Через три часа президентский самолет приземлился на военном аэродроме Бельбек, расположенном к северу от Севастополя. Горбачева встречала делегация украинского руководства во главе с Кравчуком, а также местное крымское начальство. За обедом Кравчук вместо обычных приветственных слов начал пространно объяснять Горбачеву про его место в стране, и что он уже не может понукать суверенными республиками, лидеры которых теперь стали ему равны. За столом повисла неловкая пауза. Первый секретарь ЦК Компартии Украины Станислав Горенко был заметно угнетен, не мог скрыть раздражения[920].
Прелести крымской природы быстро изгладили эти неприятные впечатления. Температура воздуха была 30 градусов, вода в море — 25. Обслуживающий персонал «Зари» включал повара, врача, медсестер, горничных — десятки мужчин и женщин обслуживали семью Горбачева и готовы были исполнить любое пожелание. Михаил и Раиса любили активный отдых — каждое утро начинали с гимнастики, купания в море и медицинских процедур. Затем Горбачев работал, звонил по телефону. После завтрака супруги отправлялись на длительную прогулку, затем опять долго плавали в море. В горных прогулках Михаила и Раису сопровождали спортивного вида охранники из КГБ со спрятанными в наплечных рюкзаках автоматами. Они же сторожили Горбачевых, когда те купались. Дача была окружена тройным периметром охраны, которую обеспечивало Девятое управление КГБ. Существовало даже специальное подразделение аквалангистов, охранявших подводный периметр вокруг виллы и пляжа. После обеда Первая семья СССР отдыхала и читала. Время после ужина отдавалось культуре — просмотру телевизора или фильмов в домашнем кинотеатре. Отдых Ирины Горбачевой и ее мужа Анатолия не был так строго расписан, они занимались с детьми — одиннадцатилетней Ксенией и трехлетней Настей. Когда Горбачев не был занят государственными делами, он читал привезенные из Москвы книги по истории. Среди них биография Петра Столыпина, премьер-министра дореволюционной России, сумевшего укротить Первую русскую революцию 1905–1907 годов непопулярными реформами, но в конце концов убитого провокатором в 1911 году. Другая книга — биография Сталина американского историка Роберта Такера в русском переводе[921].
Отдых для Горбачева был немыслим без раздумий и работы. Через несколько дней в «Заре» он сказал жене, что хочет написать статью о том, что ему удалось сделать: «Нужна ли была перестройка? Идем ли мы к катастрофе? Продался ли я американскому империализму?» Как обычно, мысли свои он надиктовывал Черняеву. В черновике статьи были обрисованы контуры «беспрецедентной и уникальной» единой страны, которая должна прийти на смену бывшему тоталитарному Советскому Союзу. Добровольные демократические соглашения между республиками будут гарантировать будущей федерации «беспрецедентную стабильность». Горбачев, однако, признался Раисе, что не знает, как двигать реформы быстрее. Антикризисная программа буксовала, государственные механизмы были парализованы[922].
Горбачев продолжал звонить лидерам республик, агитируя их за поддержку Союзного договора. Николай Дементей, Председатель Верховного Совета Белоруссии, согласился принять участие в церемонии подписания. 10 августа Горбачев позвал в гости отдыхавшего на соседнем курорте Кравчука с женой Антониной. Встреча была неформальной и вполне сердечной. За ужином ведущую роль на себя взяла Раиса и непрестанно сыпала вопросами. Когда же обе пары отправились на прогулку, Горбачев и Кравчук отстали от жен и, по словам Леонида Макаровича, обстоятельно поговорили. На вопрос Горбачева «Почему ты не хочешь подписывать Договор?» Кравчук ответил, что это должен быть Договор о конфедерации. В 1922 году, когда создавался СССР, Украина имела право на свои вооруженные силы и другие государственные атрибуты. А затем Сталин все это отобрал. Почему Украина теперь должна идти на соглашение, не получая даже того, что предложил ей Ленин? Кравчук также возражал против федерального налога — Украина сама должна решать, что платить в центральный бюджет. А как быть с Президентом Союза? Кравчук напомнил Горбачеву предложение ротировать должность главы нового государства среди республик. Горбачев отреагировал: «Нет, нет, нет… Президента должен избирать весь народ». Кравчук сказал, что Украина больше не будет голосовать за Горбачева. Советский лидер посмотрел на него недоверчиво. Кравчук настаивал. Сам Горбачев этот разговор в своих мемуарах не упоминает[923].
18 августа Раиса Горбачева, просмотрев московские газеты, записала у себя в дневнике: «Что творится вокруг Союзного договора! Одни кричат: восстанавливается бюрократическое, унитарное государство. Другие — страна гибнет, рассыпается, рвется на куски, положения Договора расплывчаты, неопределенны, неясны. Для чего такой Союзный договор?»[924] Раиса Максимовна уловила суть разногласий. Либеральные антикоммунисты из «Демократической России» были самыми яростными критиками Союзного договора. 8 августа «Независимая газета» опубликовала «Обращение к президенту России Б. Н. Ельцину», подписанное Юрием Афанасьевым, Еленой Боннэр и другими видными фигурами из «Демократической России». Они призывали отвергнуть договор с Горбачевым, указывая на абсурдность того, что суверенные государства образуют еще одно суверенное государство. Суверенитет должен принадлежать либо центру, либо республикам. Новый союз, по их мнению, будет «заведомо нежизнеспособным образованием, обреченным на непрерывные и, может быть, кровавые конфликты». Авторы предлагали продолжить его обсуждение и, возможно, провести новый всенародный референдум[925]. Престиж знаменитых интеллектуалов, подписавших письмо, вынудил Ельцина ответить им в той же газете. Он призывал к реализму. «До тех пор, пока Договор не заключен, — утверждал он, — Россия будет оставаться заложницей центральных структур». Только законный конституционный процесс может заставить союзные министерства уступить свою власть. Аннулирование Договора, не говоря уже о еще одном всенародном референдуме, будет «лучшим подарком союзной бюрократии»[926].
С другого фланга атака на Договор велась газетой «Советская Россия», рупором русских консервативных националистов. Она опубликовала «Слово к народу», манифест, подписанный группой националистически настроенных писателей и несколькими военными, среди которых Главнокомандующий сухопутными войсками генерал Валентин Варенников и заместитель министра обороны генерал Борис Громов. Статья была написана в стиле древнерусских сказов, провозглашала лозунг «Отечество в опасности!» и призывала народ восстать и положить конец Смутному времени. Вину за кризис она возлагала на «лукавых и велеречивых властителей, умных и хитрых отступников, жадных и богатых стяжателей» и взывала к армии, военной промышленности, православной церкви и ко всем россиянам, от либералов до националистов[927]. Автором манифеста был Александр Проханов, 53-летний журналист, известный своими имперскими и националистическими взглядами. В интервью американскому журналисту Дэвиду Ремнику, который спросил, не призыв ли это к мятежу, Проханов ответил: «Мы ведь живем в демократии, не так ли?» На партийном пленуме один из помощников Горбачева, Андрей Грачев, предложил осудить Громова и Варенникова за то, что те подписались под «Словом к народу». Его слова потонули в гуле негодования и оскорблений от делегатов пленума. Через несколько дней кто-то поджег дачу Грачева в Подмосковье[928].
Горбачев хотел держать текст Договора в тайне вплоть до церемонии. Однако уже 14 августа в англоязычной Moscow News был опубликован его полный текст. На следующий день в основных московских газетах появился и оригинальный русский вариант[929]. Утечка была неизбежной — многочисленные экземпляры Договора циркулировали в союзном правительстве, российском, украинском и других республиканских Верховных Советах[930]. Горбачев тем не менее был расстроен. Он опасался, что публикация еще больше повысит градус напряженности и вызовет волну возражений. Он также почувствовал, что Ельцин в ответ на критику начинает колебаться. Российский лидер публично заявил, что в России будет одноканальная налоговая система, без учета федеральных нужд. Это нарушало планы Горбачева по разделению властей[931].
Крючков информировал Горбачева о плане Ельцина отдельно встретиться с пятью лидерами среднеазиатских республик в Алма-Ате. На самом деле Ельцин хотел еще раз переговорить с Назарбаевым. У российского президента были свои подозрения — он опасался, что Горбачев в последнюю минуту откажется от данных им обещаний. В таком случае Ельцин хотел вернуться к идее четырехстороннего соглашения между республиками, включая Казахстан. Болдин вспоминает, как возмущенный Горбачев позвонил ему из Крыма: «Ты понимаешь, как это называется? Сепаратно, проигнорировав мнение президента СССР, местечковые лидеры решают государственные вопросы. Это заговор. Так не оставлю дело. Надо немедля принимать меры…»[932]
15 августа Горбачев позвонил Ельцину. Российский президент признал, что на него давят, требуют отказаться от соглашения. Горбачев ответил, что давление оказывают и на него. Как пишет Горбачев в мемуарах, они договорились придерживаться согласованного курса и стали договариваться о церемонии подписания. Ельцин спросил, как будут располагаться делегации в зале — российская во главе с ним должна быть в центре. «В общем, мы попрощались на хорошей ноте, — вспоминает Горбачев. — Хотя у меня остался осадок, не ушло ощущение, что Ельцин чего-то не договаривает»