– Прошу вас, джентльмены, по возможности быть ко мне снисходительными, – сказал он, похлопав себя по уху. – Слух подводит меня – то появляется, то исчезает В старости у каждого есть свой набор испытаний.
Мы сели на стулья со спинками из деревянных реек, расположенные вокруг стола со стеклянной столешницей толщиной с увесистый роман. Посередине стоял электрический кофейник, чашки и все необходимое для кофепития. Мы с Гарри не отказали себе в этом удовольствии. Кофе был очень вкусным и ароматным; не иначе как зерна эти собирали аборигены на крутых склонах Шангрилы[25] или какого-то другого экзотического места. Неспешно расспрашивая Хамерле о потенциальных врагах Рубина Койла, в ответ мы слышали похвалы его профессионализму, признанному широкими деловыми кругами. Хамерле демонстрировал слабую осведомленность о личной жизни своих служащих и, похоже, был не в курсе, что Койл периодически встречался с мисс Лидией. Я налил себе еще чашку благоуханного напитка и вернулся к деловой жизни Койла.
– Я слышал, что мистер Койл просто собаку съел на успешном заключении самых разнообразных контрактов, мистер Хамерле.
– Он – лучший. Феномен.
– Ну чему-то он ведь наверняка научился у вас?
Хамерле с довольным видом подул на свой кофе и отхлебнул глоточек.
– Я специализируюсь по завещаниям и недвижимости.
Мимо террасы с писком пронеслась пара серых белок я тут же скрылась на дереве.
– Рубин всегда информировал вас о ходе текущих переговоров?
Я заметил, как в глазах его появилось беспокойство, как слегка нахмурился лоб.
– Нет необходимости проверять каждую нитку в костюме, чтобы быть уверенным в его качестве, детектив. Рубин сообщал мне об основных моментах и держал в курсе общего хода дел.
Читая между строк, я почти уверился, что Хамерле ни во что не вмешивался, пока не наступало время суммировать затраты и выставить клиенту счет.
– Он информировал вас обо всех своих переговорах?
– Я отслеживал каждый заключенный контракт. Основные моменты, разумеется. Любые переговоры – это очень текучая субстанция.
– А с какими такими субстанциями он работал в последнее время?
Хамерле, уже поглядывавший на меня с раздражением, задумался.
– Арбитраж между подрядчиком строительства шоссе и штатом относительно перерасхода средств. Поиски общей точки зрения между застройщиком и группой по охране окружающей среды. Предстояла также работа по контракту с местными докерами, и он занимался ее предварительным планированием, что тоже очень существенно.
Речь, видимо, шла о постоянном сотрудничестве с Арагорном. Я нажал на педаль газа.
– Как вы думаете, мог он работать над какими-либо проектами, о которых вам не докладывал? Так сказать в плане частной инициативы?
– Нет, – слишком быстро ответил он.
– А кто-нибудь из его клиентов имел какое-либо от ношение к произведениям искусства?
В какой-то момент мне показалось, что его седая бровь напряглась и дрогнула. Он пристально смотрел на меня и молчал. После некоторых колебаний он нахмурился и переспросил:
– Мишени для дартса?[26]
– Произведения искусства, сэр. Упоминал ли когда-либо Рубин о контрактах или переговорах, связанных с искусством?
Он приложил ладонь к уху и вопросительно поднял бровь.
– Искусство, – громко и четко произнес я. – Контракты или переговоры.
Он покачал головой.
– Нет. Мы никогда ни с чем подобным не сталкивались. А могу я узнать, почему вы задаете такие вопросы?
– Вы в этом уверены? Может быть, он…
Уоррен Хамерле взглянул на свой платиновый «Ролекс» и внезапно встал, таким образом поставив точку в нашем разговоре.
– Джентльмены, я только что вспомнил об одной важной встрече. Память – это еще одна жертва возраста. Прошу извинить мне мои дурные манеры, но не могли бы вы сами найти дорогу к выходу?
Нам ничего не оставалось, кроме как согласиться с предложением хозяина. У двери я задержался и, повернувшись назад, крикнул:
– Спасибо, что уделили нам время, мистер Хамерле.
– Не стоит благодарности, – отозвался он с некоторым смущением в голосе. – Держите меня, пожалуйста, в курсе вашего расследования.
– Слух к нему, кажется, вернулся, – шепнул мне Гарри.
Я улыбнулся.
– Тем не менее он даже не заикнулся о том, чтобы снова встретиться и закончить разговор.
Гарри завел машину, и мы поехали по аллее. При выезде на улицу мы остановились, пропуская движущийся транспорт. Я оглянулся, чтобы еще раз взглянуть на этот белоснежный дом, спрятавшийся за кронами виргинских дубов.
– Не кажется ли тебе, что вопрос об искусстве как-то взбодрил его? Слух ненадолго пропал, и он успел собраться с мыслями? Слышишь, Гарри?
Он повернулся ко мне, приложив ладонь к уху и выпучив глаза.
– Мишень для дартса?
– Не слишком убедительно у него получилось, верно? – сказал я.
– От юриста я ожидал несколько большего. Как ты думаешь, мы можем попросить Лидию пустить нас к Койлу? Мне срочно нужно в туалет.
Лидия заехала на кольцевую дорожку перед домом Койла и медленно вышла из повидавшей виды «хонды-аккорд». Она немного задержалась, чтобы поправить юбку и пиджак, пригладить волосы и вернуть на лицо вялую улыбку. Когда она направилась к нам с Гарри, я вдруг понял, что, несмотря на несколько болезненную внешность, в ее манере держать себя было что-то от манер посетителей магазинов дорогой одежды. Оно то появлялось, то исчезало мимо такой женщины пройдешь на улице, а потом обернешься, сам не зная почему.
– Спасибо, что пришли, мисс Барстоу, – сказал я. – . Наличие ключа очень упрощает дело.
– Я им никогда не пользовалась, – ответила она. – У Рубина был ключ от моей квартиры, и я долго надоедала ему, чтобы он ответил мне тем же. Но это вовсе не для того, чтобы действительно иметь доступ в его дом… – Она замолчала, как бы подбирая следующие слова.
– Это было символом доверия, – помог ей Гарри. – Вашей близости:
– Да, – согласилась Лидия. – Что-то в этом роде.
Ее ключи висели на кольце из провода в оплетке – никаких пластиков-цветочков, смешных рожиц и прочих украшений; просто и функционально. Она перебрала связку из примерно дюжины разных ключей, выбрала блестящий латунный и вставила его в замок.
– Хороший замок, – заметил Гарри. – Здесь стоит тяжелый дверной засов. Мистер Койл не пожадничал.
Лидия покрутила ключом вправо, потом влево; вынула его, снова вставила, попробовала опять.
– Не работает.
– Разрешите мне, – сказал я.
У меня тоже ничего не вышло. Я передал ключ Гарри. Перед тем как попасть в отдел убийств, он пару лет проработал в отделе преступлений против собственности и много чего узнал о том, как работают замки. Гарри двигал ключом осторожно, словно к чему-то прислушиваясь. Осмотрев зубцы ключа, он попробовал снова.
– Он почти правильный, но не совсем. Либо изготовитель ключа был неумелый…
– Либо Рубин испортил его, – сказала Лидия. Она резко отвернулась и отвела глаза в сторону, пряча выступающие слезы. Я взял ключ и вышел с ним на солнечный свет. Шлифовка поверхности в некоторых местах имела едва уловимые отличия.
– У вас есть очки для чтения, мисс Барстоу? – спросил я.
Очки были средней силы, с увеличением примерно в два с половиной раза. Я осмотрел ключ через линзу.
– Следы от шлифовки везде идут в одном направлении, кроме одного зубца. Напильник был более грубым, и угол другой.
Гарри тоже присмотрелся к ключу.
– Хембри сможет рассказать об этом больше. Но похоже, что кто-то спилил половинку зубца, чего вполне хватило, чтобы испортить этот ключ.
Поняв, в чем проблема, мы выяснили, что неподалеку находится слесарная мастерская.
– Что вы хотите? – спросил приемщик.
– Дубликат ключа, – ответил Гарри. – Только вот здесь, где зубчик плоский, надо, чтобы вы сделали его острым.
– Ничего подобного я еще не делал, – сказал парень, поднеся ключ к лампе и разглядывая его со всех сторон. – Впрочем, сложностей тут быть не должно.
Прохладный воздух квартиры Койла имел нежилой запах. Дома, в которых люди живут, пахнут по-другому. Это могут быть запахи пищи, выделений человеческого тела или даже присутствия какой-то психической энергии. Как мне кажется, я всегда в состоянии определить, что в квартире не живут, даже если речь идет всего о нескольких днях.
Мы зашли в большую комнату со сводчатым потолком и полированным паркетом. Мягкая мебель, в основном из серой кожи, группировалась вокруг низкого столика из зеленого мрамора. Ковры и лампы были подобраны в этих же тонах. Горка, традиционная живопись на стенах. Гарри провел по столу пальцем.
– Сколько он платит своей домработнице?
– Ее вообще нет у него, – коротко ответила Лидия.
– Это хорошо, потому что пыль здесь не вытиралась уже недели две.
Мы с Гарри переходили из одной комнаты в другую, и каблуки наши звонко стучали по сухому паркету. В этом жилище не было никакой спонтанности: все основательно, выверено и незыблемо. Журналы лежат на стеллаже, пульты дистанционного управления выложены в ряд, стулья аккуратно выставлены вокруг обеденного стола. Маленькими подушечками, «для бросания», никто никогда не бросался.
– Это жилище выдержано скорее в анальной, нежели в проктологической традиции, – прошептал Гарри.
Лидия следовала за нами, постоянно озираясь и дергаясь, словно опасалась, что из шкафа может выскочить Койл.
Мы подошли к двери комнаты на втором этаже и нажали на ручку. Заперто.
– Что здесь находится?
– Его офис. По крайней мере, он его так называет.
– Вы внутри когда-нибудь были?
В ее смущении чувствовалась нотка обиды.
– Я была у него дома всего несколько раз. Он предпочитал приходить ко мне. Он говорил, что его квартира кажется ему мертвой, а мой дом такой живой и волнующий… – Сделав паузу, она добавила уже другим тоном: – Как я сама.