– А если рванёт? Всё, всё, – услышав рык Тишкова, стал выбираться из кучи-малы, – сам схожу.
Встал, прикрыл всех снова аккуратно железными листами и попытался вскарабкаться по круче. Ага, сейчас! Глина сыпалась и не пущала. Потом послышались удаляющиеся чавкающие шаги по дну оврага. Вернулся майор через пять минут – запыхался, дышал тяжело.
– Пётр Миронович, там правительственный надрывается и домашний, я не стал снимать, кодовое слово-то не знаю. Что сказать?
– Скажи: «Привет тебе, мартышка, от удава…»
– Это кодовая фраза? – поразились по ту сторону железа.
– Это шутка. Кодовое слово сегодня – «традесканция».
Утопал.
Интермеццо пятое
В Одессе накрыли крупную партию анаши! Ну и правильно сделали, а то дождь пойдёт, намокнет ещё!
Грач обошёл всю Одессу в поисках попутчиков. Не срасталось. Серёгу Карасёва, с которым они ездили за анашой в прошлый раз, повязали буквально за день до того, за приставание в порту к иностранцам. Дали пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Карась был лучшей кандидатурой – он не был наркоманом, так, что в случае чего, остался бы вменяемым. Однако часики тикают, время идёт. Ему ещё разгружать мешки с сахаром две недели.
Или чем там занимаются пятнадцатисуточники? А, слушают лекции о том, как космические корабли бороздят просторы вселенной.
Потопал он тогда к Чапаю. Погоняло это получил Васёк за свои имя и отчество – Василий Иванович. Работал Чапай на железной дороге, в рембригаде, и вечно от него креозотом несло – хоть мойся, хоть переодевайся. Всех девчонок отпугивал, так что Грач с ним на танцы никогда не ходил. Бывало, на рыбалку вот заруливали вместе, а так с училища знакомы, оба на каменщиков учились. Горбатиться на стройке Грач не захотел и после армии связался со шпаной, да и присел на пару лет, за кражу мотоцикла.
Чапай думу думал долго – весь обеденный перерыв, а потом отказался. Деньги, конечно, деньгами – и они вроде как лишними не бывают, но трусоват оказался храбрый комдив.
– Не, тёзка, не поеду. Тут с одной познакомился, да и мать хворает, – накуксился однокашник.
А тут и вправду мимо прошла такая цаца.
– Она! Васька, ты только посмотри, какая у неё тазобедренная композиция! Пока я буду с тобой кататься, уведут.
Пошёл Грач дальше. Были ещё кандидаты попутешествовать. Одного и нашёл на пирсе в порту. Крендель сидел на набережной и занимался своим любимым делом: ловил рыбу. В этом месте обычно разгружали пришедшие из Канады пароходы с зерном или кукурузой. Черпали огромными ковшами из трюма и пересыпали в вагоны. Часть зерна просыпалась в море, и там, на глубине, скапливалось множество рыбы, желающей откушать американской кукурузки. Вот одесситы и придумали такую снасть: длинная прочная леска заканчивалась трезубцем, но зубцы эти были загнуты вверх. Леска приматывалась к толстой палке. Не надо никакой наживки – ни червей, ни опарышей, ни даже сверчков. Простой опускай до дна и резко дёргай вверх палкой. Хоть и не каждый раз, но рыба снизу насаживалась на этот трезубец или якорь, как его называли сами рыбаки. Столько её там шастало полакомиться за счёт канадцев! Часть рыбы Крендель сдавал в ресторан «Якорь» – этим и жил в основном. Числился в том же «Якоре» грузчиком, а директором был его дальний родственник – отмазывал, за свежую рыбу для особых гостей ресторана. Так и жил, вот только в армии у узбеков перенял привычку косячок иногда выкуривать – а на травку денег надо.
Крендель, в отличие от Чапая, не думал и одной минуты.
– Погнали! Как раз отпуск возьму. Родич сам в отъезд собирается, а зам его – та ещё зануда, заставит машины с продуктами разгружать.
Договорились встретиться на вокзале перед отправлением поезда. Всучил Грач Кренделю картонку плацкартную на поезд до Волгограда и с тоской на две оставшиеся посмотрел. Где людей брать? Ну, одно местечко можно проверить.
Толик Давикоза, что на зоне был с ним в одном отряде, сейчас работал сторожем в детском саду. Может, тоже отпуск возьмёт? Погоняло получил Толян ещё на малолетке, две уже ходки за плечами – и обе за хулиганку. Теперь никакой не Давикоза, а Казан. Казан нашёлся дома – точнее, возле дома, сидел, с мужиками в домино рубился. На предложение зашибить деньгу в Казахии хмыкнул, сплюнул и мотнул давно не стриженной башкой.
– А чого, погнали.
И тут чуть его мамаша не испортила всё. Подслушивала про поездку с балкона – и начала, мол, сиди дома, нечего телепаться.
– Мама, не кричите. Весь двор соберёте! Мне-таки стыдно ходить с вами по одной Одессе!
Грач сунул Казану прямоугольник билета и отчалил, пока скандал не разгорелся.
Оставалось найти последнего попутчика. Прикидывал, голову ломал – и решил попытать счастья с Котом. Тот был точно нарик, но в то же время бывший спортсмен. Боксёр. Обретался Кот возле магазина «Каштан» – ну это так «Берёзки» в УССР назывались, чего-то копеечное выкруживая. Там и сегодня оказался.
– Когда едем? – даже до конца не дослушав, осклабился железными зубами. Говорит, на соревнованиях выбили. Ага, на соревнованиях, кто из драчунов трезвее.
– Завтра до Волгограда поездом. Вот билет.
– Хавку брать?
– Понятно. А шо, грошей нема?
– Не хочу тоби расстраивать, но у меня все гарно.
– Не проспи. В восемь утра. Вот билет.
– Частушку знаешь про наш будущий труд?
– А ну!
– Я работал комбайнёром
На уборке анаши.
Не за водку, не за гроши,
Забесплатно, для души!
– Складно. Не проспи. И шкалик прихвати.
Интермеццо шестое
Милиционер стоит на улице и пытается прикурить. Подходит заика:
– А-а-а г-г-где з-з-здесь ш-ш-школа д-д-для з-з-заик?
Милиционер:
– А зачем тебе школа? Ты и так классно заикаешься!
Машина была непонятная. Чужая. Прямо веяло от неё этой чуждостью. Вячеслав Михайлович, пивший чай за небольшим столом под яблоней в маленьком садике, недовольно поморщился при раздавшемся стуке в калитку и, надев кепку, пошёл открывать – а там эта штука стоит, и чёрной краской с хромом сверкает.
– Вячеслав Михайлович, добрый день, – высокий плотный мужчина сделал попытку отдать честь, но одумался и протянул руку. Потом и от этого жеста смутился – всё же были в нём посеяны зерна воспитания или этикета: первым руку протягивает старший.
Молотов протянул руку и нажал, что есть силы – не потому, что хотел сделать больно этому здоровяку. Наоборот, показать, что он не дряхлая развалина, а ещё крепкий мужчина. Бывший военный легко выдержал этот натиск и вежливо улыбнулся. Силён, зараза.
– Ч…чем м…могу быть п…пол…лез…зен? – Молотов заикался всю жизнь, при волнении – сильнее. Это иногда бесило Сталина, но тот терпеливо ждал и Вячеслав Михайлович, успокоившись, говорил уже почти связно. Сейчас вот снова разволновался. Машина смутила. Таких не бывает! Даже там не бывает.
– Это «Вагран». АЗЛК по спецпроекту немного делает, – перехватив взгляд, пояснил здоровяк.
– См…мот…три т…ты! А чего не завод им…мени б…бывшего м…мен…ня? – Вячеслав Михайлович руку отнял и помассировал костяшки. Железная рука всё же у посланца.
– Принято решение, что в СССР такие мощные машины не нужны. Продали проект в США, там начали делать, – словоохотливо пояснил товарищ.
– См…мот…три, н…научил…лись! Теп…перь они у н…нас м…машин…ны покуп…пают?
– Вячеслав Михайлович, у меня письмо для вас от Первого Секретаря ЦК компартии Казахстана и члена Политбюро товарища Тишкова, – мужчина в слишком элегантном и дорогом даже для члена этого самого Политбюро костюме протянул Молотову обычный конверт, без всяких сургучных печатей, бечёвок и красных штемпелей.
– Д…давайте, – Молотов вообще старался говорить поменьше и пореже.
Он заикался и стеснялся этого.
Здоровяк протянул письмо, такое маленькое в его пятерне, опять дёрнулся рукой отдать честь, смущённо улыбнулся.
– Что т…тут?
– Это приглашение поработать. В Казахстане. Прочтите, я пока по улице прогуляюсь.
– Ч…чего это… П…прошу, – Молотов зашёл в калитку и оставил её открытой. Хотел повернуться и идти к столу, но взгляд сам снова зацепился за «Вагран». Больше всего поражали двери, точнее, дверь водителя. Она открывалась не вперёд и не назад, как на старых машинах, а вверх, да ещё и под углом. Сейчас смотрелась с одной открытой дверью, как птица с перебитым крылом.
Посланец чуть не налетел на остановившегося пенсионера. Хмыкнув и покачав головой, Молотов прошёл к столу, сделал глоток почти остывшего чая и, глянув на необычного посланца из необычной машины, решил проявить гостеприимство.
– П…полина, у н…нас гость. Расп…порядись чайку п…подать.
Жена, только выглянувшая из небольшого деревянного дома, дачи, что выделил Молотову Совет Министров в селе Жуковка, кивнула и зашла назад в дом.
Вячеслав Михайлович снял очки. В свои семьдесят девять лет он ещё отлично мог читать даже мелкий шрифт, а вот далеко видел плохо – всю жизнь носил очки от близорукости. Письмо было запечатано, он взял нож со стола и надрезал один край. Послание оказалось коротким. Этот самый непонятный Тишков сообщал, что товарищ Молотов восстановлен в партии с возвращением ему его партийного стажа полностью. Далее Вячеслава Михайловича приглашали поработать в ЦК компартии Казахстана секретарём. Возглавить комиссию по реабилитации граждан. Не указывалось, ни что это за граждане, ни за какие преступления они были осуждены. В конце напоминал Тишков, что в 1949 году входил Вячеслав Михайлович в Постоянную комиссию по проведению открытых судебных процессов по наиболее важным делам бывших военнослужащих германской армии и немецких карательных органов, изобличённых в зверствах против советских граждан на временно оккупированной территории Советского Союза. Участвовал в организации процессов над немецкими и японскими военными преступниками. Значит, имеет бесценный опыт, который сейчас очень востребован. Не забыл Тишков и про ещё одну с