длинные макароны типа спагетти и булка чёрного хлеба. Всё, быстрее домой, уже почти двенадцать.
К счастью, дам ещё не было. Пётр успел поставить на одну конфорку кастрюлю для супа, а на вторую — сковороду. Порезал лук и морковь, довёл на полном огне до прозрачного состояния лук. Закинул пяток раздавленных зубчиков чеснока — мелкого. Нужно будет поискать у капиталистов нормальный, когда — и если — начнутся гастроли «Крыльев Родины». В это время закипела вода. Пётр забросил туда порезанный мелкими кубиками картофель. Немного, так, чтобы что-то плавало в супе.
В это время будущие лауреаты и заявились. Пришлось бежать в прихожую и проявлять галантность. Снял с дам пальто и повесил их на снова попытавшегося завалиться монстра.
— Вот, Рахиль Хацкелевна — это и есть тот самый Пётр Миронович. Он инопланетянин.
— Вы уверены, милая Елена Цезаревна? — Фрейдлина крепко стиснула руку Петра.
— Через несколько минут сами убедитесь, — хмыкнула Люша.
— Извините, дамы, меня в окололитературных кругах задержали — так что я только начал готовить обед. Можете пока посидеть в гостиной в уютных креслах, выкурить по сигаре и принять для повышения аппетита по сто капель аперитива, — решил играть отведённую ему роль Пётр.
— А звучит недурно, — членкор огляделась, — Где здесь дамская комната?
— Уверен, что Елена Цезаревна вас до ручки доведёт, а мне позвольте оставить вас на время, а то повара перепутают кардамон с кориандром — а вам потом это есть.
Картофель за это время почти сварился. Штелле перелил луково-морковный полуфабрикат из сковородки в кастрюлю, бухнул туда же половину литровой банки томатной пасты, чуть подсолил и поперчил. Пока всё это будет закипать, нужно успеть приготовить рыбу. Ею Пётр и озаботился. Очистил от кожи и костей, а затем порезал на небольшие кусочки. Дамы покинули дамскую комнату и столпились на пороге кухни.
— Мы можем помочь? — доктор химических наук попыталась демонстративно закатать рукава коричневой кофты. Опять коричневой. Нужно найти главного в стране химика и подсказать ему, что существует ещё несколько цветов.
— Можете. Нужно накрыть стол самой красивой скатертью и достать парадные суповые тарелки. Да, ещё нужны и тарелки под второе блюдо.
— А на кухне помощь не нужна? — не сдавалась профессор.
— Тут нет аперитива. Он в гостиной, — Пётр и, правда, купил в вино-водочном отделе бутылку этого исчезнувшего в будущем в стране напитка.
— Пойдём, Люша, нам тут не рады.
Между тем, закипела вода во второй кастрюле. Пётр чуть подсолил воду и отправил туда спагетти. Плохо, что нет ещё одной конфорки — нужно ведь ещё и фаршем заниматься. Забулькал суп. Повар забросил туда кусочки рыбы и сыпанул пару ложек муки для загустения, размешал как следует и снял кастрюлю с огня. Всё, теперь осталось только разделаться с мясом.
Из глубины квартиры доносились женские голоса и смех. Ну, значит, дамы не сильно скучают. Пётр высыпал на сковороду фарш, добавил мелко порезанные остатки вчерашних зелёных помидор, лука и натёртой на крупной тёрке моркови. Когда всё начало шкворчать, отрезал от куска сливочного масла приличный шматок и добавил его к фаршу, а через пару минут, когда масло разошлось, высыпал на сковороду из банки остатки томатной пасты и уменьшил до минимума огонь. Так. Теперь ещё не забыть сыр на тёрке измельчить. Макароны готовы. Ну, пора подавать первое блюдо. Пётр отщипнул от прорастающей на окошке луковицы остатки перьев и мелко их порезал.
— Елена Цезаревна, несите супницу, — позвал Штелле Чуковскую.
Смех в дальних закоулках квартиры оборвался, и появилась «светлая девушка». Вполне себе навеселе, даже щёчки раскраснелись, и глаза шалые. Супница была не от дешёвого сервиза. Даже, скорее, от очень дорогого. «Мадонна». Ну, мадонна так мадонна. Пётр перелил в неё суп и торжественно, на вытянутых руках, внёс в комнату. Дамы успели покурить — хорошо, хоть форточку открыли. Ещё они успели ополовинить бутылку. Что ж, для того и куплена.
— Рахиль Хацкелевна, сейчас вы узнаете о главном недостатке этого индивидуума, — Люша разлила суп по тарелкам.
Пётр посыпал приятно-красно-оранжевое варево зелёным лучком и, произведя руками пассы над тарелкой, зловещим шёпотом произнёс:
— Крекс, фекс, пекс! Всё теперь можно есть.
Попробовали — недоверчиво. Проглотили.
— У-у-у! Как называется этот шедевр? — причмокнула гостья.
— Ля супе томато итальяно.
— Чур, мне добавки! — супе итальяно прошёл на ура, даже о хлебе забыли.
— Вот, я же говорила, что сейчас вы узнаете главный недостаток Петра Мироновича, — победно улыбнулась Чуковская.
— Ну что вы, Елена Цезаревна, я хомо вполне себе сапиенс и учусь на ошибках. Добавка будет.
Выхлебали и добавку. Пока женщины наперегонки орудовали ложками, Пётр прошёл на кухню, переложил макароны из дуршлага в сковороду и чуть обжарил.
— Несите тарелки.
Тарелки были словно специально изготовлены для спагетти — приличного диаметра и неглубокие. Разложил, свернув тремя гнёздами, макароны, в центр каждого гнезда залил ложкой получившуюся из пасты и фарша бурду, присыпал тёртым сыром. И последние крупинки зелёного лука. Ну, не итальянский ресторан — но ведь и не макароны по-флотски. Дамы взялись за вилки. С длинными макаронами, несмотря на свои учёные звания, химички обходиться не умели. Пётр взял ложку и показал, как с помощью неё наматывать белых червячков на вилку. Впечатлило.
— Теперь я тебя полностью понимаю, Люша, — выскребая остатки с тарелки, шмыгнула носом профессорша, — Пётр Миронович и правда инопланетянин. И у него правда есть недостаток. Он не умеет готовить. В его втором блюде чего-то не хватает. Чего-то существенного.
— Соли? — удивился Штелле.
— Эх, если бы. Не хватает количества. А говорили, что сапиенс.
— У меня есть оправдание.
— Вот как? Хотя нет. Этому не может быть оправдания, — вздела указующий перст будущий лауреат «нобелевки».
— Можете, сначала выслушаете? — сложил руки в умоляющем жесте Пётр.
— Валяйте.
— Я вам должен рассказать страшную тайну. И мне нужно, чтобы вы при этом не заснули. Кто-то из великих сказал, что талант должен ходить голодным.
Фрейдлина тут же поднялась из-за стола и, как настоящий начальник, скомандовала:
— Елена Цезаревна, где у вас кабинет?
— Люша, ты с нами не ходи. Мы посекретничаем немного. Приготовь, пожалуйста, чаю.
Событие пятьдесят третье
Пётр закончил рисовать формулу и протянул лист Рахиль Хацкелевне. C₆H₁₄N₂O₂.
— Это вещество — мельдоний, метаболическое средство, нормализующее энергетический метаболизм клеток, подвергшихся гипоксии или ишемии. Могу ещё добавить, что данное лекарство можно произвести из ракетного топлива (гептила). Сейчас вы начнёте приставать ко мне с вопросами — откуда мне всё это известно? Не скажу. Просто поверьте на слово. Это лекарственные препараты, и нигде в мире они ещё не производятся. Вы будете первыми, если сможете их синтезировать, и некоторые из них вполне тянут на Государственную премию — а одно и на Нобелевскую. Продолжать?
— Вы и правда прилетели с другой планеты? — недоверчиво впилась в Петра глазами доктор химических наук.
— Значит, про другие лекарства не рассказывать? — сделал вид, что собирается покинуть комнату, Штелле.
— Экий вы боевой и неуступчивый, — указала химичка на стул рядом с собой.
— Точно. «Мне бы шашку да коня — да на линию огня!».
— Красиво. Мне Люша говорила, что вы бесподобные стихи пишете.
Пётр поморщился — не хватало сейчас ещё стихи читать. Фрейдлина уловила смысл гримасы и усмехнулась.