Спустя время она начала замечать, что те хулиганы начали ее преследовать, не так, как раньше. Теперь все было по-взрослому. Они хотели тепла ее тела, зажимали в углах, не давали прохода.
Она уже отчаялась, как вдруг неожиданно получила наследство и следующей же ночью сбежала из Минералов. Оми снова помог ей: нанять мобиль, добраться до Регата, устроиться в новом доме. Об истинной силе дара Барбара начала подозревать уже в университете. Тогда она узнала от двоюродной тетки, что хулиганы сошли с ума и утонули в болоте. А водитель, которого она наняла до Регата умер через месяц после них, о нем писали в газете. Накинулся на пассажирку в момент езды, оба погибли в аварии.
– Почему вы не пришли в "Контроль", когда начали все понимать?
– А что бы я им сказала? Слушайте, кажется, по моей вине погибли люди. Не могу определиться, мне в тюрьму или на виселицу?
Я нервно потерла переносицу.
– Это не смешно… Девушек-студенток можно было спасти, избежать жертв…
– Одной жертвы точно было не избежать – моей. Уж простите, себя я люблю больше, чем незнакомых мне людей. Как говорят в Минералах, своя шкурка ближе.
– Это вы обольстили Игоря Брона?
– Да, – призналась девушка, – он смотрел на всех, кроме меня. Даже не хотел брать на курсовую, говорил, что его только умницы интересуют. Теперь, очевидно, нет.
Я сжала блокнот, в котором записывала показания. Значит, о последствиях обольщения она догадывалась, но пользоваться даром не прекратила.
– Игорь Брон сходит с ума, – рассказала я. – Он убил трех девушек, похожих на вас.
– Я-то тут при чем?
Эгоизм бил из всех щелей, все тяжелее было сохранять хладнокровие.
– Игорь сделал это из-за обольщения. Понимаете причинно-следственную связь? Это вы запустили цепочку событий, которые привели к смерти невинных девушек.
– Никого убивать я не хотела, запишите это. Вы пишете?
От давления ручка сделала дырку в листе, и я досадливо вынула стержень обратно. Переписывать не буду, хоть увольте.
Осталось последнее, кое-чего я искренне не понимала.
– Почему вы просто не встали на учет в "Контроле"? Там бы сразу помогли, научили контролировать дар, дали надежду на будущее…
– Ага, помощники, – фыркнула Барбара. – Они помогают только себе, я – помогаю только себе. Чего таиться – вы, Яна Руш, помогаете только себе. Все мы эгоисты.
Последняя фраза оскорбила до глубины души.
– Вовсе нет! Я лично сразу встала на учет, после чего моя жизнь кардинально поменялась в лучшую сторону. Новый город, работа, зарплата, будущее. Всё это благодаря тому, что я в нужный момент поступила правильно!
В пылу дискуссии я даже привстала, из ушей валил пар.
– То есть выгодно, – поправила Барбара, – для себя. В тот "нужный" момент вы проанализировали свою жизнь и поняли, как выгоднее будет поступить. Учет в контроле и переезд по программе, да? Вы сделали так, как было выгодно вам в тот момент. Я – так, как выгодно мне. И чем же мы отличаемся, Яна Руш?
Я молча подписала свою часть признательного документа и отвернулась от девушки.
– Наличием совести.
Уже собиралась уходить, когда Барбара вновь окликнула меня.
– Стой, подожди! – взмолилась она и обратилась в шепот. – Давай сбежим вместе, вот увидишь, без надзора будет еще лучше.
Мое терпение лопнуло.
– Зачем?! Государство дало нам образование, работу, новую жизнь, признание, надежду на будущее… Чего еще можно желать?
– А как же свобода?
Бессмысленный разговор был прерван звуком открывающейся двери. На пороге стоял Эрик, и он был крайне недоволен.
– Увести! – скомандовал он трем парням за спиной. – Клетку тоже, помните об осторожности.
Отчего-то стало стыдно. Ослушалась же… Такого замечательного куратора ослушалась.
Двое громил подхватили Барбару с двух сторон и потащили в коридор. Третий конвоировал клетку.
– Не дождалась? – Эрик всеми силами боролся с раздражением.
– Извини, это моя работа. Я – помощница детектива, и сейчас я брала показания у преступницы.
– Ты же понимаешь, что дело не дойдет до общественного суда? – резко спросил он. – Барбару Нойз будут судить исключительно в "Контроле". Она не зарегистрировала свой дар, совершила преступление против людей, повлекшее за собой множество жертв. Знала бы ты, сколько мужчин она на самом деле обольстила!
Я пожала плечами.
– Знаю, она рассказала…
– Тогда ты должна понимать, что жалеть ее бессмысленно. Барбара Нойз получит по заслугам, в соответствии с нормами закона.
Эрик Вуд крутанулся на одном месте и шагнул в сторону выхода.
– Конечно, – шепнула я под нос, убеждая саму себя, – так и должно быть в цивилизованном обществе.
Куратор услышал.
– Не сомневайся, – сухо произнес он. – "Контроль" о ней позаботится.
Входная дверь хлопнула, оповещая о том, что гости ушли, оставив после себя пустую камеру и горькое душевное послевкусие.
Глава 18. Обещание
Мортимер Скотт
На большом столе лежал один единственный лист – признание Барбары Нойз. В форточку сквозило, листок поднимался в порывы ветра и шелестел, даря умиротворение.
Еще недавно по пути с обеда я был зол. Явление индюка из "Контроля" означало только одно: они забирают дело, забирают подозреваемую, забирают их всех! Зачем Яна обратилась к ним? Неужели не могла подойти ко мне?
И только донизу исписанный листок на столе вернул в норму душевное равновесие. Мысленно хмыкнул. Хотел бы я посмотреть в лицо этого напыщенного Эрика, когда он понял, что его ослушались. Дело-то в итоге мы закрыли, правду узнали.
Прекрасное утро, просто замечательное.
– Эм, детектив… – окликнул офицер Берти, осторожно заглядывая в кабинет. – Там за преподавателем пришли, просят подписать…
– Давай сюда.
"Диагноз: шизофрения и маниакальная одержимость. Курс лечения: пожизненный, стационарный", – написано в медицинской карте, которую лекари завели на Игоря Брона.
Мелко расписался и вернул документы Берти.
– Не хотите его проводить? – уточнил офицер, глядя исподлобья. – Он же, вроде как, жертва обстоятельств?
Я сжал кулаки.
– Он много лет совращал студенток, только за это ему положен суд, презрение и пожизненное заключение. В тюрьме или в психушке – без разницы.
Офицер Берти пожал плечами. В чем-то детектив был прав, хотя лично ему Игоря Брона было жалко. Связался с девушкой, а она оказалась ведьмой… Страдать ему в психушке без шанса на нормальную жизнь. Жалко же.
Яна Руш
Сама того не замечая, я начала ходить на лекции по истории вместе с Анитой.
Работники музея приветливо встречали нас каждое утро. Иногда Анита вызывала кому-нибудь помочь: протереть пыль с экспонатов, разложить брошюры, расставить книги по местам. Кажется, она всерьез получала удовольствие от этих забот и всё меньше хотела идти на работу в кафе. Скоро должен был состояться ее экзамен на экскурсовода, желанный и очень долгожданный. Всеми кулачками я была "за", пусть всё сложится лучшим образом.
На любовном фронте у Аниты не клеилось, как не клеилось и у меня. У меня этого фронта вообще не было, а поцелуй… Это вообще не считается, я его не просила.
Щеки покраснели от маленькой лжи.
– Тебе надо начать встречаться с кем-нибудь! – уверяла Анита о очередную встречу после работы.
– Зачем это? – встрепенулась я.
– В полицейском участке много мужчин, хороших, сильных, способных и за себя постоять, и тебя защитить. Надо выбирать скорей!
– Было бы кого выбирать, – буркнула я, скрывшись за кружкой чая.
– Неужели никто не нравится? Ни с кем не дружишь?
Слегка опустила кружку, чтобы увидеть пытливый взгляд подруги.
– У меня есть друг в участке, – сдалась я, – и другие коллеги относятся ко мне хорошо. Но любовные дела – нет уж…
– Как его зовут? – оживилась Анита. – Друга?
– Эм-м… Бон-бон.
Анита прыснула от смеха, а я вдруг задумалась. Ведь я ни разу не спросила его настоящего имени! Зову его по кличке, словно собачку на привязи! Вот, глупая башка…
Подруга покачала головой, соглашаясь с моими мыслями. В последнее время мы понимали друг друга без слов.
– Поговори с ним, – подмигнула Анита. – Кстати, нам уже пора, дождь собирается.
Под двумя зонтами, как две черные бусинки, мы высыпали на дорогу и разбежались каждая в свою сторону. Мне предстояло пройти квартал пешком, а Анита ездила на паробусе. Каждый день, как часы, ее мужеству и целеустремленности можно было только позавидовать.
В одиноком шествии по мокрому асфальту не было ничего необычного. Необычное ползло рядом, в вечерней тени.
После нескольких лекций профессора Коуча я стала лучше понимать, кто я есть.
Я – маг, и есть те, кто меня боится.
Суеверные люди, которые ненавидят магов, все еще существуют. Между лекциями Аристарх Коуч поведал, что ему самому было тяжело вырасти в качестве мага, пробиться в люди, получить уважение. Всё это пришло с возрастом, с опытом, когда он десятки раз доказал свою пользу миру. И тогда, и сейчас очень многие живут в страхе, потому и создали "Контроль за магическими взаимодействиями".
В стародавние времена только сформировавшийся "Контроль" уничтожил сотни магов-обольстителей, чтобы люди перестали бояться всех остальных. Их дар был слишком опасен, а влияние на жертву необратимо. Сейчас, конечно, не уничтожают, но раньше…
Насколько же сильный этот первобытный страх всего незнакомого и неизвестного?
Ритмичное покрапывание дождя вытеснило дурные мысли. Дождь захватывал все больше территории на улице и в душе.
Ровно такие же звуки стучащих капель сейчас слышала Барбара Нойз в камере ожидания. Они снова забрали его, забрали Оми! Барбара была готова рвать и метать, но рядом никого не было. Только пустая камера, высокое квадратное окно и абсолютная безнадежность.
Замок неуверенно заскрежетал и перед девушкой предстал неизвестный.
– Хотите на свободу? – ровным голосом спросил он.