— Мне можно поприсутствовать на записи? И у меня есть хороший переводчик, — улыбочка типу в тёмных солнцезащитных очках. Весной и в кабинете. Или у этого тоже проблемы со зрением? Как это называется? Офтальмия?
— Нужно. Теперь давайте обсудим процент и тираж, — мы ведь тоже деловые.
— Не гонорар? — жук.
— Нет. Процент.
— Двадцать.
— Девяносто.
— Двадцать пять.
— Девяносто.
— Больше тридцати не дам.
— Смотрите, месье Суппле, вы выпускаете небольшой тираж и пускаете в продажу. Я вполне могу оценить качество своих вещей. Следующий тираж будет миллионным. Миньон только в СССР купят миллионов десять — плюс сингл «Макарены» в Испании. Мексика, если мне память не изменяет, довольно густонаселённая страна. Миллионов сто? То есть тоже не менее чем миллионный тираж. Ваша компания заработает десятки миллионов — долларов. Столько же за клип «Макарена». Не жадничайте.
— Что такое клип?
— «Макарена» — это и есть клип, это же английский.
— Ясно. Сорок процентов. На большее не пойдёт моё руководство. В таких продажах в СССР вы уверены?
— На сто процентов.
— Тогда по вашей стране отдельный договор на пятьдесят процентов.
— Приятно иметь дело с деловым человеком.
— Вы озолотитесь, — налил сам себе коньяк и отсалютовал месье Жак.
— Не всё то золото, что плохо лежит.
— Ха-ха. Нужно будет запомнить.
Прибежала Екатерина Алексеевна.
— Едем. Машу привезут прямо туда.
— О, сейчас будет быстрая русская езда? — просиял американский француз.
— Знаете нашу поговорку? «Мы медленно запрягаем, но быстро ездим. А тормозим вообще страшно».
— Вы не тормозите, — на самом деле хороший переводчик тонкую игру слов уловил. Вон до Великой только дошло. Хихикнула.
Интермеццо 2
— Итак, капитан, сутки прошли. Докладывай.
— Ничего по пострадавшим. Варвару Сошникову пока не нашли. Третий человек умер от укола в сердце шилом.
— Хреново. Что по шофёру?
— Признан вменяемым, только болтлив не в меру. После повторного опроса людей и сотрудников в Домодедово никаких результатов. Как испарились. Напрашивается вывод: это была маскировка, от которой избавились прямо после того, как покинули такси. Шофёр рейсового автобуса вроде бы видел мужчину в песцовой шапке, но мех определить точно не может. Возможна и собака, и кролик. Мужчина очень высокий и здоровый.
— Опять сплошные домыслы!
— Есть новость по медали.
— Ну слава богу. С этого нужно было начинать.
— Тоже малоутешительно, товарищ подполковник. Вчера в отделение Тверского района столицы поступило заявление гражданина Тишкова Петра Мироновича о пропаже медали лауреата Ленинской премии.
— Тишков! Что-то знакомое.
— «Трава у дома», «Миллион алых роз».
— Понятно. Что говорит?
— В заявлении написано, что предположительно украли в метро.
— А он что говорит?
— А он всё время в разъездах. Сейчас находится в здании министерства культуры. Встречается с Фурцевой. Вчера весь день провёл тоже с нею.
— У него есть алиби на позавчерашнюю ночь?
— Есть. Всю ночь был в гостинице «Россия». Опрошены родная и приёмная дочери. Администрация гостиницы видела поздно вечером и рано утром — сам директор гостиницы с ним встречался. Ему звонил Первый секретарь горкома КПСС Москвы товарищ Егорычев с просьбой поселить друзей гражданина Тишкова.
— Гражданина?
— Извините, товарищ подполковник, товарища.
— Чем занимается этот композитор в свободное от написания песен время?
— Поэт.
— Ну поэт.
— Вы не поверите.
— Да говори уж, капитан.
— Он — Первый секретарь горкома партии. Кроме того, что очень известный детский писатель. По непроверенным данным — самый богатый человек в стране. Позавчера был на даче у Брежнева.
— Нда. Оставьте его в покое. Тут не погоны полететь могут, а и голова вместе с папахой. Найдите уже хозяйку квартиры. Стоп, а Тишков какой комплекции?
— Рост выше среднего. Худой.
— Всё свободны. Выдайте ему справку о возбуждении уголовного дела по факту кражи медали. Пусть восстанавливает.
Событие сороковое
Какие дела остались в Первопрестольной? Да куча! Нужно найти пчеловода. Не так и сложно — ведь есть журнал, и там начальники указаны. Ещё нужно встретиться с Дмитрием Габановым. Заказывал же Фурцевой найти модельера с такой фамилией. Модельера не нашла — нашла студента Московского текстильного института. Кафедра проектирования и художественного оформления текстильных изделий. Четвёртый курс. Димка Габанов был из Улан-Удэ, и был он бурятом. Читай — монголом. Какими уж неисповедимыми путями закинуло его в МТИ — неизвестно, но вот нашёлся именно там. Как там в известной шутке: «Земля квадратная. За углом встретимся». Вот встретились. Круглолиц, узкоглаз, улыбчив. Еле заметный акцент.
— Дмитрий, когда у вас сессия заканчивается?
— Числа десятого июня. А что? — встретились в холле гостиницы «Россия», и оттуда проследовали в ресторан. Пётр, не скупясь, заказал все три перемены плюс пирожное. Сам был студентом. Себя тоже не обидел — чёрт его знает, когда удастся поесть в следующий раз.
— И куда нацелился на каникулы? — а антрекоты вполне себе ничего.
— Домой, к родителям. Они у меня в колхозе работают. Яков разводят.
— А мне сказали, что ты из Улан-Удэ.
— Так и есть. Переехал на время учёбы в город к родственникам. У нас ведь в селе только восьмилетка.
— Понятно. И что, яки в ваших местах хорошо себя чувствуют? Не холодно им зимой? — Пётр ведь хотел небольшой зоопарк в Краснотурьинске организовать, почему бы не начать с яков?
— Наоборот, они жары не любят, а мороз любой переносят.
— И много у вас в колхозе яков?
— Несколько сотен.
— А можно будет купить десяток? Молодых.
— Можно, наверное. Это с председателем нужно говорить, — паренёк принялся за пирожное.
— Смотри, Дмитрий. Я хочу в Краснотурьинске создать небольшой зоопарк. Купить яков, овцебыков, северных оленей, диких лошадей. Нужно будет найти человека, который умеет обращаться с этими животными. А ещё я хочу у нас в городе создать элитный Дом Моделей. Что если ты с родителями и переедешь в Краснотурьинск? Институт закончишь заочно, в армию тебя не заберут. Будешь жить вместе со всей семьёй.
— Ну, не знаю. Подумать надо. А почему именно я?
— Потому, что ты будешь главным модельером, а выпускать будем модную одежду под брендом «Дима Габанов» в СССР и «Дольче Габбана» в остальном мире.
— В остальном мире? — даже компотом подавился.
— Поверь. Будешь занимать первые места на всех международных конкурсах.
— Шутите!
— Да некогда шутить. Дел невпроворот. Вот тебе мой телефон в Краснотурьинске. Сессию сдашь — позвони. Да, если хочешь, то можно организовать звонок ректору вашего института, чтобы тебе сессию разрешили сдать досрочно. Нужно?
— Ректора зовут Будников Владимир Иванович. Было бы неплохо.
— Ну, тогда готовься к экзаменам. Всё, извини, больше времени нет, побежал. Как разделаешься с гранитом науки — набери.
Мужчины — женитесь, женщины — мужайтесь.
«Т.И. Губина, главный редактор», — гласила жёлтая табличка на кабинете. С чёрными буквами. Ага. Это окраска пчёл. Креативно. Пётр прождал перед этой табличкой больше часа. Сто раз бы ушёл, но НАДО — вот и ждал. Наконец был допущен в святая святых. Таисия Ивановна была женщина строгая, очкастая, деловая и страшненькая. Если бы не женская кофта, то старичок обычный. Особенно портил образ главного редактора нос. Большой — даже не картофелиной, а огурцом. Да и ладно бы — не семью же со старушкой заводить, своя есть. Только кроме непривлекательной внешности Таисия Ивановна имела и характер под стать. Когда узнала, что Петру нужны рецепты снадобий из мёда и других продуктов пчеловодства, то крякнула — и чуть не в крик.
— Мы научный журнал, а вы лезете со всякой ерундой. Возьмите стакан чая, добавьте две ложки мёда, вот и всё лекарство.
— А вы знаете, что мёд при ста градусах становится бесполезен и даже ядовит? При сильном нагревании в продукте начинает вырабатываться вещество под названием оксиметилфурфурол. Это канцероген, пагубно воздействует на желудок и кишечник человека. Мёд можно принимать с чаем только вприкуску, — и гордо откинулся на стуле. Название ещё в той жизни увидел и запомнил, чтобы блеснуть красивым словом в какой компании.
Пётр думал, что хоть после этого женщина проявит интерес и чего интересного посоветует. Дудки! Эффект получился обратным.
— Больше ничем не могу вам помочь, товарищ Тишков, — и демонстративно уткнулась в явно иностранный журнал. Красивые картинки, белоснежная бумага. Умеют ведь.
— До свидания, — только головой мотнула.
Вот и поговорили. Плюнуть и уйти? Ну нет. Она ведь не одна в журнале работает. Вышел, прошёлся по коридору до двери с жёлтой же табличкой «Редколлегия», толкнул без стука. Четыре стола по углам, три человека. О чём-то громко спорят. Увидели, закрыли рты, и один товарищ, явно нерусский, поинтересовался:
— Вам кого, уважаемый товарищ?
— Мне бы знатока народных рецептов из мёда и других продуктов пчеловодства.
— В смысле — пончики с плюшками? — прыснула дамочка за спиной.
— В смысле — лекарства, — надо стерпеть.
— Может, представитесь? — это снова кавказец.
— Конечно. Тишков Пётр Миронович. Я — Первый секретарь горкома КПСС. Ещё вы, наверное, слышали мои песни: «Миллион алых роз», «На недельку до второго я уеду в Комарово».
— Как же, как же. Наслышаны. Значит, рецептами снадобий интересуетесь? Разрешите отрекомендоваться и мне. Аветисян Гурген Арташесович — доктор биологических наук, профессор, заведующий кафедрой пчеловодства МСХА имени Тимирязева. А позвольте полюбопытствовать, от каких именно болезней вы собираетесь мёдом лечиться? — а очки заблестели! Неужели наткнулся на нужного человека?
— От туберкулёза.
— Интересненько! Интересненько. Сами что-то знаете, или вы неофит?