И лезвие фальшиона скользнуло по толстой дубленой коже.
– Ах, ты…
От возмущения Рихард не нашел слов. Под рубашку и камзол богослов надел кожаный жилет явно из тех, что используют на тренировках.
– Это… подло!
– Против таких, как ты, иначе нельзя! Чтобы я, наследник фон Лютцев, вышел на честный бой с простолюдином…
– Да я тебя…
– Рихард! – голос Оливера долетел откуда-то издалека. Но парень только зарычал, мотнув головой. Он чувствовал, что волны ярости накатывают на него и отстраненно, какой-то частью сознания, понимал, что надо успокоиться. Мастер Хотислав всегда говорил, что лучший друг фехтовальщика – не клинок, а холодная голова. Потерявший самоконтроль потеряет и жизнь.
– Рихард! – ближе и громче.
– Я в порядке!
– Рихард, сзади!
Звук столкнувшихся клинков долетел позже, уже когда он припал на колено, одновременно разворачиваясь навстречу новой опасности и подныривая под опускающийся на спину второй меч. Лезвие фальшиона скользнуло по чужому клинку, перенаправляя его в сторону, сливая к земле, и, упруго вскочив на ноги, Рихард от души врезал ногой по заднице новому противнику, заставив его едва не клюнуть носом бурьян.
– Ты… – нашел взглядом фон Лютца, – козел!
– С вами иначе нельзя, – был ответ.
Рядом Оливер отступал под напором еще одного невесть откуда взявшегося фехтовальщика. Дела у приятеля шли не так хорошо – маленький рост и щуплое сложение работали против студента – и Рихард заорал во все горло:
– Ко мне! Дети Смерти! Ко мне!
Откуда пошло такое название – «Дети Смерти» – уже почти никто не помнил. О нем старались не упоминать преподаватели, о нем даже не все первокурсники были осведомлены, тем более мало, кто с других факультетов хоть раз о нем слыхал. Но ходила среди некромантов легенда о так называемом Супруге Смерти – то ли любимчике, получившем сверхъестественный даже для некроманта дар и силу, то ли о полубоге, которому когда-то действительно строили храмы, то ли о последователях одноименной секты. Кем на самом деле был Супруг Смерти, существовал ли он во плоти или это была только красивая сказка для взрослых – неизвестно. Но кому-то из студентов много лет назад пришла в голову мысль: «Если есть Супруг Смерти, почему бы у этой четы не быть и детям? Сынам Смерти!»
Так и родилась первая студенческая группировка. Нечто вроде тайного общества, куда входили далеко не все учащиеся в Колледже Некромагии студенты.
– Предатель! – гаркнул богослов, когда в ответ на призыв Рихарда темнота взорвалась атакующими криками, и несколько студентов выскочили из кустов. – Воины Света, ко мне!
– Га-а-а! – заорало, приближаясь.
– Сам-то хорош! – оскалился Рихард. – Струсил один прийти!
– Ты тоже.
– Ты первый начал!
Рядом с фон Лютцем стоял второй богослов. А третий еще недавно теснил Оливера. Тот давно выронил свой светильник, и пустырь освещался только огоньком в руках пришедшего с Арчибальдом парня, который пока единственный не ввязался в драку.
А драка началась, едва обе «группы поддержки» выскочили из засады на призыв своих предводителей. Рихард усмехнулся – все-таки Оливер был прав, и богословы не собирались играть честно. О том, что также нечестно поступал и он сам, студент не думал – это ведь не его приятель ударил противника в спину. Это ведь не он тайно надел дополнительную защиту, наплевав на правила. Это не он даже не дал секундантам организовать дуэль, разметив место поединка и договориться об условиях.
Клинки скрестились. Полторы дюжины человек с обеих сторон сцепились на пустыре, топча бурьян, ломая кусты, спотыкаясь о камни и доски, перепрыгивая через неожиданные препятствия. Бились все против всех, и лишь время от времени раздавался клич:
– Дети Смерти!
– Воины Света! – если кого-то зажимал в угол противник посильнее. Кто-то уже упал. Кого-то ранили. Сам Рихард один раз почувствовал холод металла на боку, второй раз чей-то клинок просвистел в опасной близости от его уха. Но он ничего не замечал, пытаясь прорваться к фон Лютцу, который отступал, словно заманивал противника подальше, и закрываясь живым щитом из своих приятелей.
Время словно остановилось. Казалось, они бьются уже много часов. Вот уже начало светать… Золотисто-рыжее солнце вставало…
Нет. Это не солнце. Это…
– Пожар!
Кто-то – Оливер, когда его атаковали или спутник фон Лютца – выронил светильник, и тот разбился. Масло разлилось по бурьяну, а вместе с ним разбежались по сушняку язычки пламени. Большинство из них затоптали дерущиеся, но некоторым удалось выжить, и теперь огонь стремительно разрастался, разбегаясь по пустырю. Дождей не было уже несколько дней, и сухой сушняк и будылье горели легко. Еще несколько минут – и тут будет светло, как днем. А это значит, что пожар заметят жители окрестных домов.
– Уходим!
– Стража!
Неизвестно, кто подал сигнал тревоги. Но крик подхватили, и студенты бросились врассыпную. Где-то послышался топот бегущих ног, крики: «Стой! Куда?» – но это лишь заставило недавних противников прибавить ходу. И только один человек знал, что на месте недавнего побоища среди примятой травы, в окружении язычков пламени осталось лежать мертвое тело. В какой-то момент он хотел было вернуться к трупу, но стража уже действительно заметила огонь. Возвращаться стало опасным. И беглец махнул рукой и растворился в темноте улиц, предоставив событиям идти своим чередом.
Мэтр Анастасий распахнул дверь в кабинет ректора и возопил трагическим тоном:
– Вы знаете, что со мной случилось?
– Что? – бессменный ректор поднял голову. – И с вами тоже?
– Что значит «тоже»? – алхимик переступил порог, демонстративно держась одной рукой за бок, а второй – за синяк, расползающийся по скуле темно-фиолетовым пятном. – Разве кто-то еще пострадал?
– Представьте себе, да! – едва заметил мэтр Сибелиус. – Но, в отличие от вас, эти люди не орут во все горло о своих проблемах…
– Некоторые из пострадавших вообще даже орать не в состоянии, – мрачно изрек мастер Хотислав, подпирающий стену в дальнем углу.
Только тут алхимик заметил, что в кабинете ректора полным-полно народа. Более того, кроме практических всех преподавателей факультета некромантии – ведущего факультета Колледжа – тут был один из преподавателей целительной магии и двое с факультета боевой магии, «боевиков», как звали за глаза всех, кто обучался или преподавал там. Но, самое интересное, в уголке притулился даже маг-ветеринар, представлявший в единственном числе самый малочисленный факультет Колледжа – магическую ветеринарию.
– А что происходит? – задал мэтр Анастасий запоздалый вопрос.
– Это, милейший, мы бы и сами хотели знать, – едко ответил ему профессор нежитеведения. – Этой ночью произошло столько всяких событий, что мы и сами желали бы знать ответы на некоторые вопросы.
При этом он выразительно посмотрел на ректора. Тот сделал вид, что наведение порядка на столе – дело настолько важное и неотложное, что даже конец света по сравнению с ним – мелочи жизни. Но остальные молчали и смотрели на маковку ректора с таким усердием – а преподаватель черной магии мастер Визар даже перемигнулся с коллегой с кафедры чтения мыслей и внушения, так сказать, «мозговиком» профессором Вериной Кит, единственной женщиной-преподавателем, чтобы вместе атаковать ректора и…
– Не старайтесь, коллеги! – тот взмахом руки поставил такой мощный защитный блок, что болезненно поморщились не только эти двое, но и все остальные. – Не вы одни маетесь от неизвестности. Сказать правду, я и сам не знаю все до тонкостей. Сейчас мы ждем кое-кого из специалистов и, вдобавок…
По коридору загрохотали, приближаясь, шаги. Все замолчали, обернувшись в сторону выхода. Маг-ветеринар испуганно клацнул зубами. Верина Кит побледнела и судорожно вцепилась в локоть мастера Визара. В дверь решительно постучали.
– Войдите.
Дверь открылась. На пороге стоял пра Добраш. За его спиной маячили двое – в форме городской стражи.
– Позволите?
Экзорцист осторожно переступил порог. Стражники последовали за ним. В кабинете ректора, несмотря на его размеры, стало довольно тесно.
– Совет попечителей и лично ректор Университета богословия и теологии пра Святомир Гордич, – начал он, – уполномочил меня, как единственного преподавателя, который общается со студентами обоих учебных заведений, сделать заявление о том, что этой ночью имело место зверское нападение группы студиозусов, обучающихся в Колледже Некромагии, на группу студиозусов, слушателей Университета богословия и теологии. В результате стычки был зверски убит один из слушателей, некто Густав Белый фон Нойман. Совет попечителей и лично пра Святомир Гордич передают также вам ноту протеста и требуют выдачи убийцы студиозуса фон Ноймана.
Ректор, не моргнув глазом и даже, кажется, не дыша, выслушал это заявление, глядя при этом на посланника от Университета снизу вверх.
– Вы все сказали? – поинтересовался он, когда экзорцист остановился перевести дух.
– Так точно, – почти по-военному отрапортовал тот.
– А теперь послушайте меня, молодой человек, – ректор говорил спокойно и даже как-то вяло, но все и даже стража у двери, обратились в слух и напряглись. – Вы явились сюда, дабы вручить нам, так сказать, ноту протеста. Да, согласен, убийство – это серьезно. Однако, вынужден задать вам два встречных вопроса. Первое: чем вы докажете, что убийца – студиозус нашего Колледжа?..
– Но это же очевидно…
– И второе: если я не ошибаюсь, сегодня у вас нет занятий у нас, но наверняка имеются учебные часы в Университете. В связи с этим хочется поинтересоваться – вы почему бросили своих подопечных слушателей? Что заставило вас вместо занятий явиться сюда?
Пра Добраш открыл и закрыл рот. Потом обвел взглядом остальных преподавателей, которые смотрели на него в упор, не отводя глаз.
– Э-э…насколько понимаю, здесь собрались остальные профессора Колледжа? – наконец, промолвил он. – И у большинства из них сегодня тоже должны быть занятия, причем некоторые уже, – он тоже посмотрел на