Тут уже Индия окрысилась – начала готовиться к вторжению в Тибетский автономный район под предлогом защиты населения и буддистов. Захватническая война Китая, развязанная при попустительстве СССР, закончилась там совсем недавно. Части НОАК быстро сломили сопротивление тибетской национальной армии, вошли в Лхасу в октябре 1950 года. В следующем году тибетцам была обещана политическая и религиозная автономия. В 1965 году был основан Тибетский автономный район, вскоре началась колонизация. Китайский язык был введён в качестве официального, началась борьба с религией. В 1959 году случилось восстание тибетцев, спровоцированное слухами о готовящемся захвате Далай-ламы, после подавления которого он вынужден был бежать в Индию.
Ну, вот теперь «защитники буддизма» подняли в воздух свои самолёты – пока ограничиваются разведкой. Сами тибетцы пока молчат, зато их представители поехали в Вашингтон и Нью-Йорк. Напрасно, скорее всего. Нет, американцы их морально и даже, может, материально поддержат, но вот воевать ещё и там точно не станут. Или станут? У них ведь из-за колоссальных незапланированных потерь кукушку снесло окончательно. Продолжают сбрасывать атомные бомбы на, как они заявляют, промышленные объекты.
Три флота подошли, и теперь превосходство в авиации у Штатов там просто огромное. Они, по заветам старины Лемэя, намереваются вбомбить Китай в каменный век. Всё, как всегда. Что делают китайские генералы – неизвестно. Если только не занялись любимой игрой китайских военных – во время войны им надо ещё и между собой обязательно сцепиться.
Вот сегодня принесли маленькую справочку: генерал Су Юй объявил о создании переходного правительства в городе Нанкин, их древней столице. Так ведь, надо полагать, не последний. Скоро и маршал Линь Бяо должен объявиться. Косыгин пытался дозвониться до Чжоу Эньлая, но Пекин американцы уже почти полностью разбомбили.
А ещё ничего не известно о группе, что пошла освобождать Дэн Сяопина. И хоть ребят жалко – но Пётр пальцы скрестил, чтобы у них не вышло. Не нужен СССР рядом промышленно развитый Китай.
Глава 25
Интермеццо восемнадцатое
Следователь – свидетелю:
– Вы видели, как тот мужчина ударил вашу тёщу. Почему же вы не поспешили на помощь?
– Ну, я подумал, что он и сам справится…
– Юрий Николаевич, а у вас при таком стаже работы в милиции смешные случаи были ведь? Расскажите, а то ещё час целый ехать.
Капитан Зосимов посмотрел на салажонка Каблета, которого за глаза именовали Кабриолетом, закатил глаза и задумался. Сержант Мырзахметов у них с весны – демобилизовался и пошёл в милицию. Парень здоровый, спортивный, да был ещё и чемпионом какой-то там части по самбо – грамоту Зосимов видел. Без вопросов взяли, да он ещё заверил «комиссара», что в техникум поступит осенью.
– Смешные? Как-то не задумывался. Всё больше алкаши, да кровь, да горе у людей. Ну, хотя, вот годик где-то назад был случай – хоть и с кровью, но смешной. У нас тогда месячник был по борьбе с насилием в семье, «кухонных боксёров» воспитывали. Вот звонят соседи и говорят, что в квартире напротив – женские крики и плач. Утро раннее, часов шесть. Обычно-то богатыри эти вечером нажрутся и жён бьют, а тут – утро. Приехали, поднялись на второй этаж – но уже и на улице, и в подъезде крики слышны, и ещё дым в подъезде вонючий. Специфический такой. Ну, стучим в дверь – а она не заперта, сама открылась. На диване мужик лежит, весь в крови. Он в рубашке белой, кровь хорошо видна, а вокруг него четыре представительницы прекрасного пола мечутся, и у двоих физиономии тоже в крови. Старшая – казашка лет пятидесяти, а может и шестидесяти, у неё вся физиономия заляпана, и продолжает мужику на рубашку капать. Следующая по старшинству женщина, тоже казашка, – жена, толстенькая такая, в халате нараспашку, и тоже нос разбит, но кровь только на подбородке, запеклась уже. Ещё вокруг две девочки суетятся – одной лет пятнадцать, второй поменьше – двенадцать-тринадцать. Муж – русский, вернее, потом при опросе выяснилось, что белорус. Ну, это не важно.
Разогнали всех, и только хотели начать разбираться, как приехали и «скорая», и «пожарная». Их тоже соседи вызвали. Пожарник-капитан на кухню зашёл и вышел, ржёт.
– Что случилось? – спрашиваю, а он гогочет и рукой на кухню машет.
Оставил я эту семейку причитать, и пошёл на кухню. Там плитка спиральная, вся расплавленной пластмассой залита, но понять, чего это, можно. Чайник от детского набора. Игрушка.
Вот теперь история.
Приехала к ним тёща из деревни, кишлака, по-вашему. Вечером приехала, а утром зять давай на работу собираться. Тёща уже встала и спрашивает, мол, завтракать будешь? Да, говорит, чайник поставьте. Взяла она, включила плитку и чайник ищет. А вечером застолье было – вся посуда в раковине, и только на столе маленький чайничек стоит. Она решила, что зятю хватит столько, его водой наполнила, да и поставила на плитку – а это игрушка пластмассовая! Набор был у девочек, мужик этот купил где-то в Москве. Девочки выросли, а чайничек этот оставили – цветы на подоконниках поливать.
Так вот, пластмасса плавиться и вонять начала, потом и загорелась. Мужик в кухню влетел – хотел снять с плитки, а пластмасса к руке прилипла, горит прямо на руке. Он под воду. Потушил – и от «тёплых» чувств тёще по носу заехал. Вбежала жена – давай на него кричать, не разобравшись. Он-де её мать избил, у той кровь из носу хлещет. Он жене руку обожжённую суёт, а она решила, что он и её бить собрался, схватила кастрюлю из раковины и по лбу ему как засветит! Мужик-то кастрюлю отобрал, ну, и жене тоже по физиономии съездил… Может, и дальше бы разборки продолжались, но тут прибежали девочки и болезного на диван уложили, стали руку лечить всем коллективом. Ожог, кстати, у мужика приличный – вся рука в волдырях, его «скорая» забрала. Вот такие «кухонные боксёры» бывают.
– Дак а чего потом с мужиком?
– Ничего. Заявление жена с тёщей писать отказались, ещё и жалобу накатали на нас, что ворвались в квартиру. Что там, далеко ещё до этого Каскелена?
– Ну, если по времени ориентироваться, то ещё минут пятнадцать. Успеете ещё одну историю рассказать, – сержант глянул на «командирские» часы. Это, как он говорит, приз был за первое место по самбо. Красивые! Не купишь такие, да ещё вот сейчас удобно – в теплушке этой при закрытых воротах почти темно, а они светятся.
– Историю… Не знаю, что-то и не идёт ничего на ум. Ну, хотя вот есть – не смешная, но интересная. Директор вино-водочного одного – я тогда ещё в Караганде работал, недавно ведь в Алма-Ату перебрался – заявление написал, что ночью из подсобки из ящиков пропадает водка. Бутылок по пять-шесть. И, самое главное, даже замок уже сменили – а ничего не помогает. Ну, съездили, осмотрели. Капитальные кирпичные стены, дверь – железом оббитая, на ключ запирается, да ещё засов присобачен, и на него – навесной замок. Зашли внутрь – стоят столбиком десятка четыре ящиков с водкой-коньяком.
– А вина, пива нет?
– Так в том-то и дело, что тут вроде как надёжней, и дорогие напитки туда убрали – ну, это нам так директор объяснил.
– А ключи? А окно? – подался поближе Каблет.
– Смешной ты, сержант! Думаешь, самый умный? Всё проверили. Есть окно с решёткой, но решётка бутафорская – просто приставлена изнутри.
– Значит, через окно и тырили!
– Ага. Мы эксперимент провели: взяли самого худого грузчика и заставили попробовать пролезть. Он голову сунул, а назад вытащить не смог. Уши в кровь изодрал. Пришлось директору выдать ему бутылку за перенесённое увечье. Потом при нас сменили опять замки – и внутренний, и навесной. А утром – опять звонок, и опять шесть бутылок пропало. Тогда я решил засаду организовать. Сам пошёл. С директором договорился, что никто знать не будет. Он меня перед закрытием туда и запихал быстренько.
– Поймали, товарищ капитан? – опять не терпится Кабриолету.
– Ты слушай! А то брошу рассказывать. Сижу в засаде. Проголодался – достал бутерброд, что жена положила, разворачиваю, и тут – звук от окна подозрительный. Железо о камень скребётся. Затаился за ящиком. Потом слышу – что-то упало лёгкое на пол. Думаю, что за ерунда! Они что, собаку научили водку воровать? Включил фонарь, а там шкет. Лет шести. Худющий! Ну, поймал его. Вызвал наряд, привезли к нам. Думали – взрослые отправили мальца, капитана из детской комнаты вызвали из дому. И как думаешь, зачем он водку воровал?
– Да ясно – взрослые подучили, наверное, кто из грузчиков.
– Дудки! Мы тоже так подумали. А оказалось – такая ерунда, что даже и не верится. Трое таких же шкетов ещё в этой «банде» – они водку доставали из подсобки, на землю её выливали, а бутылки сдавали. Потом в кино шли по десять копеек, а на остальные мороженки брали. Уголовники, блин.
– Дела… Подъезжаем, товарищ капитан – поезд скорость сбросил.
– Чувствуется.
Интермеццо девятнадцатое
На улице поздно вечером за молодой женщиной погнался мужчина. Она вбежала в подъезд – он за ней. Она по лестнице добежала до последнего этажа и, дрожа от страха, закрыла глаза. Мужчина подбежал к ней, коснулся рукой плеча и говорит:
– А теперь ты меня догоняй!
В эту поездку капитан Юрий Николаевич Зосимов попал, можно сказать, случайно. Вчера только вышел из отпуска – а кабинет, где они с ещё одним опером, Валеркой Седых, обитали, не успели отремонтировать. Побелка идёт.
Валерка по прозвищу Страус уехал в Павлодар на чемпионат республики по стрельбе из пистолета. Страусом его называли совсем на за трусость – голову в песок майор никогда не прятал, наоборот, как бы не излишне смел был. Словно кто толкал его изнутри на совершение непредсказуемых поступков. Называли его Страусом из-за штанов. Купил как-то на барахолке себе джинсы «Леви Страусс», и не вылезал из них, пока они в ремки не превратились. Тогда срезал кожаную нашлёпку с задницы и прибил к шкафу, в котором дела хранил. Так и стал Страусом. Не оценил народ его любви к американским штанам. Взрослый человек, жена, двое детей – и такое ребячество.