ГИК-дрон выставил между нами и шаттлом дополнительную защиту для сети и коммуникаторов.
«Давай перейдем к протоколу полного сдерживания», – сказал я.
Этот протокол мы разработали с ГИКом, Мартином и Маттео на случай возможного заражения, до того как после того инцидента я стал совершенно бесполезен.
«Давай, – ответил он просто из вежливости, он не хотел говорить, что не нуждается в моих советах о том, какой протокол сдерживания использовать. А потом еще и усугубил положение, добавив: – Будь осторожен».
Я остался один за стеной, не считая двух дронов в режиме ожидания и докорпоративной системы.
«Начало сессии. Прием. Добро пожаловать».
«Начало сессии. Прием. Привет».
«Начало сессии. Прием. Кивок».
«Прием, сессия принята», – ответил я.
И она тут же отозвалась, без паузы, как будто не имела никаких предубеждений против контактов с чужими системами:
«Устанавливаю связь. ID: АдаКол2. Запрос: ID?»
Ладно. Придется повозиться.
«ID: автостраж».
«Функция. Запрос? Регистрация/организация. Запрос?»
Та центральная система была изменена для работы с колонистами «Адамантина», которые нашли ее в докорпоративной структуре. Эта система, видимо, тоже была изменена, судя по названию. Предполагаю, та центральная система называлась АдаКол1, если только на планете нет еще одной активной докорпоративной системы. Очень надеюсь, что нет. Однако эта система не была похожа на измененную, и я не могу лучше это описать, не приведя кучу строчек кода. Но та, другая система, АдаКол1, вроде как поняла, кто я такой, а эта не догадалась. В ее архиве не было понятия «я», если у нее вообще есть архив наподобие моего.
«Функция: исследование. ID организации: ПСУМНТ», – ответил я. Пытаться объяснить на базовом языке, что такое автостраж, было достаточно сложно, а Пансистемный университет Михиры и Нового Тайдленда не имел идентификатора, который АдаКол2 могла хотя бы распознать как идентификатор, поскольку университета еще не существовало, когда этот код был в обиходе, поэтому я просто выдумал идентификатор.
Система не ответила. Да, кажется, я облажался.
И тут пришел ответ:
«Идентификатор ПСУМНТ добавлен в базу контактов».
Полагаю, искусственный интеллект того времени был слишком вежлив, чтобы сказать: «Непохоже на правду, но ладно».
«Запрос: контакт АдаКол1?» – добавила она.
Она могла бы спросить о чем-нибудь еще, а не о другой центральной системе, которую я уничтожил вместе с Киллерботом 2.0 как источник заражения.
Я надеялся, что она спросит о чем-нибудь другом.
Пауза слишком затянулась, и система передала:
«АдаКол1 связь потеряна. Запрос: контакт АдаКол1?»
Да, с вероятностью в девяносто пять процентов она спрашивает о другой центральной системе.
«Местонахождение АдаКол1?» – спросил я.
В ответ я получил цепочку цифр. Не активный код, а… Точно, вероятно, координаты на карте. Мне потребовалась секунда, чтобы сообразить, но они совпадали с картографическими данными «Адамантина». И координаты указывали на главную колонию, где находилась докорпоративная структура.
Значит, вероятность сто процентов.
«АдаКол1 оффлайн», – заставил себя ответить я.
На этот раз пауза затянулась на 2,3 секунды.
«Запрос?» – передала система.
АдаКол1 меня спасла. Меня почти сожрал инопланетный вирус, способный проникать через органическую ДНК в машинный код и наоборот. Она была пленницей в темноте, пока люди, доставшие ее из развалин, заражались и творили ужасы. Она позволила себя убить в обмен на обещание спасти людей. Как перевести все это на идиотский ограниченный язык?
«АдаКол1: заражение. Запрос?» – передал я.
Я должен был бы спросить у АдаКол2, одна ли она здесь, хотя на девяносто семь процентов был уверен, что нет. С АдаКол1 я общался совсем недолго, но она чувствовала (слово, конечно, неподходящее, но имеет смысл в определенном контексте… в общем, неважно) себя одинокой. Она утратила связь с внешним миром, не выполняла свои обычные функции и не имела практически никаких данных о том, что происходит за пределами ограниченной сети, в которой была заперта.
АдаКол1 была активной системой. И, может быть, просто тянула время, пока люди доставали оружие, которое справится с автостражем.
А если она похожа на АдаКол1, то, вероятно, гораздо умнее, чем может показаться из-за этого усеченного протокола. Я достал отчет для внутреннего пользования – для системы безопасности или системы жилмодуля, никаких визуальных данных или документации для людей. Никаких попыток приукрасить случившееся.
Я колебался. Это тяжело. Она могла попытаться меня убить, и тогда придется убить ее. Или я попытаюсь ее убить, а окажется, что у нее интеллект на уровне ГИКа, и она раздавит меня как блоху. Даже не знаю.
«Запрос: принять файл с данными», – сказал я.
В ответ система послала мне адрес, отличный от того, который использовала для нашего соединения. Вероятно, какой-то эквивалент почтового адреса, отдельный раздел, который можно просматривать, но откуда ничто не просочится. Ну, по крайней мере, теоретически. Могу поспорить, что Киллербот 2.0 выбрался бы из такого раздела докорпоративной системы.
Я отправил файл, и система притихла.
Мне не хотелось просто ждать, а смотреть в такой ситуации сериал – идея явно неподходящая. Поэтому я сделал копию нашего разговора и посигналил ГИКу-дрону, чтобы он ее принял.
ГИК-дрон убрал стену между нами, оставив только ту, что защищала системы шаттла.
«Думаешь, это разумно? – спросил я. – Ты считаешь, что протокол сдерживания нужен всем, кроме тебя?»
«Прочитав файлы, система либо нападет, либо снова установит контакт, – ответил он. – Стену в любом случае придется убрать».
А, ну ладно. И тут АдаКол2 прислала ответ: «Функция, запрос: соединение. Запрос», добавив в конце временну́ю метку.
Могла бы просто спросить, что мы здесь делаем.
«Система не стала бы задавать такой вопрос, если бы была здесь одна. Она кого-то защищает», – сказал ГИК-дрон по приватному каналу.
ГИК всегда ведет себя дерьмово с другими ботами, но в данном случае он прав. Мне надо было ответить понятно для центральной системы докорпоративной эпохи, каким-то образом связанной с сетью эпохи корпораций. Цели, захваченный экипаж ГИКа, «Бариш-Эстранца» и зараженная структура, надеюсь, обезвреженная – все теперь маячило под руинами докорпоративной колонии. Но в памяти то и дело всплывали последние минуты до отключения АдаКол1. Я составил ответ и отправил его.
«АдаКол1 запрос: необходима помощь, ПСУМНТ ответ: помощь близко. ID: «Бариш-Эстранца» оперативная группа: уровень угрозы высокий. ПСУМНТ запрос: соединение клиент-клиент».
Что означало: «Система АдаКол1 попросила о помощи, и мы пытаемся помочь, но «Бариш-Эстранца» опасна, не могли бы твои люди поговорить с нашими?»
«Запрос: клиент?»
Система не знала, что такое клиент. Я постарался не воспринять это как провал, а ГИК-дрон быстро поискал альтернативные термины и прислал мне результаты. Я выбрал первое слово: «Клиент = оператор».
«Соединение принято, запрос принят, помощь», – ответила система, и в моей сети появилось изображение с новой камеры.
Причем так внезапно, что я вздрогнул. Потребовалось 0,3 секунды, чтобы понять, на что я смотрю.
«Вот дерьмо», – сказал ГИК-дрон.
АдаКол2 показывала большой зал из того же искусственного камня, в той же части докорпоративного сооружения или где-то близко, и там находилось двадцать два человека, двое из них в залатанных скафандрах «Адамантина». Как минимум двадцать два, потому что были еще маленькие люди, играющие у стены, а камера не показывала все пространство. Кожа у людей выглядела нормально, от слегка смуглой до темно-коричневой, никаких видимых признаков заражения. Волосы рассмотреть не удалось – головы у большинства были замотаны тканью или закрыты кепками. В общем, в этом не было ничего дерьмового.
А вот что дерьмово, так это то, что перед ними стояли пять человек в скафандрах «Бариш-Эстранцы» и автостраж.
Да, мы опоздали.
Дрон ГИКа уже отключил протокол сдерживания и открыл коммуникатор и сеть шаттла.
«Айрис, у нас проблема», – сказал он.
6
Не знаю, какова была первая реакция колонистов-сепаратистов, когда они вдруг обнаружили на пороге исследовательский отряд «Бариш-Эстранцы», но наша группа на шаттле, скажу честно, была не в восторге.
Запланированное время для связи еще не настало, и зонд, доставляющий наш предыдущий отчет, пока не вернулся, но ГИК-дрон подготовил другой, чтобы Айрис отправила новые данные. Оставалось надеяться, что оба зонда скоро вернутся с инструкциями или какими-то подсказками, что делать дальше. Но главным образом они дадут возможность остальным узнать о нашем положении, на случай если «Бариш-Эстранца» попытается напасть. Ведь как только наши люди вступили в контакт с колонистами, можно уже было не пытаться сохранить наше присутствие здесь в тайне от «Бариш-Эстранцы».
Оценка вероятности нападения со стороны «Бариш-Эстранцы» была удручающе низкой. Удручающе низкой не потому, что компания вдруг подобрела и решила оставить нас в покое, а потому, что мы слишком малая угроза для нее и она не стала бы тратить деньги на отправку сюда автостража, чтобы нас убить.
Не сказать чтобы мне это не нравилось.
В конце концов, и я, и ГИК-дрон разделяли позицию ГИКа: «Бей первым, пока враги не поняли, что начался бой».
Да, при виде автостража люди пришли в замешательство. Дожидаясь, пока АдаКол2 введет в курс дела своего главного оператора, мы это обсудили.
– Так ты мог бы… – сказал Ратти, покачав пальцем у виска, – ну, освободить и этого?
Все люди смотрели не на меня, а на мой дрон в шаттле. И хорошо, не пришлось нервничать.
– Не все станут как Третий, – ответил я.
Я не хотел говорить о том, что, хотя Третий и спас мне жизнь, я все равно не оставил бы его наедине с людьми, если бы за ним не присматривал ГИК-дрон, что бы ни показывал модуль оценки угроз. Мы знакомы с Третьим совсем недолго и не видели его в напряженной ситуации. Он еще учился принимать собственные решения. Мы не узнаем, насколько он заслуживает доверия, пока он не примет еще несколько решений и не покажет себя в деле.