Теперь его звали Ханмокку.
Взгляды материальны (2013)
От: Марко Карреры
Кому: enricogras.rigano@gmail.com
Отправлено через – Gmail – 12 февраля 2013 г. 22:11
Тема: Текст для конференции
Привет, Энрико,
прилагаю текст доклада, который хотел бы прочесть на конференции. До чего же волнующе после стольких лет вернуться к публичным выступлениям! Спасибо, что предоставил мне такую возможность, и прошу, будь честен в оценке этой писанины, даже если текст покажется сыроватым.
Конференция: «Визуальное восприятие: между глазом и мозгом»
Прато, 14 марта 2013 г., аудитория музея Печчи
Название доклада: «Взгляды материальны»
Продолжительность: 8-9 минут
Докладчик: д-р Марко Каррера, Университетская больница Кареджи, Флоренция
«Деда-деда-деда-деда...» Мы с моей внучкой Мирайдзин, двадцати шести месяцев от роду, валяемся на кровати. Я намереваюсь уложить её спать. Прижимаю к себе, ласково поглаживаю кудряшки. В другой руке у меня мобильный телефон, с которого я читаю эсэмэски, и Мирайдзин это не нравится. «Деда-деда-деда-деда...» – безостановочно ворчит она. Я отрываюсь от чтения, смотрю на неё, и она, мигом замолчав, улыбается. Но стоит мне, не переставая обнимать и гладить её по голове, вернуться к эсэмэскам, как она снова заводит своё: «Деда-деда-деда-деда...» Оборачиваюсь – прекращает. Сосредотачиваюсь на эсэмэсках – начинает опять. Ей мало моего присутствия, моих объятий, моего тепла, моей ласки. Ей нужно, чтобы я на неё смотрел, – иначе, словно бы говорит она, тебя рядом нет, а раз тебя нет, то и спать я не буду, даже не думай.
Заправка, я только что залил дизель. Расплачиваюсь картой. Сумма введена, электронное устройство (как я недавно узнал, оно называется POS-терминал, сокращение от Point Of Sale[31]) требует ПИН-код (что, в свою очередь, как мне известно уже довольно давно, является сокращением от «персонального идентификационного номера»). Заправщик, протянув мне POS-терминал, резко отворачивается куда-то в сторону продуваемых всеми ветрами полей. И делает это так демонстративно, что это его движение в контексте прочих, мелких, привычных, не имеющих особого значения, вдруг приобретает размах и масштаб. В этом столь торжественном движении нет никакого иного смысла, кроме как сообщить мне, что, пока я набираю свой ПИН-код, он на меня не смотрит и, следовательно, если однажды мою карту клонируют, обвинить его будет не в чем.
В песне XIII «Чистилища» Данте оказывается во втором круге, на узком карнизе в окружении душ завистников. Одетые во власяницы, почти сливающиеся со скалой, на которой стоят, эти души жмутся друг к другу, взывая о заступничестве к святым и Мадонне. Вергилий просит Данте вглядеться, и тот видит, что веки несчастных прошиты проволокой, а по щекам сквозь швы сочатся слезы. И тут поэт совершает прекрасный, полный сострадания и вместе с тем очень современный поступок: «Я б оскорбил их, если б без привета / Прошёл и, сам незрим, на них глядел, – / И вот взглянул на мужа я совета»[32]. То есть он отворачивается и обращает взгляд на Вергилия, но вовсе не потому, что вид этой пытки его ужасает, а чтобы не оскорбить души, которые не могут ответить ему таким же взглядом: всё равно что отказаться стрелять в безоружных, в людей, которые не могут себя защитить.
По словам одного из сотрудников модного журнала «Ноториус», Принс не разрешал его разглядывать. «Я своими глазами видел, как он уволил одного парня, – заявил сотрудник, пожелавший остаться анонимным, – только потому, что тот на него смотрел. "Какого чёрта он на меня пялится? Скажите, пусть проваливает!"» В Америке для провокации такого рода даже придумали специальный термин: «зрительный контакт». Тому бедолаге подобный «контакт» стоил работы, но попробуйте-ка поднять глаза на соседа в каком-нибудь злачном местечке Бронкса. «За что это тебя так разукрасили?» – «За зрительный контакт».
Французский философ Балдин Сен-Жирон написала книгу под названием «Эстетический акт. Эссе в пятидесяти вопросах», в 2010 году опубликованную и в Италии. В ней она вводит довольно рискованную с философской точки зрения концепцию – концепцию эстетического «акта». Использование этого слова, «акт», полностью меняет представление о том, что взгляд является синонимом пассивности как противоположности действия. Если верить Балдин Сен-Жирон, эстетический акт – это «вмешательство»; смотреть означает касаться на расстоянии; выходит, взгляды материальны, никакой пассивности.
Каждый день нас задевают сотни чужих взглядов. Сами мы, в свою очередь, тоже задеваем взглядом сотни людей. В большинстве случаев на это никто не обращает внимания: мы не замечаем, что на нас кто-то смотрит, другие не замечают, что на них смотрим мы. Поскольку ничего особенного не происходит, эти взгляды не влекут за собой последствий – но разве у нас есть повод считать их менее весомыми, чем те, о которых я упоминал ранее? Более того: неужели мы абсолютно уверены, что безответные взгляды последствий не имеют? На свете есть те, кто влюбляется в человека, которого ежедневно видит из окна проходящим по улице. Есть те, кому жизнь не мила без обожаемого телеведущего или телеведущей. Нет, не бывает более или менее весомых взглядов: любой взгляд в тот момент, когда он брошен, – уже вмешательство, и последствия определяет только стечение обстоятельств, то есть чистая случайность.
Впрочем, речь идёт почти исключительно о последствиях эмоциональных. Возьмём, к примеру, того заправщика. Допустим, он не отворачивается, да ещё так демонстративно, а, скажем, напротив, не отрываясь смотрит на мои пальцы, пока я набираю ПИН-код; или даже, вместо того чтобы глядеть в поля, уставился мне в лицо; конечно, я бы забеспокоился, и моя реакция, независимо от того, сдержался бы я или нет, весьма напоминала бы реакцию Принса в случае с сотрудником журнала: какого чёрта этот тип на меня пялится? И хотя я вряд ли решу, что он пытается запомнить мой ПИН-код и воспользоваться потом клонированной картой, дискомфорт я определённо почувствую. Этот случай доказывает, что взгляд – оружие очень мощное, способное вызвать эмоциональное потрясение, даже если брошен он вовсе не для того, чтобы такое потрясение произвести. Кому не случалось почувствовать себя униженным, когда человек, с которым Вы говорите, вдруг посматривает на часы? Что меняет взгляды людей, делает их более или менее терпимыми, так это качество внимания, которое они привлекают. Вот на обочине шоссе застыла машина, а рядом стоит какой-то парень; мы пролетаем мимо на скорости сто тридцать километров в час и в мгновение ока понимаем, что он справляет малую нужду. Возможно, это серьёзный, уважаемый, респектабельный и совершенно вменяемый человек: однако, не совладав с нестерпимыми позывами, он просто вынужден был совершить этот – скажем так – социально неприемлемый поступок. «А, к чёрту, – должно быть, сказал он мысленно, – лучше так, чем под себя». Но ни за что на свете он не стал бы делать то, на что решился, глядя нам, проезжающим мимо, в лицо. Он стоит спиной, обнуляя своё к нам внимание, и тем самым сводит на нет влияние, которое наши взгляды могли бы на него оказать. Спереди, сзади – для нас это по сути мало что меняет, мы вряд ли его узнаем, но для него самого меняется всё. А значит, самое весомое из происходящих в этот момент действий – не его мочеиспускание на свежем воздухе, а то, что мы видим, как он это делает. Если же мы не позволим ему повернуться к нам спиной, самым весомым действием станет то, что он увидит нас, наблюдающих за ним. Никакой пассивности.
«Я – то, что я вижу», – сказал однажды Александр Голлан: будучи художником, он, разумеется, ориентирует эту идентичность в ту же сторону, куда движется его взгляд; но и Кейт Мосс могла бы прийти к своей идентичности тем же путём, всего лишь изменив направление движения и заявив: «Я – то, что видят во мне другие». Инструмент, при помощи которого бытие утверждает себя, остаётся прежним – взгляд. С другой стороны, электронный глаз автоматических устройств – невинных по определению – уже успел стать идеальным вместилищем ответственности самого серьёзного рода. Наводчик американских ВВС Томас Фереби на «Эноле Гэй» определил момент сброса атомной бомбы на Хиросиму, воспользовавшись собственными глазами; и всего через несколько мгновений эти глаза увидели чудовищный гриб, поднявшийся над местом взрыва. Следовательно, мы имеем дело с личным вмешательством. Сегодня же американцы применяют беспилотные бомбардировщики, так называемые дроны, которые сбрасывают бомбы по команде управляющего ими алгоритма. Ни единого непосредственного взгляда, никакого личного вмешательства, никто не виноват.
И наконец, есть ещё созерцание, самый творческий и мистифицирующий эстетический акт. Сейчас, например, Мирайдзин всё-таки уснула, а я, вместо того чтобы дочитать свои эсэмэски, созерцаю её: и пусть она всего лишь ребёнок, обыкновенный спящий ребёнок, но мой взгляд превращает её в самый прекрасный объект на свете.
Волки не задирают невезучих (2016)
Первая подача – в аут: Дракон знакомит его с новым гостем (Близзард, это Ханмокку; Ханмокку, это Близзард; очень приятно, мне тоже), и Марко Каррера, не задумываясь, пожимает ему руку. Потом коротко улыбается и идёт дальше: он несколько рассеян, поскольку размышляет сейчас о своём поведении и даже – вероятно – о глубине своего падения, ведь температура у Мирайдзин подскочила до тридцати восьми, а он, невзирая на это, снова приехал играть. Но сегодня особенный день, 29 февраля, и Марко Каррера попросту не мог удержаться. Нет, он не суеверен, однако необычные числа и даты его вдохновляют, а уж в день, который случается только раз в четыре года, сыграть определё