X в.
Художники стали появляться в доме на Садовой еще в конце 60-х годов. Одним из первых близким знакомым семьи стал художник и архитектор В. А. Гартман. В 1872 г. Мамонтовы знакомятся с крупнейшим скульптором М. М. Антокольским, художником В. Д. Поленовым и искусствоведом А. В. Праховым, которые стали друзьями дома. Знакомства состоялись в Италии, куда почти ежегодно ездил Савва Иванович с женой. Вообще, Италия, ее овеянные далекой и недавней историей «седые камни», неповторимые пейзажи и благодатный климат влекли многих русских путешественников. Однако главное, пожалуй, состояло в том, что здесь концентрировались большие художественные ценности, а многие города (Рим, Венеция, Флоренция) были сами по себе огромными и неповторимыми музеями истории и искусства. И если С. И. Мамонтов, хотя и часто бывал в этой стране, но в силу своих деловых интересов не мог подолгу оставаться, то Елизавета Григорьевна жила регулярно по нескольку месяцев.
Обосновывалась всегда семья основательно, по меркам богатых людей. Вот, например, осенью 1873 г. для жительства в Риме была арендована на шесть месяцев огромная, из двенадцати комнат квартира в центре города, нанят повар, четырехместное ландо и постоянный извозчик{410}. Именно в этот период С. И. Мамонтов начинает усердно заниматься лепкой под руководством М. М. Антокольского, который, как заметила жена, нашел у него «несомненный талант и советовал ему серьезно работать»{411}. Увлечение ваянием останется навсегда любимейшим его занятием, и за несколько десятилетий им будет создано множество бюстов, композиций и медальонов в гипсе и мраморе.
Каждая поездка в Италию — это обязательное знакомство с художественными коллекциями, бесконечные путешествия по городам, встречи с русскими художниками и музыкантами, которых в крупнейших итальянских центрах всегда было немало. Уже в начале 70-х годов изобразительное искусство становится «потребностью души» и Елизаветы Григорьевны. В 1872 г. она записывает в дневнике, что во время пребывания в Риме с большим интересом и удовольствием посещала мастерские русских художников, а несколько тысяч франков, подаренных ей матерью, израсходовала на приобретение картины Ф. А. Бронникова «Мученик» и мраморной головы Натана Мудрого работы М. М. Антокольского{412}.
Пребывание в Италии «выбивало из колеи» Савву Ивановича. Возвращение в Россию и переход от возвышенных духовных интересов к будничным, часто рутинным обязанностям в правлении Московско-Ярославской дороги первые годы чрезвычайно угнетали его. В письме жене летом 1874 г. он писал: «У меня за последнее время римской жизни приходит желание не очень запрягаться во всякие дела. Да и зачем в самом деле, голова кругом идет, покоя знать не будешь, очерствеешь и из-за чего? Благо не было бы что кусать, а то, слава Богу, на наш век хватит. Нет, я право пресерьезно думаю обставить себя так, чтобы все-таки до известной степени принадлежать себе»{413}. Действительно, вполне обеспеченный человек, у которого было вдоволь «что кусать», казалось бы, мог распорядиться жизнью по собственному усмотрению.
В предыдущих главах уже было замечено, что занятие предпринимательством известных меценатов и коллекционеров не было следствием их обеспокоенности «о куске хлеба насущного». Не существовало такой, с позволения сказать, проблемы и у Саввы Ивановича. Легко можно представить себе ситуацию, когда богатый купец отходил от активной деловой жизни, вкладывал свои средства в надежную движимую или недвижимую собственность и вел тихую и вполне комфортабельную жизнь рантье. Подобных примеров имелось немало. Чем выше степень развития капитализма и масштабы накопления средств, тем больше таких случаев. О некоторых из них уже говорилось (Н. П. Рябушинский). Но 70-е годы, период становления С. И. Мамонтова как знатока, ценителя и покровителя искусств, были временем, когда этот молодой предприниматель только-только начинал завоевывать престижные позиции в деловом мире.
Человек он был увлекающийся, даже азартный, не лишенный к тому же и определенных амбиций. Его скорее тяготило отсутствие настоящего большого самостоятельного дела, где можно было бы проявить в полной мере свою инициативу, чем предпринимательство как таковое. Роль же «отставного купца» была не для него. «Не знаю, что будет дальше, — писал С. И. Мамонтов жене вскоре после избрания его директором Общества Московско-Ярославской дороги, — но сейчас мне вообразить даже немыслимо, чтоб я бросил это дело, уж больно полюбилось и удача заманчива»{414}. Однако вплоть до самого конца 70-х годов директорство не позволяло ему развернуться здесь в полной мере, так как основные решения зависели от Ф. В. Чижова и некоторых других крупнейших акционеров. По сути дела, лишь в начале 80-х годов Савва Иванович занимает лидирующее положение.
Росту авторитета и влияния С. И. Мамонтова способствовала его успешная деятельность по продлению железнодорожных путей Ярославской дороги до Костромы и Вологды. Эта железнодорожная компания действовала вполне успешно и приносила хорошую прибыль{415}.
Общероссийскую же известность как крупного и удачливого предпринимателя Савва Иванович получил с постройкой Донецкой каменноугольной железной дороги, связавшей Донецкий угольный бассейн с Мариупольским портом. Это строительство существенно ускорило индустриальное развитие этого, в экономическом отношении чрезвычайно перспективного района. В 1876 г. правительство назначило для потенциальных концессионеров торги. Каждый из претендентов должен был представить свой проект и смету строительства будущих железнодорожных линий, общая протяженность которых составляла примерно 500 верст. Одним из соискателей концессии и был Савва Иванович. Летом 1876 г. он сообщал жене: «Дело Донецкой дороги, в которое я вошел, и то положение, которое я в нем принял, вынуждают меня выдерживать до конца. Тебе было известно, что на субботу были назначены торги, результата этих торгов нет, что моя цена была весьма и значительно выше всех… Получу ли я дорогу или нет — это все равно, но во всяком случае нравственно я выиграл сильно» и заканчивает с удовлетворением: «Это первое серьезное и большое дело, где иду во главе совершенно самостоятельно»{416}. Он одержал победу, концессию получил и на несколько лет ушел в это новое и большое дело. Донецкая дорога была в основном построена за 1878–1879 г., а окончательно строительство завершается в 1882 г., когда Савва Иванович смог констатировать, что «дорога построена прекрасно»{417}. В начале 90-х годов она была выкуплена государством{418}.
Предпринимательская активность не заслоняла у С. И. Мамонтова душевную привязанность к искусству. У него выработалось поразительное умение сочетать одно с другим и делать несколько дел одновременно. С искренним удивлением К. С. Станиславский вспоминал, что он в одно и то же время руководил постановкой домашнего спектакля, писал пьесу, «шутил с молодежью, диктовал деловые бумаги и телеграммы по своим сложным железнодорожным делам, которых он был инициатор и руководитель»{419}. Тратя много времени на деловые обязанности, решая каждодневно организационные и финансовые вопросы, он не представлял себе жизни без того, что «согревало душу». Жизнь и в Москве, и в Абрамцеве была подчинена духовным запросам. Мамонтовы любили русскую литературу, постоянно знакомились с новыми произведениями. Уже в 1869 г. Елизавета Григорьевна, например, записывает в дневнике, что они с мужем всю весну «с увлечением читали «Войну и мир»{420}. Постепенно сложилась домашняя традиция устраивать по вечерам литературные чтения. Читали сочинения Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого, Н. С. Лескова, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоевского и других, обязательно обменивались впечатлениями и мыслями.
По мере того, как в семье Мамонтовых «обживались» художники (В. Д. Поленов, В. М. Васнецов, И. Е. Репин, затем В. А. Серов, К. А. Коровин, М. А. Врубель и др.), постоянно велись оживленные беседы об изобразительном искусстве, о его роли и значении в прошлом и настоящем. Обсуждались художественные выставки. Сам Савва Иванович обязательно посещал экспозиции Товарищества передвижников, был хорошо знаком с собранием П. М. Третьякова, с которым состоял в родстве и много общался. Не проходили для него незамеченными и другие явления в изобразительном искусстве. Постепенно «беседы у самовара» переросли в рисовальные вечера, где каждый мог попробовать свои силы. В них принимали участие А. М. Васнецов, И. И. Левитан, В. И. Суриков, Н. В. Неврев, В. А. Серов, К. А. Коровин, другие художники и сам С. И. Мамонтов. Это было товарищеское творческое общение людей, объединенных духовными интересами. Участница этих встреч, сестра художника В. Д. Поленова — Е. Д. Поленова писала: «То, что я и другие рисуем и пишем, когда собираемся у Мамонтовых, нельзя назвать работой. Собственно, прелесть и польза этих собраний не в том, что на них производится, а в том, что собираются люди одной специальности. Обмен впечатлений и мыслей важнее самой работы…»{421}
В свою очередь, художник В. М. Васнецов вспоминал: «Наступление вечера, когда можно было пойти к Мамонтовым, я да и многие другие художники ждали с особым трепетом. Поднимаясь по большой лестнице, ведущей в комнаты (речь идет о московском доме Мамонтовых. —