– Мэтр Анастасий, он меня… он…а я… а мне надо было, – только и удалось добиться сквозь слезы.
Оливер протянул ей стакан со свежей настойкой. Рецепт был типовой – накануне сессии студенты потребляли подобные смеси три раза в сутки, вместо чая, чтобы хоть немного перестать нервничать. Ханна в несколько глотков выпила настойку, жестом попросила налить добавки и уже после того, как опустел и второй стакан, пустилась в объяснения.
Суть их сводилась к тому, что за помощь в одном не совсем приятном и противозаконном деле, мэтр Анастасий потребовал от студентки любовного свидания. Так сказать, по полной программе, чтобы еще и ночь провести в одной постели. А об этом не то, что Ханна – ни одна девушка на всем факультете даже помыслить не могла. Вот она и бросилась к друзьям, когда поняла, что в одиночку с этой проблемой справиться не в состоянии.
Когда Ханна замолчала, приятели переглянулись.
– Вот сволочь, – высказался Оливер, разумея преподавателя алхимии. – И надо же было до такого додуматься! Руки и ноги бы ему переломал, гаду!
Пользуясь моментом, Ханна тихо дотронулась до его ладони. И также тихо отдернула руку. Она лучше многих девчонок знала, что некрасивый Оливер весьма болезненно воспринимал любые знаки внимания, считая их насмешками.
– Ему просто по доброй воле никто не дает, вот он и решил добиться своего силой, – высказался Рихард.
– Ты думаешь?
– Знаю. Ты по сравнению с ним – просто полубог и сногсшибательный красавец.
– А ты – полный бог, – не выдержал Оливер. – Кто у нас первый сердцеед на курсе? Рихард Вагнер… напомнить тебе про брюнетку с факультета алхимии? А ту целительницу? А близняшек с ветеринарного…
– Иди к бесу, – ругнулся тот. – Тут не чужими девками надо меряться, а думать, как своих из беды выручать!
– А что ты сделаешь? Он преподаватель, – подала голос Ханна, – а я студентка. Причем не самая лучшая. Меня и отчислить можно…
– Никто никого не отчислит, – отрезал Рихард. – Ты мне лучше вот что скажи, вы с ним уже о чем-нибудь договорились? Ну, где, когда и как встречаетесь?
– Мы? Встречаемся? – от возмущения девушка даже перестала плакать. – Чтобы я… и этот лысый колобок, от которого воняет хуже, чем от больной свиньи? Ни за что!
– Очень жаль. Тебе придется назначить ему свидание.
– Что? – так и подпрыгнула девушка. – Как? Когда? Где? Ты… с ума сошел, Рихард!
Оливер сел рядом с подругой, и таким образом оказалось двое против одного. Но Рихард и бровью не повел и начал излагать свой план.
– Ты права в том, что нашего Пузыря, – так студенты прозвали преподавателя алхимии, – надо устранить. Но проблема в том, что он – наш препод. И просто подкараулить его и отколотить не получится. Значит, надо выманить Пузыря подальше от Колледжа. Сделаешь?
Ханна мужественно кивнула, хотя пока еще смутно представляла себе, что будет дальше.
По традиции, все письма поступали на имя ректора, а уж тот сортировал их – одни оставлял себе, другие отправлял по назначению, третьи складывал в пухлую папку, чтобы на досуге поразмыслив, что с ними надо делать.
В начале учебного года дел было маловато – учебные планы составлены, группы укомплектованы, места хватает всем. Посему некоторые письма ректор прочитывал внимательно – особенно те, на каких не было обратного адреса.
На этом письме не было не только обратного адреса. Там не было даже смысла. Просто набор фраз. Однако, от прочтения оных ректору почему-то стало жутко. Такие письма не пишут просто так. Они всегда несут в себе угрозу. И между корявых строчек содержался намек. Только вот на что?
«Тот, кто повис, вознесется. На каждой планете восток там, где встает солнце. Смертью пахнет не воздух. Мы все там будем. Мы всех тут встретим. Надо только верить и ждать – и тогда мир пронесет перед тобой то, о чем ты мечтаешь больше всего. Молись и кайся.»
Студиозусы гуляют!
Эти два слова заставляли бледнеть трактирщиков и содержателей питейных заведений половины города. Обычно два раза в год содрогались стены древнего Зверина перед этими двумя словами – сразу после сессии, когда толпы счастливчиков, сдавших экзамены, смешавшись с толпами тех несчастных, кто экзамены завалил, шли заливать горе и радость во все кабаки и трактиры города. Обычные на вид попойки практически всегда заканчивались драками. Разница была в том, что иногда студенты выходили «разбираться» на свежий воздух, а иногда оставались и заводили потасовку внутри трактира, ломая мебель и круша посуду.
Но в трактире «Петух и скрипка» эти два слова ни у кого не вызывали священной дрожи. «Петух» был заведением только для студиозусов, и вот уже несколько лет сюда наведывались только жители окрестных домов, а также сами студенты. С «Петуха и скрипки» начинались все гулянки. И этим же местом они, в лучшем случае, заканчивались. Обитатели окрестных домов давно привыкли к шуму и гаму до поздней ночи – известно же, что студенты самый шумный народ в мире. Они если не учатся, то пьют и гуляют.
Внутри все было, как в обычном трактире – барная стойка, ряды столов с лавками, несколько отдельных столиков «на двоих» в неглубоких нишах, камин, в котором в любую погоду горел огонь и поджаривалось мясо и дичь. Но имелись и отличия – пол, кроме соломы, был усыпан опилками вперемешку с пометом, зерном и кусками хлеба. Дальний угол зала был отгорожен, и там был устроен насест. В светлое время суток по всему трактиру, заднему двору и неширокому палисаднику у входа бродили десятка полтора кур и два тощих потрепанных петуха, посматривающих друг на друга с застарелой ненавистью. Имелись и скрипки – несколько штук, от примитивных детских до дорогих инструментов, сотворенных иностранными мастерами, висело над камином, а в качестве приглашенного менестреля мог выступать лишь тот музыкант, кто мог играть на скрипке.
Сегодня в зале было малолюдно, но вечер только начался, так что все могло измениться в один миг.
Вошедшие остановились на пороге. Молодая девушка, бледная, взволнованная. И невысокий пухлый мужчина, который годился этому юному созданию в отцы. Впрочем, трактирщик лишь скользнул по странной паре отсутствующим взглядом – мало ли, кто тут бывает!
– Давайте здесь остановимся, мэтр Анастасий, – пролепетала девушка.
– Анастасий, просто Анастасий, – поправил тот, пожав своей спутнице локоток. – Я же не зову вас «студиозус Руге», я зову вас просто Ханна. Вот и я могу для вас быть просто Анастасием?
– Э-э… – девушка оглядела зал. – Не знаю… Наверное…
Она волновалась и трусила. Заставляя ее соглашаться на свидание с преподавателем, друзья заверили, что будут рядом и устроят все в лучшем виде. Но на улицах девушка не встретила ни одного знакомого. И здесь, в самом студенческом трактире города, тоже никого не было. Кроме них, здесь было шесть человек. И все шестеро не были магами.
– Отлично! – просиял мэтр. – Тогда скажите мне это – Анаста-асий, – протянул он нараспев.
– Анастасий, – послушно повторила Ханна.
– Нет. Так не годится! Вы произносите это имя слишком сухо. А надо напевно, плавно…
– Плавно я не смогу, – вздохнула девушка. – Особенно сейчас. У меня… горло болит.
– А мы его сейчас подлечим! – алхимик проворно уволок ее в одну из ниш, взмахом руки подозвал подавальщицу – Моя дама устала, и у нее болит горло. Дайте что-нибудь освежающего. Легкое сладкое вино со льдом подойдет!
Ханна следовала за мэтром Анастасием, как зачарованная. Когда ей Рихард сказал, что она должна согласиться на свидание с преподавателем и под предлогом того, что ей хочется немного отдохнуть и перекусить, завести его в известный всем студентам трактир «Петух и скрипка», она не знала, что задумали приятели. Откровенно говоря, девушка была уверена, что до трактира они не дойдут. И вот теперь они оказались тут, а помощи нет как нет. Где Рихард? Где Оливер? Где хоть кто-нибудь из числа однокурсников? Даже насмешника и спорщика Яноша она была бы рада видеть!
Между тем им в «кабинет» принесли вино и легкую закуску из нарезки различных сортов сыра. Мэтр Анастасий разлил вино по кружкам:
– Ну, за вас, милая!
Девушка коснулась губами края кружки. Пить не хотелось. Голова и так кружилась от страха.
– Милая, – ее спутник в три глотка расправился со своей порцией. – Ханна Руге… У вас изумительное имя – Ханна. Оно такое мягкое. Как вы сами.
Девушка сдавленно кивнула, посматривая по сторонам.
– И вы обещали называть меня просто Анастасием.
– Мм-м…
– Скажите!
– Ан…Ой, не могу. Извините!
– Страшно? А вы глотните еще немного! Ну? – кружка с вином оказалась прямо перед ее носом. Ханна запаниковала. Не то, чтобы она никогда не пила вино – другое дело, что она никогда не пила его в такой компании! Но сделать пару глотков все-таки пришлось – чтобы успокоиться и слегка расслабиться.
– Вы не представляете, Ханна, – тем временем пустился в разглагольствования ее спутник, – как порой нам, преподавателям, тяжело! Мы постоянно должны держать лицо. Постоянно должны носить маску. А ведь мы такие же люди. Нам тоже хочется любви, мы тоже порой страдаем от одиночества. Знаете, как это порой больно? Ты отдаешь всего себя науке, школярам, своей работе – а жизнь проходит мимо. Вы, молодые, красивые, сильные, полные надежд, даже не представляете, как это – постоянно видеть, как уходят годы. Да, мы воспитываем вас, мы отдаем вам свое сердце, но что получаем взамен? Лишь осознание того, что прошлого не вернуть, что перед кем-то другим открыты все дороги, а тебе судьба год за годом топтаться на месте и, выпустив в большую жизнь одних, тут же возвращаешься к началу и опять начинаешь готовить зеленых юнцов… Одно и тоже, каждый год одно и то же. А ведь жизнь не стоит на месте. И ты в один прекрасный момент понимаешь, что у тебя и не было жизни, а только работа, работа и еще раз работа. А все радости прошли стороной. Это так больно! И вот появляетесь вы, Ханна! Как лучик солнца, как шанс что-то изменить, как обещание, как надежда… Не отталкивайте меня, Ханна! – он ловко завладел рукой девушки. – Я же не виноват, что так сложилась моя судьба! А вдруг наша встреча – действительно судьба? Вдруг это любовь?