стало плохо. Бабки и истеричка завыли, как на поминках. Потом высокая бабка полезла у трупа пульс проверять. Как будто не видно, что законнектило девку с асфальтом навечно. Я ей говорю: не трогайте тело! Она все равно лезет. На шее пощупала, потом на руке, заняться ей больше нечем. Явно «ку-ку» на всю башку, из серии городских сумасшедших. Одета как оборванка, и котами воняло от нее за версту. Тело пощупала, песню запела себе под нос поминальную и ушла голубей кормить со спокойной совестью.
– Больше тело никто не трогал?
– Вроде нет. Хотя… Вру! Истеричка тоже лапала. Нагнулась и халатик на трупе поправила. В общем-то, осуждать ее за это нельзя. Мертвая лежала так некрасиво и была… – Илларионова наклонилась к Зотовой и доверительно шепнула следователю на ухо, что Климова была без белья. – Я сама хотела халат поправить, когда один придурок из зевак, молодой парень в лоховских шлепках, начал снимать погибшую на телефон.
– Фотографировал? – уточнила Зотова.
– Нет, на видео снимал. Со всех сторон. А мне тело страшно было трогать, поэтому я этому гоблину конкретно по фейсу сумкой зафигачила и пообещала, что если он телефон не уберет, то вовсе прибью. Короче, мало ему не показалось. – Верочка с гордостью продемонстрировала свою крохотную сумочку, в которой что-то мелодично позвякивало, и объяснила, предугадав вопрос Зотовой: – Китайские металлические шарики. Тяжелые, собаки, особенно если по лбу ими дать. Жаль, что сразу не заметила папарацци. Потом полиция приехала, он сразу свинтил. Испугался, что настучу на него. В Интернет, наверное, выложит, гаденыш. И будет купаться в лучах славы, – задумчиво добавила Илларионова.
Елена Петровна смягчилась и взглянула на блондинку иначе. Находчивая девица. Деморализовала папарацци китайскими шариками и переживает, что нелицеприятное видео модели попадет в Интернет. Значит, не все потеряно. Вроде и не глупая, жильцов дома описала нетривиально, образно и с юмором.
– Мы постараемся не допустить подобного, – успокоила Зотова. – Опишите мне подробно парня, который снимал.
– Совершеннейший лох, – сообщила Вера и назвала приметы самодеятельного папарацци. Постарайтесь уж его разыскать. Модельке-то все равно, она мертвая, а я живая. Когда он свой ролик вывесит, там буду и я в своей белой шубе. Оно мне надо?
– Это вы полицию вызвали? – рявкнула Зотова, снова потеряв веру в человечество. Илларионова вздрогнула от неожиданности и вылупилась.
– Говорю же, мне не до того было. Кто-то из жильцов, наверное.
– Почему вы не вызвали? – сухо спросила Елена Петровна.
– Переклинило меня. Я только моргать и орать была в состоянии. Ребята начали меня утешать, а я все никак не могла успокоиться. Это все так ужасно! До меня потом только дошло, что модель убить меня могла. Если бы не звонок френдессы, я бы не тормознула и тело на меня упало. – Илларионова скуксилась было, собираясь еще немного всплакнуть, но передумала. – Потом Брэд Питт с тем парнем, который в окне торчал, явились. Парень такой бледный весь был, словно его из гроба вынули. Но красивый. Парня запихнули в машину, а нас начали опрашивать. Ну я и брякнула, что видела его в окне. Знала бы, что меня потом пытать будут, как партизана… – Илларионова умолкла, покосилась на Елену Петровну и решила опасную тему сменить: – Вы что, думаете, он модель из окна выкинул? Вроде не похож на преступника. Я в людях прекрасно разбираюсь, мне даже говорят, что у меня ясное видение. Он стопудово не преступник, а вампир. Я тут недавно фильм один смотрела…
– Следствие покажет, кто он, – буркнула Зотова.
Следователь изо всех сил боролась с желанием сотворить со свидетельницей какое-нибудь противоправное действие. Руки так и чесались. В людях она разбирается… Еще одна оракулша на ее голову! Разобралась бы сначала со своим козлом жлобливым Сержем, который спит с ней, но возвращается к жене. Заявлению девицы по поводу Брэда Питта Елена Петровна нисколько не удивилась. Венечку Трофимова постоянно так называли, опер был действительно поразительно похож на голливудского актера.
– Сколько времени прошло между тем, как упало тело и вы посмотрели на окна? – спросила Елена Петровна.
– Я же говорю: сразу посмотрела.
– Насколько сразу?
– Думаю, не больше минуты прошло.
– Вы уверены, что видели именно этого парня в окне лестничного пролета между седьмым и восьмым этажами? – задала следующие вопросы Зотова и сунула свидетельнице под нос портрет Каверина.
– Парня видела именно этого, а окна не считала, – ответила Верочка с таким видом, словно она вовсе не умеет считать. – Я вашему Брэду Питту четко сказала – окно с птичкой. Он сам считал.
Зотова тяжело вздохнула. Только птичек ей не хватало для полного счастья. Как теперь какую-то птичку оформить в протоколе?
– Что за птичка там была? Голубь?
– Да нет, не голубь, скорее цапля, – заявила блондинка.
Елена Петровна молча скрипнула зубами.
– Милая, какая цапля? Митино, конечно, отдаленный район Москвы, но не болото.
– Вы уж меня прямо за дуру какую-то принимаете. Ваш Брэд Питт сразу понял, о чем я говорю, – обиженно надула губки Илларионова. – Ботанику я в школе проходила и прекрасно знаю, где живут цапли. Под тем окном клякса от краски, похожая на цаплю. Могу я идти уже? Поздно. Сержик обещал заехать.
– Протокол прочитайте и подпишите, – протянула ей листы Зотова.
Илларионова чиркнула свою подпись и собралась улизнуть, но Елена Петровна ее остановила: – Боюсь, со спонсором вам сегодня встретиться не светит. У вас есть место, куда можно уехать на время?
– В каком смысле?
– Вам надо временно пожить у кого-нибудь из знакомых или дальних родственников. Желательно, чтобы никто не знал о вашем местонахождении.
– Как это не знал? Вы что, с ума сошли? Почему я должна куда-то уезжать?
– Парень, которого вы в окне видели, – сын депутата Каверина.
– Ни хрена себе… А я-то все думала, почему мне морда его знакома. Слушайте, а телка, которая из окна выпала, случайно не Лиза Климова?
– Случайно она.
– Блин, что же вы сразу не сказали! – воскликнула Вера. – Я про них читала в глянце. А теперь что? Лиза Климова вывалилась из окна, а я – важный свидетель? Круто! – обрадовалась блондинка. Но через минуту в ее глазах появился страх. Дошло наконец до девушки, насколько круто она попала. – Я отказываюсь от всего! Мне не надо никаких проблем. Ничего не видела и не знаю. Дайте сюда протокол, – Илларионова уцепилась за папку с протоколами и потянула ее на себя.
– Вера, успокойтесь, – резко сказала Зотова, выдернув папку из цепких рук. – Ваше право отказаться от своих показаний, но, поверьте, это вас не спасет. Напротив, усугубит положение. Теперь уже никакого значения не имеет, дадите вы показания или нет. Вы действительно важный свидетель. Так что лучше уезжайте из города. И в ваших же интересах, чтобы преступление было раскрыто. Вполне возможно, что мои опасения беспочвенны, но программа защиты свидетелей у нас, к сожалению, не работает, и надо на всякий случай подстраховаться.
– Я к подруге детства в Клин поеду, – решительно сказала Верочка.
– Вот и хорошо. Наши сотрудники вас туда сейчас отвезут. Когда опасность минует или вы нам понадобитесь для уточнения показаний, мы вас известим. Только оставьте координаты подруги.
– А вещи?
– Никаких вещей. Дома вам появляться нельзя, – сказала Зотова. – Позвоните подруге с моего телефона, а свой выключите и не включайте, чтобы вас не отследили.
– Это невозможно! Я не могу без своего айфончика, это подарок Сержика. Я должна всегда находиться с ним на связи. Он у меня ревнивый как сволочь.
– Когда вас скинут с девятого этажа и ваши мозги размажутся по асфальту, вам уже будет не до телефонов и любовников. А представьте на минутку, во что превратится ваша белоснежная шубка?
Илларионова часто задышала и стала похожа на несчастного тушканчика. Зотова смягчилась:
– Если хотите, оставьте координаты вашего Сержика, я вашему другу все объясню.
– Спасибо! Еще родителям, пожалуйста, сообщите. И бабушке. Они с ума сойдут, если я пропаду. Только сильно не пугайте их, они у меня тревожные. Вдруг бабушке плохо станет?
– Позвоните родителям сами и скажите, что едете куда-нибудь отдыхать.
– Точно! Скажу, что еду с Сержиком в Париж, – выдала Верочка, и глаза ее загорелись так, словно она действительно сидела на чемоданах в аэропорту Шереметьево с любимым в обнимку. Девушка бесцеремонно вырвала у Елены Петровны телефон и принялась с азартом тыкать в кнопки.
Через полчаса свидетельницу наконец-то увезли в Клин, и Зотова вздохнула с облегчением. Она думала, Лиза Климова тупица (прости господи, плохо о мертвых не говорят), но нет, модель – Эйнштейн против Веры Петровны Илларионовой. Лиза Климова – Мать Тереза и образец целомудрия по сравнению с этой эгоистичной особью. О родителях Верочка волновалась? За бабушку переживала? Как же! Наверняка беспокоится, что родители, если рассердятся, могут материальных благ лишить. А бабуля, видно, еще не успела составить завещание. Помрет от волнения из-за исчезновения любимой внучки, и Верочка получит кукиш…
Голова с голодухи совсем не соображала, и к допросу Каверина Зотова была не готова, поэтому решила перенести его на завтра. Пусть депутатский сынок ночку с отбросами в камере проведет, глядишь, станет более сговорчивым. За размышлениями Елена Петровна не заметила, как умяла все блинчики в количестве семи штук, и ее смертельно потянуло в сон. Шевелиться и думать стало совсем лениво.
В машину заглянул Трофимов:
– Отличные новости, Леночка Петровна! Только что звонил Рыжов. Пальчики на туфельке Климовой полностью совпали с отпечатками Каверина.
– Жаль, что он ее не туфлей убил, – зевнула Зотова. Спать хотелось немилосердно. – Ладно, хоть что-то. Завтра с утра начинаем капитальную раскрутку. При такой явной улике хрен парень теперь под залог выйдет. Я вот что подумала, Вень: диктофон, вполне вероятно, кто-то из зевак прихватил.