«Ничего более трудного и более опасного, чем эта лоджия, мне еще не приходилось строить, так как своими фундаментами она стоит на реке и как бы в воздухе. Однако, помимо других причин, она была необходима для того, чтобы привязать к ней (как это и было сделано) большой коридор, который через реку соединяет герцогский дворец с дворцом и садом семейства Питти. Этот коридор был по моему замыслу и проекту завершен в течение пяти месяцев, хотя можно было предполагать, что такую работу невозможно закончить меньше чем в пять лет»[315].
Получившееся здание известно как Уффици, что буквально означает «канцелярии». И это лучшее произведение Вазари в визуальном искусстве. Заказ был сложным не только потому, что гигантское здание предстояло возвести на речном песке, но еще и потому, что пришлось снести целый квартал с церковью, чтобы расчистить под него место. Вазари не дожил до того момента, когда его проект был завершен. Ему не довелось увидеть то, что мы можем видеть сегодня: как величественный балкон выходит на реку Арно и как естественно он вписывается в облик города. Идея построить длинную площадь, наподобие улицы между двумя смотрящими друг на друга фасадами зданий, тоже была прекрасной. Повторяющийся ритм рельефных пилястр, консолей и оконных рам придает обоим зданиям пластическую выразительность, усиленную простой цветовой гаммой: белая лепнина на сером песчанике. С первого взгляда трудно заметить, что здания, стоящие друг напротив друга, отличаются.
Козимо специально хотел сохранить унылую серую оболочку палаццо Веккьо. Это противопоставление старины и новой галереи Уффици символизировало историю Флоренции, ее гражданских органов власти и ее первенства в искусстве.
Этот монументальный проект и еще несколько заказов во Флоренции и других городах занимали Вазари с 1555 года по 1560-е. В 1557-м он переехал с семьей в дом на улице Борго Санта-Кроче, 8. Это небольшое пространство Вазари расписал так же богато, как и свой дом в Ареццо. Новый дом был тоже скромным по размеру, но уютно обустроенным и прекрасно украшенным. К сожалению, Никколоза Баччи не родила ему наследников. Но какое-то время двое его детей из добрачного союза с сестрой Малышки жили с ним во Флоренции.
Несмотря на политические и военные успехи и великолепные культурные проекты, герцога Козимо не миновали личные трагедии. В ноябре 1562 года от малярии скончались двое его сыновей, Джованни и Гарсия. Через месяц эта же болезнь убила его жену Элеонору, уже сильно ослабленную туберкулезом и страшной нехваткой кальция (которая развилась из-за ее одиннадцати беременностей)[316]. Она дожила всего до сорока лет. Козимо был безутешен.
Тринадцатого января 1568 года произошел еще один поворот в карьере Вазари. Герцог Козимо одобрил создание академии и общества искусства рисунка. Неофициально общество считалось преемником Братства святого Луки — средневекового цеха художников, который на самом деле был цехом фармацевтов и докторов, то есть medici (медиков), и Медичи не забывали о таком совпадении. В области изобразительных искусств новому учреждению предстояло стать аналогом Флорентийской академии, которую Козимо основал в 1540 году, чтобы развивать тосканское наречие. Получив официальную поддержку герцога, Вазари незаметно вытеснил неофициальную художественную академию Баччо Бандинелли.
Первым местом, где собирались члены академии, была крытая аркада церкви Сантиссима Аннунциата, которая выходила на ту же площадь, что и Оспедале дельи Инноченти, спроектированный Брунеллески (1419). Эту постройку считают первым зданием эпохи Возрождения, с тех пор как ее назвал так Вазари. Целью академии было выучить поколение молодых художников, хорошо владеющих техникой рисования, а также разбирающихся в литературе и в том, что мы бы назвали естественными науками (а они бы назвали натурфилософией). В учебном расписании были анатомия, геометрия, механика, математика, архитектура, перспектива, музыка, полифония, ораторское искусство и химия (ведь пигменты представляли собой химические вещества)[317].
Академия, как и ее литературный аналог, служила советником герцога, помогая ему продвигать флорентийский стиль в искусстве и гордое тосканское понимание культуры. С точки зрения Козимо, эти две официальные организации давали ему возможность контролировать изобразительное искусство и словесность в государстве.
«Жизнеописания» Вазари, как и «Десять книг» Витрувия, играли важную роль в образовательной программе Академии рисунка. Изначально Джорджо сочинял художественные биографии, взяв за образец жития святых, «Жизнь двенадцати цезарей» Светония и «Сравнительные жизнеописания» Плутарха. Каждый художник служил примером хорошего или плохого поведения — и в отношении рисунка, и в отношении общественных норм. Эта книга была экспериментом. Но она стала авторитетным изданием, а ее автор из странствующего художника превратился в уважаемого придворного. Пришло время переписать «Жизнеописания», выразить в них то, что литераторы Флоренции считали истинным положением изобразительного искусства Тосканы и Италии — той арены, на которой Козимо хотел достичь власти, выходящей за пределы своего города-государства.
Второе издание «Жизнеописаний» готовилось несколько лет. Печать его началась в 1564 году. Первый издатель Вазари, Лоренцо Торрентини, умер в 1563-м, и рукопись перешла к почтенной фирме Джунта (этот издательский дом существует и по сей день). Наконец к 1568 году трехтомник был готов.
Тем временем Вазари взялся за еще один заказ. В 1565 году праздновалась свадьба наследника Козимо Франческо Медичи. В 1564-м Козимо, расстроенный и изнуренный всеми смертями, которые произошли в его семье, назначил Франческо своим регентом и послал его в Испанию навестить родственников. Вторая поездка в Инсбрук и Вену в 1565 году закончилась уговором о браке с девушкой из семьи Габсбургов. Она прибыла в декабре 1565 года. Иоанна Австрийская была самой младшей дочерью (и пятнадцатым ребенком) императора Священной Римской империи Фердинанда I, а также племянницей Карла V и сестрой Максимилиана II, который сменил ее отца на троне в 1564 году. Как у настоящего Габсбурга у нее была выдающаяся нижняя челюсть, сильный сколиоз и деформированное бедро, из-за которого рождение каждого ребенка превращалось в страшное мучение. По случаю блистательного союза — ни одному Медичи еще не доставалась настолько высокородная невеста — праздник длился несколько недель. Вазари украсил двор палаццо Питти временными позолоченными скульптурами, а в арочные проемы вставил изображения австрийских городов. Разыгрывались пьесы и интермедии, шел банкет, а восемнадцатилетняя невеста, глядя на всё это, скучала по дому. Брак оказался неудачным во всех смыслах. Иоанна родила шестерых девочек, только две из которых выжили. Одна из них унаследовала деформированное бедро своей матери. Как и ее мать, Иоанна умерла во время родов, возможно из-за этой деформации, но к тому времени у ее мужа давно была любовница из Венеции Бьянка Капелло, которая и стала его второй женой. Братья и сестры Франческо негодовали.
Приготовления к празднику и свадебной церемонии совершенно истощили Вазари. Он руководил всей организацией и, кроме того, жонглировал еще несколькими проектами для герцога Козимо: гробница Микеланджело, церковь и дворец рыцарей святого Стефана в Пизе, коридор между палаццо Веккьо и палаццо Питти через реку Арно на Понте-Веккьо. А также архитектурный проект лоджии деи Ланци — средневекового портика, который стоит перпендикулярно к палаццо Веккьо. Сегодня это место славится своими скульптурами (включая и «Персея» Челлини). А раньше лоджия была пристанищем для швейцарских наемников, которые служили телохранителями Медичи, его ландскнехтами. А также «инструментом для использования у трибуны Санто-Спирито», чем-то вроде механической сцены для религиозных торжеств. Так что к списку умений Вазари можно добавить еще один: инженер религиозных спецэффектов.
Джорджо нуждался в отпуске, и ему позволили на месяц уехать в Ареццо. Он надеялся использовать это время, чтобы спроектировать собственный мемориал в родном городе и завершить второе издание «Жизнеописаний». Но в марте 1566 года отпуск отменили, и Вазари вызвали обратно. Нужно было еще расписать стену Большого зала. Герцог Козимо начинал волноваться. Огромные стены, покрытые белой штукатуркой, слишком большие, чтобы покрывать их гобеленами, выглядели неприятно голыми. А это было неприемлемо для места, в котором герцог хотел принимать иностранных знатных особ. Но прежде чем снова взяться за работу, Вазари удалось урвать короткую передышку и попутешествовать по Итальянскому полуострову, посмотреть на сокровища искусства, которые он не видел с тех пор, как побывал в своем предыдущем «гран-туре» в 1543 году. «Жизнеописания» тогда были всего лишь мерцающей мечтой. В марте он отправился в свой дом в Ареццо, а затем на три дня уехал в Перуджу.
Одно из многочисленных удовольствий от чтения писем Вазари — это возможность узнать что-то о повседневной жизни середины XVI века. Нам уже известно, с какими трудностями столкнулся Вазари, когда пытался добраться до Венеции. Это было многодневное путешествие с плотами, трясинами, лошадьми, грязью и паромами. Куда более простая поездка в Перуджу (сегодня она займет у вас сорок пять минут на машине) у Вазари заняла три дня. Всё осложнилось тем, что его мулу, нагруженному тремя незаконченными картинами и багажом, стало плохо. Карабкаться по грязным, размытым дождем дорогам и без того было испытанием, но с больным мулом это превратилось в пытку.
«С большим трудом мы довезли панели, точнее, холсты до Квараты, и везший их мул заболел. Так что нести их оказалось очень тяжело. Этим утром в Кварату прислали других животных, чтобы мы продолжили путь. Я не оставил бы картины, и убедился, что они погружены и их отвезли… Господь смилостивься над всем этим дождем»