– Что, что предстоит? Я не собираюсь больше…
– Назад хода нет, я же говорила. Не знаю, почему ты сам этого не понимаешь.
– Ты притворщица! И убийца, убийца! Ты, а не я.
– Прекрати!
– И в самом деле, хватит! Сколько можно толочь воду в ступе? – Семен Алексеевич подошел к столу, остановился, рассматривая этикетки на бутылках. – Не приступить ли нам к торжественной части? Все-таки повод у нас какой!
– Да, да, – Нина поцеловала Женю. – Поздравляю тебя. Я знала, что ты справишься. Молодец!
– Справился, не подвел. Действовал хладнокровно и вполне профессионально. У него явный талант. Со временем из нашего Женечки выйдет киллер суперас. И я нисколько не преувеличиваю.
– А он у нас вообще талантливый мальчик. Стихи вот пишет. Поэт!
– Ну да, стихи. Я в детстве тоже баловался стишками. Даже пару раз напечатали. В «Пионерской правде». Была такая газета для юных, Женечка уже не застал.
– И Женечка напечатается. Да еще и сборник выпустит. Для того сюда и приехали. Правда, малыш?
– Так он что же, и дальше творить думает? – Семен Алексеевич засмеялся. – А как же гений и злодейство?
– Одно другому не мешает.
– Вообще да. Я тоже страшный злодей, а в чем-то и гений.
– Ладно, гении. – Нина легко спрыгнула с коленей Жени и тоже подошла к столу.
– Прошу к столу. Хорошо поработали, можно с честью отдохнуть.
Семен Алексеевич и Нина уселись за стол. Женя остался на диване. Отвернувшись от них, он молча курил, без спросу вытащив сигарету из пачки «Парламента».
– А что же вы, мой юный поэт? Присоединяйтесь. Все-таки именно вы главный виновник торжества.
Женя ничего не ответил. Комната плыла у него перед глазами.
Семен Алексеевич открыл шампанское и разлил его по бокалам.
– Чего ты там нахохлился? – Нина подошла к Жене и протянула ему бокал. – Давай. За наш успех!
Шампанского он не принял. Не отрываясь, Женя смотрел на руку, протягивающую бокал, ее руку, любимую, ласковую руку, ужасную, ненавистную руку убийцы.
– Нет! – Женя выбил у нее бокал. Он упал и разбился на тысячу хрустальных осколков, шампанское растеклось по ковру, вспениваясь пузырьками. – Нет! Я ненавижу тебя! Ненавижу вас! И… я убью, убью вас. Я не буду работать на вас!
Женя вскочил и, оттолкнув Нину, бросился к двери. Страшный удар сбил его с ног. Комната взорвалась красным. Ненавистное лицо Семена Алексеевича нависло над ним. Последнее, что запомнил Женя, это пронзительный, срывающийся на визг, смех Нины.
Ну конечно, он согласился. Опять согласился. Ему просто не оставили выбора.
Разумеется, Женя мог сбежать. Теперь его не приковывали наручниками, не держали в подвале, не подстраивали фальшивых ловушек и даже не охраняли. Они с Ниной остались в этой квартире вдвоем, жить и готовиться к новой операции. Женя совершенно свободно мог выйти из дому, передвигаться по городу, при желании ничто не помешало бы ему сесть в поезд и уехать. Об этом он часто думал. Вернее, мечтал. Потому что прекрасно понимал, что план этот совершенно неосуществим. Два убийства сковывали его похлеще всяких наручников и делали побег невозможным. И Нина, и люди, с которыми Женя сейчас был связан, его и искать бы не стали, а просто сообщили бы в милицию о его подвигах и предоставили бы доказательства. На следующий день после убийства Альберта Иосифовича и банкета в честь Жениного посвящения в киллеры Нина ему все это доходчиво объяснила, а также рассказала, чем и как они теперь будут заниматься.
– Гениальная идея. Жаль, не могу похвастаться, что принадлежит она мне. Задолго до нашего с тобой появления все уже было придумано, организовано и работает не первый месяц. Это настоящая фирма, занимающаяся заказными убийствами, я бы даже сказала, концерн. У них несколько агентств, вроде того, от которого ты вчера работал, функционируют они и сами по себе, действуют по основному назначению, но при случае могут использоваться и так, как в твоем варианте.
– В чем же гениальность? Киллеров сейчас и так полно. Организовывать фирму в данном случае просто глупо и опасно.
– Ты не понимаешь. Их фишка состоит в том, чтобы выглядело все не как заказное убийство, а как несчастный случай. Просто выпустить пулю может любой безмозглый снайпер. Здесь же задача состоит в том, чтобы каждый заказ превратить в целое сценическое действие, в бессмертную драму.
– Зачем?
– Чтобы все выглядело естественно. Если убийство заказное, всегда легко вычислить заказчика. Ну а что вычислишь из несчастного случая? Например, твой Алик. Вывалился по пьяни из окна, кто же в этом виноват?
– Да что, по-твоему, в милиции совсем придурки сидят? Они проследят, кто к нему приходил, кому он звонил, и узнают, что Альберт за три часа до своего «несчастного случая» вызвал меня из такой-то фирмы.
– В том-то и дело, что нет. Звонок его перехватили. Во-первых. Во-вторых, официально эта фирма вообще занимается компьютерами. В-третьих, лично ты, Евгений Ильин, в Москве нигде не значишься. Нет тебя и все. Ни в этой фирме, ни в какой другой. Ничего никто не раскопает.
– Меня мог кто-нибудь видеть. Соседи или… ну не знаю. И слышать тоже кто-нибудь что-нибудь мог.
– Это твое первое дело не является показательным. Оно и нужно-то было больше для того, чтобы тебя заарканить, уж прости за откровенность. В дальнейшем, конечно, действовать нужно более осторожно. Все прорабатывать до деталей, продумывать до мелочей. Ну да, риск, что все равно кто-нибудь окажется не в том месте не в тот час и останутся свидетели, всегда будет. Но такова уж специфика нашей новой профессии. Кстати, все это и оплачивается.
– Как же они, эти люди, на тебя вышли?
– Ну, – Нина засмеялась, – это я на них вышла. Уж как, не скажу, секрет. И даже не мой, чужой.
– Я-то тебе зачем понадобился? Ты меня в Москву притащила для этого?
– Не именно для этого. Откуда мне было знать, что такая организация существует? Ну, в общем, думала посмотреть по обстоятельствам. А на такую удачу я даже не рассчитывала. Счастливая случайность для нас с тобой. Говорю же, я и не знала, что такое существует.
– А сборник? Ты меня просто обманула?
– Не обманула. Вот заработаешь денег и выпустишь за свой счет.
– Но ты все не так, совершенно не так представляла. Ты обещала… говорила, что у тебя связи, что…
– Господи, ну какая разница, каким путем идти к своей цели? Таких поэтов, как ты, что собак нерезаных. А будут деньги – выпускай. Считай, что отправился на заработки, чтобы обеспечить себе счастливое будущее, как другие вербуются на Север. И кстати, работа наша тоже творческая. Мы же с тобой не обычные киллеры, пиф-паф-ой-ой-ой. Мы люди искусства и работать будем почти по специальности. Разработать сценарий убийства, поставить спектакль, сыграть в своей пьесе роли – это тебе не стишок накропать. И ума, и таланта, и усердия куда больше потребуется. А стихи, если хочешь, пиши, никто мешать не станет. В свободное от основной работы время, разумеется. Ну, там по выходным, что ли, или на сон грядущий после дела, чтобы крепче уснуть, вместо книжки.
Нина откровенно над ним издевалась и совершенно не чувствовала вины. Какой смысл было напоминать о ее обещаниях, упрекать в том, что она его попросту обманула, загнала в ловушку, сделала убийцей, а теперь собирается эту его новую суть превратить в профессию? Холодная, расчетливая стерва, она бы только посмеялась над его упреками. А просить отпустить его на свободу и вовсе бессмысленно. Оставалось только смириться. И с ней, и со своей ролью. Стиснуть зубы и делать все, что они от него хотят. В конце концов, лучше работать на них, чем сидеть в тюрьме за двойное убийство, лучше убивать других, чем умереть самому.
…Новый клиент подвернулся через месяц. И еще месяц ушел на подготовку. Семен Алексеевич, непосредственный их начальник, на скорости и не настаивал. Главным для него было, чтобы все сделали аккуратно, чисто и без подозрения на заказное убийство. Часть денег он выплатил вперед, это оказалась огромная сумма. Нина не обманула – платили действительно хорошо.
Обманула она его в другом. Всю творческую часть процесса разработки убийства она взяла на себя, а Женю и близко к этому не подпустила. Она сама придумала сценарий, сама распределила роли, с ним даже не посоветовалась. Это было обидно. И не потому, что он так уж хотел быть соавтором кровавой пьесы, но получалось, что таким отстранением от творческого процесса его низводят до уровня простого исполнителя. А еще дело было в Семене Алексеевиче. Нине он доверял и давал полную свободу действий, к ней относился с уважением и даже почтением. Женю же, казалось, вовсе не замечал, совершенно с ним не считался и ни во что не ставил. Ну конечно, исполнитель он и есть исполнитель, рядовой, солдат, обязанный только выполнять приказ, не обсуждая его, не высказывая своего мнения. Семен Алексеевич приходил по вечерам, после одиннадцати, и они с Ниной запирались на кухне. Разговаривали тихо, вполголоса. Сначала Женя пробовал подслушать, но потом понял, что это бесполезно.
Знал он об их новом клиенте совсем мало, только в общих чертах, насколько его удосужились посвятить. Человек, которого им в этот раз предстояло убрать, был не столько влиятельный сам, сколько просто путающийся под ногами у очень влиятельных людей. Эти влиятельные, вернее, один из них, его и заказали. Главная сложность заключалась в том, что этот подлежащий ликвидации человечек был очень осторожен и ужасно боялся за свою жизнь, тем более что на него уже покушались. В дом к нему могли попасть только люди его круга, близкие родственники или знакомые. Услугами проституток ни того, ни другого пола он не пользовался, знакомств на стороне не заводил, и попасть в его круг было нелегко.
В конце концов эту проблему решили. На составление нового, усовершенствованного, с поправками, сценария у Нины ушла неделя. И только тогда она посвятила Женю в детали и рассказала, что и как будет происходить. Теперь они выходили на сцену вдвоем, действовали в паре. Так ей казалось безопаснее и надежнее. Еще две недели понадобилось на внедрение их с Ниной в дом жертвы. Теперь все было готово. Казнь назначили на субботу.