А. Б.), я чувствовал какое-то особое, приподнятое настроение, а при первых словах и рукопожатиях с хозяевами дома мне становилось как-то уютно, по-семейному… О чем только не говорилось за мамонтовским столом! Какие только вопросы не обсуждались и не затрагивались! Текущие наши работы, намечавшиеся выставки, театральные постановки, игра артистов, новые книги, газетные статьи, приезды и отъезды художников или знаменитых певцов и музыкантов, беседы обо всем этом затягивались далеко за полночь»{422}.
Однако встречи с художниками не ограничивались только чаепитием и беседами. Многим Савва Иванович оказывал существенную моральную и материальную поддержку, а некоторые из них (В. М. Васнецов, В. А. Серов, К. А. Коровин, М. А. Врубель) подолгу жили у него и в Москве, и в Абрамцеве, где им были созданы все необходимые условия для творчества. Умение распознать талант было отличительной чертой С. И. Мамонтова. Он делал все, чтобы еще безвестное дарование не погибло в нищете и заброшенности. Так, в отчаянно нуждавшемся М. А. Врубеле, имя которого не было еще широко известно, он сразу же различил неординарность творческой натуры и после первой же встречи (в дом на Садовую в 1889 г. его привел сын Андрей, тоже художник) заявил, что «надо обязательно приручить нового знакомого»{423}. Еще раньше, в конце 70-х годов, в семье «приручили» бедствовавшего В. М. Васнецова, ставшего здесь своим, затем — В. А. Серова и К. А. Коровина. По словам артиста и певца В. П. Шкафера, хорошо знавшего мецената, «С. И. Мамонтову достаточно было увидеть искорку талантливости, будь то певец, художник, музыкант, инженер, балерина, поэтесса, скульптор, он сейчас же присматривался к нему, находил возможность устроить каждому дело, отвечающее его желанию, дарованиям и способностям»{424}.
В Абрамцеве и в доме на Садовой художниками были созданы произведения, составляющие частицу «золотого фонда» национальной художественной культуры, в их числе: «Проводы новобранца» и портреты Мамонтовых И. Е. Репина, «Богатыри», «Битва русских со скифами», «Ковер-самолет», «Три царевны подземного царства» В. М. Васнецова, «Сидящий демон» М. А. Врубеля, бесчисленное количество рисунков В. А. Серова и выдающийся его портрет старшей дочери Саввы Ивановича, Веры («Девочка с персиками», 1887 г.), рисунки и эскизы декораций В. Д. Поленова, К. А. Коровина и др. Следует заметить, что члены семьи Саввы Ивановича, близкие родственники служили «натурой» крупнейшим художникам. Помимо замечательной серовской вещи («Веруша») можно упомянуть еще такие, принадлежащие кисти И. Е. Репина: исполненный в Париже портрет Е. Г. Мамонтовой, экспонировавшийся на шестой выставке Товарищества передвижников в Петербурге в 1878 г. и датируемый 1874 г.{425} (в настоящее время — в собрании Музея-заповедника Абрамцево); великолепный портрет С. И. Мамонтова в белой блузе (ныне — в Государственном центральном театральном музее им. А. А. Бахрушина) и портрет племянницы Саввы Ивановича — Татьяны Анатольевны Мамонтовой, написанный в 1882 г. (в собрании Государственной Третьяковской галереи).
Хлебосольный и творчески одаренный Савва Иванович не принадлежал к числу известных коллекционеров. Хотя везде, где бы он ни жил, его обязательно окружали произведения искусства, но целенаправленной собирательской деятельностью не занимался. Художники дарили свои работы, что-то приобреталось им самим или Елизаветой Григорьевной, но особой страсти к собирательству у него не было. В этом проявилось одно из свойств натуры Саввы Ивановича, для которого сам процесс творчества часто был важнее, чем его результат. Однако постепенно сложилось мамонтовское собрание, включавшее в 90-е годы целый ряд первоклассных вещей и пользовавшееся известностью. Остановимся в этой связи на одном интересном эпизоде.
Незадолго до Всероссийской художественно-промышленной выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде министр финансов С. Ю. Витте обратился к Савве Ивановичу с письмом, в котором писал: «Признавая весьма желательным, чтобы в Художественном отделе Всероссийской Нижегородской выставки, долженствующей характеризовать собою успехи русского искусства за последние 14 лет (с 1882 по 1896 г.) вошли наиболее замечательные художественные произведения, я обращаюсь к Вам, Милостивый Государь, с покорнейшею просьбой не отказать поставить на названную выставку принадлежащие Вам более или менее замечательные русские художественные произведения… и содействовать тому, чтобы и другие частные лица поставили на выставку различные картины и скульптуры»{426}. Из приведенного текста следует, что в правящих кругах художественный вкус Саввы Ивановича и его собрание пользовались несомненным признанием. Однако значительно интересней другое. На обороте письма министра С. И. Мамонтов составил список принадлежавших ему работ, заслуживавших экспонирования на таком престижном вернисаже. В этом перечне — почти все «первые номера»: И. Е. Репин «Восход солнца» и «Мостик в парке»; А. Н. Шильдер «Степь»; М. М. Антокольский «Голова Иоанна Крестителя»; В. М. Васнецов «Ковер-самолет», «Портрет М. М. Антокольского»; В. Д. Поленов «Портрет Ф. В. Чижова»; А. Е. Архипов «Половодье»; Г. И. Семирадский «Из греческой жизни»; В. А. Серов «Портрет А. Мазини»; К. А. Коровин «Иллюминация на даче», «Марсель», «Портрет семьи»; М. А. Врубель «Муза», «Голова Демона»{427}.
К этому можно прибавить следующее. В архивном фонде Московского окружного суда удалось обнаружить составленную в сентябре 1899 г. подробную опись всего «движимого имущества», находившегося в доме С. И. Мамонтова на Садово-Спасской. Из реестра, который до сих пор еще не был использован исследователями, следует, что Мамонтовское собрание имело большую художественную ценность. Отметим некоторые его составляющие. В большом зале висели картины «Барышни» Н. А. Ярошенко, «Поздравление» В. Е. Маковского, «Испанки», «Корабли» К. А. Коровина, «Вид Севастополя» И. С. Остроухова; в малом кабинете — «Портрет А. Мазини» и «Портрет Ф. Томаньо» В. А. Серова, «Мальчик» В. Г. Перова; в большом кабинете — «Вид Днепра» А. М. Васнецова, «Портрет Э. А. Сайгина» И. Е. Репина; на лестнице — «Вид с балкона в Париже» и «Натурщица в мастерской художника» К. А. Коровина, «Битва русских со скифами» и «Витязь на распутье» В. М. Васнецова. Кроме того, в доме имелось много этюдов и рисунков В. А. Серова, К. А. Коровина, М. А. Врубеля, а также мраморная скульптура «Христос перед Пилатом» М. М. Антокольского (большой кабинет), бронзовый бюст «Мефистофель» и бронзовая голова «Иоанн Креститель» того же автора (малый кабинет){428}.
Савва Иванович вполне осознанно и целенаправленно поддерживал многие крупные начинания в области культуры. Способствовал пропаганде искусства передвижников и издал, например, за свой счет в 1880 г. высокохудожественный альбом «Рисунки русских художников», который получил высокую оценку И. Е. Репина и тогдашней критики{429}. В 70—80-е годы непосредственно помогал организации художественных выставок в Москве и финансировал совместно с княгиней М. К. Тенишевой издание известного журнала «Мир искусства», начавшего выходить в 1898 г. в Петербурге. Внес несколько десятков тысяч в фонд Музея изящных искусств и был избран в число членов-учредителей Комитета по устройству музея{430}. Очень много сделал для общественного признания отдельных художников. Так, в 1896 г. на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде после того, как по решению комиссии Академии художеств с экспозиции были сняты два панно М. А. Врубеля «Микула Селянинович» и «Принцесса Греза», С. И. Мамонтов строит для них специальный павильон, где эти произведения и выставляет. Эта разнообразная культурническая деятельность была следствием глубокого осознания общественного предназначения искусства. В 1899 г. меценат писал: «Искусство во все времена имело неотразимое влияние на человека, а в наше время, как я думаю, в силу шаткости других областей человеческого духа, оно заблестит еще ярче. Кто знает, может быть, театру суждено заменить проповедь»{431}.
Неизменной была в мамонтовском доме и любовь к музыке. Иногда заранее, а чаще экспромтом составлялась программа вечера и звучала музыка Бетховена, Шумана, Моцарта, Мусоргского, Глинки, Даргомыжского, исполнялись оперные арии. Часто солировал хозяин дома, которому аккомпанировали либо члены семьи, либо гости из числа студентов и преподавателей Московской консерватории, либо друзья: П. А. Спиро (1844–1893), университетский товарищ С. И. Мамонтова, физиолог, профессор Новороссийского университета; художник и коллекционер И. С. Остроухов и др. Об одном из таких вечеров в декабре 1884 г. упоминает Е. Д. Поленова: «Сегодня шла Девятая симфония, к которой всю неделю мы готовились. Елизавета Григорьевна с Остроуховым играли нам ее с комментариями. Он хороший музыкант. Он прочел нам свою статью о Бетховене и Девятой симфонии, нарочно по этому случаю написанную…»{432}
Чтение, музицирование, занятия рисованием, беседы об искусстве дополняли домашние спектакли. Все началось с живых картин. Первый театральный вечер состоялся в доме на Садовой 31 декабря 1878 г. В нем, помимо других, принял участие семнадцатилетний К. С. Алексеев (Станиславский). С 1879 г. (летом — в Абрамцеве, зимой — в Москве) несколько раз в год устраивались спектакли, и первой постановкой была драма поэта А. Н. Майкова «Два мира». В оформлении были заняты художники «Мамонтовского кружка», они же часто вместе с членами многочисленной Мамонтовский родни игра