Фиона ХиггинсКоллекционер стеклянных глаз
Посвящается Бьягу Гикори
За твои прекрасные глазки!
И пусть их никогда не будет в твоем картофеле.
Можжевеловая вода, или джин
(Известная также как «материнская погибель», «залей-горе», «согрей душу», «бальзам на раны», «дьявольское зелье» и «удушиловка»)
Одно время, когда городская вода кишела возбудителями болезней, считалось, что безопаснее пить джин. Этот напиток, вызывавший быстрое привыкание, все дешевел и дешевел и вскоре стал называться «материнской погибелью». В результате был издан закон, запрещавший открытую продажу джина, и в Городе появился «джинопровод»: в стены зданий были вмонтированы трубы, а рядом с ними устроены прорези. Если человек опускал в прорезь монетку, из крана в подставленную кружку лился джин.
Предисловие Ф. Э. Хиггинс
…Правильно усыплять бабочек научил меня отец. Надо взять ничего не подозревающую бабочку в руку и большим и указательным пальцами ухватить тельце снизу, чтобы обездвижить. Затем сразу поместить ее в морилку и плотно закрыть крышку. Надышавшись ядовитых паров, бабочка быстро и безболезненно засыпала вечным сном. Отец часто просил меня поймать ту или иную бабочку, потому что пальцы у меня были ловкими и я умел осторожно хватать насекомое, не повредив его. Меня до сих пор поражает, каким образом из уродливой гусеницы выводится такое прекрасное создание
Когда я подрос, то научился также накалывать бабочек на демонстрационную подставку. Мы работали в отцовском кабинете, где камин излучал уютное тепло, а рабочий стол был ярко освещен газовыми лампами. Я помню, как отец неторопливо доставал с полок и из ящиков стола все необходимое — досочки, булавки, бумагу, — а я аккуратно раскладывал их на столе. Затем эффектным жестом он вручал мне бабочку — например, ярко-желтую крущинницу или белянку с оранжевыми кончиками крыльев, — и я приступал к работе.
Отец внимательно наблюдал за мной, стоя сзади, и мне хотелось доказать ему, что учил он меня не напрасно. Очень медленно, стараясь не прикасаться к крошечным чешуйкам, благодаря которым бабочка так восхитительно переливается разными цветами, я пронзал длинной булавкой брюшко точно посередине между крыльями и втыкал булавку в доску. Затем я расправлял крылья бабочки так, чтобы рисунок был симметричен, и прикреплял их к доске, протыкая позади больших жилок. После этого следовало накрыть каждое из крылышек тонкой полоской бумаги, иначе концы их загибались вверх при высыхании. Отец никогда не высказывал своего мнения о моей работе, только крепко сжимал мое плечо, но по выражению его лица было видно, что он доволен
Незадолго до того, как все это случилось, отец сделал мне подарок — повесил на шею небольшой кокон на ремешке. Я ношу этот кокон до сих пор и всякий раз, прикасаясь к нему, вспоминаю те счастливые дни
Ох, Полли, кажется, это было так давно…
Приведенное здесь описание процесса накалывания бабочек на демонстрационную подставку при их коллекционировании (распространенное увлечение в те дни) содержится в одном из дошедших до нас писем, которые некий парнишка Гектор Фитцбодли писал девушке по имени Полли (фамилия ее нигде не указывается). Я нашла эти письма в одной из пещер в самом сердце Муаровых гор. Пачка была перевязана кожаным ремешком, а с ремешка свисал упомянутый выше черный кокон. Очевидно, сохранились не все письма, и я не знаю, были ли они когда-либо отосланы. Подозреваю, что нет.
Эти ценные свидетельства — далеко не единственные предметы, собранные мной во время странствий после нашей последней встречи в Урбс-Умиде, этом грешном городе, где я раскрыла тайну загадочного Заклинателя Костей и убийцы по прозвищу Серебряное Яблоко. Я уехала из города, и моя коллекция диковинных находок существенно пополнилась с тех пор. Теперь она включает:
1) деревянную ногу;
2) листы бумаги с обрывочными воспоминаниями, записанными рукой некоего юноши, а также книгу в черном кожаном переплете, содержащую секреты и признания самых разных людей;
3) шкатулку из бука, внутри которой находится дневник и вырезки из газеты «Урбс-умидские ведомости»;
4) серебряное яблоко;
5) указанные выше письма и черный кокон на кожаном ремешке;
6) статьи из газеты «Северный вестник»;
7) надтреснутый искусственный глаз с золотым ободком, инкрустированный алмазами.
В своем повествовании я в значительной мере опиралась на найденные мной письма. Приключения, о которых они мне поведали, да еще в совокупности с искусственным глазом, поистине впечатляют. Но в итоге, как это, увы, нередко бывает, нерешенных загадок осталось больше, чем полученных ответов.
Однако не будем тянуть кота за хвост! Нас ожидает история Гектора.
Часть перваяГОРОД, РАСКОЛОТЫЙ НАДВОЕ
ОДА В ЧЕСТЬ УРБС-УМИДЫ
Вконец уж ты, Урбс-Умида,
Сырым и мрачным стал.
Ты был бы сносным иногда,
Когда б так не вонял.
Я Фодус пересек в ладье —
Надежней так, по слухам.
Немало рыб плыло в воде,
Но только кверху брюхом.
На мост в другой раз завернул,
Зашел и в «Ловкий пальчик».
Ножом меня чуть не пырнул
Какой-то ловкий мальчик.
Тебя покинуть навсегда
Пытался я не раз, но
Вонь речки Фодус — вот беда! —
Влечет меня обратно.
ГЛАВА 1Вылазка на южный берег
— Tartri flammis[1] — выругался Гектор.
Желудок его, казалось, завязался узлом, сердце бешено колотилось о грудную клетку. Он остановился, отдуваясь после погони за воришкой, и огляделся. В носу свербило от смрада, пропитавшего воздух. Гектор настороженно прислушался к доносившимся со всех сторон угрожающим звукам: визгам, воплям, скрежету, царапанью и непрестанному зловещему завыванию.
«Так вот что такое страх», — подумал он, но почувствовал при этом какое-то странное возбуждение.
Он стоял в самом центре Пяти углов — вымощенной булыжником площадки, где сходились пять темных переулков. Вечер еще не наступил, и тем не менее трудно было разглядеть что-либо как следует в таинственной полутьме, окутывавшей эту часть города. Гектор бывал на южном берегу всего два раза, но так далеко заходить не осмеливался. Зря он стал преследовать мальчишку, свистнувшего у него кошелек. Этот проворный жулик кинулся от него, весело приплясывая, по одной из неосвещенных, вызывающих клаустрофобию улочек и в считаные секунды пропал из виду.
— Ну, погоди, я тебе покажу! — пробурчал Гектор, понимая, что показывать что бы то ни было некому, так как карманника давно и след простыл.
Или?..
Почувствовав справа какое-то движение, Гектор резко повернулся. С нарастающим беспокойством он следил за тем, как из переулка вынырнула маленькая темная фигурка и стала приближаться к нему. Тут же изо всех щелей повылезали и другие — десять мальчишек окружили его и сверлили взглядами. Из круга выступил самый высокий из них — очевидно, вожак. Он приподнял край куртки, и Гектор заметил блеснувший у него на поясе нож.
— Как тебя зовут, северный пупсик?
— Северный пупсик? — переспросил Гектор. Голос его прозвучал на удивление слабо. Он стиснул кулаки и прижал их к бедрам, чтобы унять дрожь.
— А хто ж еще? — отозвался парень. — Ты ведь с Северной стороны — скажешь, нет?
— Ну да, конечно… — пробормотал Гектор и добавил более твердо: — А зовут меня Гектор, как греческого героя.
На парня это не произвело впечатления.
— Так што еще ты нам подаришь, Хектор? — спросил он.
— Подарю? — переспросил Гектор с иронией, которая тоже пропала впустую.
— Ботинки у него классные, — сказал один из мальчишек.
— И шляпа ничего, — подхватил другой и с быстротой молнии содрал палкой шляпу с Гектора и переправил ее прямо на голову вожака.
— Эй! — воскликнул Гектор без особого воодушевления.
Он сознавал, что находится на вражеской территории и силы неравны. Может быть, они его и отпустит — если пожелают. А если нет? Ему даже думать не хотелось, чем это может кончиться. Он никогда еще не имел дела с южнобережной шпаной.
— Ну что ж, — медленно проговорил он, лихорадочно соображая, как бы их умилостивить. — Мой кошелек и моя шляпа уже у вас. Могу отдать и ботинки с курткой, если хотите, только в обмен скажите, как пройти к мосту.
Это обращение развеселило компанию, все захихикали. Вожак подошел к Гектору пугающе близко и ткнул его пальцем в грудь.
— Мне твое разрешение не требуется, пупсик. Я и так возьму все, што захочу.
Он щелкнул пальцами, и тут же все ринулись вперед с горящими глазами и окружили Гектора плотным кольцом, как стая диких зверей. Гектор проглотил комок в горле. Они были так близко, что он ощущал их запах. Во рту пересохло, словно он нанюхался древесной пыли. Он сжал зубы и выставил кулаки, приготовившись к драке.
Тут Гектор почувствовал, как его со всех сторон охватывают руки. Он отчаянно пытался вырваться, но безуспешно. Нападающие стали расстегивать манжеты куртки и дергать за рукава, чуть не свалив его с ног. Наконец они сорвали с него куртку, и Гектору оставалось лишь беспомощно наблюдать, как один из мальчишек, напялив куртку на себя, запрыгал с радостными воплями. Затем кто-то с силой потянул шнурки его ботинок, и Гектор, потеряв равновесие, неуклюже шлепнулся, после чего пришлось уступить и ботинки. За ботинками последовали часы на цепочке, шелковый галстук и, наконец, перчатки.