– Но неужели нет никого, кто бы вам помог в этой ситуации?
– Кто, например? Святой Леонард явится к сэру Джеймсу во сне и сделает ему внушение? Или воскресным утром мы найдём на пороге корзинку, полную пятифунтовых билетов? – к мисс Эппл потихоньку возвращалось прежнее ехидство. – Думаете, мы не сражались за Сент-Леонардс? Думаете, мы не пытались его отстоять? Хвала Господу, далеко не все попечители в комитете одобряют сэра Джеймса. У нас есть сторонники, и они поддержат нас на голосовании. Мы ещё посражаемся, вот увидите! Тем более что Он, – и она указала остреньким подбородком наверх, к потолку, – на нашей стороне.
– Но ведь теперь сражение окончено? Ну, раз монахини пришли сегодня и вели себя так, будто всё уже решено.
– Чепуха. Сражение не заканчивается до тех пор, пока не победишь. Это так же ясно, как то, что вы тянете время, чтобы не садиться за машинку. Мистер Адамсон смотрел на неё с таким же замешательством. Вы что, вообще не умеете печатать?
– Совсем чуть-чуть, – призналась Оливия, порозовев. – Но я быстро учусь!
– Это я уже слышала, – ворчливо заметила мисс Эппл. – Да-да, входите! – ответила она на стук, и тотчас прежняя властность вернулась к ней. – Что вам, мистер Бодкин? Ах, да, как же я могла забыть! – помогая себе тростью, директриса проворно выбралась из-за стола.
– Номер де… Мистер Альберт Кроу прибыл, мисс Эппл. Вполне достойный молодой человек и большой специалист по уничтожению мясных пирогов, – отрекомендовал нового воспитанника мистер Бодкин и сделал шаг в сторону.
На пороге кабинета появился некто маленький, вихрастый и заплаканный до икоты. Вздрагивая и кутаясь в байковое пальтишко не по размеру, мальчик смотрел на всех исподлобья, но было видно, что худшее позади и мясные пироги сделали своё дело.
– Ступайте, мистер Бодкин. Дальше мы справимся сами, – распорядилась мисс Эппл, вынимая из кармана носовой платок. – Давай-ка, вот так… – приговаривала она, вытирая ребёнку чумазую рожицу и приглаживая торчащие вихры. – Не годится быть замарашкой, ты ведь уже совсем большой. Пойдём-ка, я тебя кое-кому представлю. Вы тоже, мисс Адамсон, – бросила она Оливии. – Убедитесь, что я права, и в Сент-Леонардсе нет ни мышей, ни, боже упаси, крыс. А то сплошная умора глядеть, как вы озираетесь.
Усмехнувшись, директриса потянула за дверцу конторского шкафа, и писк и низкий вибрирующий звук усилились – на самом дне, в большой коробке с обрезками ткани, обреталось кошачье семейство. Полосатая мать дымчатого окраса флегматично отнеслась к вторжению, только сверкнула зелёными глазищами и протяжно зевнула, обнажив ребристое небо. Возле её живота копошились четверо пищащих комков – трое таких же дымчато-полосатых, в мать, и один серебристый, покрупнее остальных, похожий на клубочек дорогих мохеровых ниток.
– Это приёмыш, – пояснила мисс Эппл, видя, что один из котят заинтересовал Оливию больше прочих. – Страшно породистый, но с дефектными лапками. Его бы утопили, если б мисс Гриммет, добрая душа, не выкупила беднягу за два шиллинга. А это наша Табби! Она самый искусный охотник во всём Лондоне, так что слышать о мышах в Сент-Леонардсе для неё просто оскорбительно. Можешь её погладить, Берти, не бойся! Табита очень добрая, вот увидишь, и она споёт тебе песенку.
Когда мальчик опустился на коленки и с восторгом принялся легонько поглаживать мягкую шёрстку, она задумчиво протянула:
– Ну разве не странно, мисс Адамсон? В отличие от человеческих детёнышей, кошачьи всегда и у всех вызывают умиление. Люди, чьё сердце глухо к нуждам тысяч бездомных детей, готовы залиться слезами, увидев в канаве блохастого котёнка. Одна из странностей нашего мира, вы не находите? И я ума не приложу, как обернуть её нам на пользу… – и мисс Эппл, искренне полагавшая, что из всего на свете можно извлечь пользу, если хорошенько подумать, машинально погладила вихрастый затылок Берти тем же движением, каким мальчик гладил мурчавшую кошку.
Оливия вдруг резко выпрямилась, ударившись темечком о верхнюю полку шкафа, но даже не ощутила боли.
– Кошачий альманах! – выпалила она. – Альбомы с историями о котятах Сент-Леонардса! С рисунками в духе Уэйна10, и в бархатных переплётах. И пусть каждый член комитета выберет подопечного, а потом, когда котята подрастут, они смогут забрать их себе. Сколько там человек, мисс Эппл?
– Вообще-то, их четверо. Это вместе с лордом Фитцгевереттом, но, думаю, он обойдётся. Табита нам не простит, если мы отдадим её пушистое дитя этому негодяю. – Мисс Эппл смерила Оливию оценивающим взглядом, после чего задорно рассмеялась: – А вы с братом оба с фантазией, как я посмотрю, да, мисс Адамсон? Что ж, истории уже известны случаи, когда кошки помогли выиграть битву11. Так почему бы и нам не попробовать? Идея-то превосходная. На самой поверхности, но так всегда и бывает. Однажды это случилось и со мной, так что я точно знаю – лучшие идеи не прячутся, а преспокойно ждут, когда тот, кому они предназначены, откроет им своё сердце. Отправляйтесь-ка за вещами, мисс Адамсон, а по пути купите четыре альбома в самых роскошных переплётах с тиснением. Энни и мисс Лавендер помогут с рисунками. И не стойте столбом, ради бога! Пошевеливайтесь, а то мы и до утра не управимся. Поживей, мисс Адамсон, поживей!
Глава десятая, в которой Оливия навеки лишается способности испытывать умиление при виде котят, а мистер Бодкин находит оружие в своей борьбе за место директора и становится невольным виновником последующей за этим трагедии
Успело стемнеть, и сквозь облака проступила ослепительно-золотая луна, когда Оливия вышла из такси у ворот Сент-Леонардса, держа в руках саквояж с вещами и увесистый свёрток с альбомами. У парадного входа горел высокий кованый фонарь, и окна приюта в вечерней туманной мгле светились ласково, безмятежно, будто и не нависла над ним и его обитателями неотвратимая угроза.
Она прошла чуть вперёд и остановилась на гравийной дорожке, вдыхая запахи близкой речной воды и всматриваясь в сумеречный сад. Сейчас, залитое лунным светом, место пожара выглядело жутковато, как и единственная уцелевшая стена с дверным проёмом посередине. При виде неё в голову сами собой приходили мысли о призраках и вратах в иные миры. Наполовину обгоревшее дерево довершало картину: его обугленные ветви сплетались в клубок, который отчётливо походил на ворона с длинным клювом.
– Ну, хоть эта вернулась, – заметила кухарка, выглядывая из окна кухни. – Как она вам, мисс Данбар? Польза-то приюту будет от неё, как думаете?
– Мисс Эппл вроде довольна. Хотя не всё ли равно, миссис Мейси? – вяло отозвалась та. – Скоро тут всё пойдёт кувырком.
– Чего-то вы совсем расклеились, – кухарка проницательно взглянула на подругу и придвинула ей корзиночку с печеньем. – Это всё ваши туфли ужасные виноваты. В «Дамском вестнике» писали, что тесная обувь…
– Ах, миссис Мейси, не говорите глупостей! Нас объединяют, неужели вы не понимаете? Мы проиграли!
– А голосование? Мисс Эппл же сказала, что если мы все проголосуем против, то…
– Нас отдают Обществу Патриджа, миссис Мейси! Всё уже решено. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Теперь нам не выкрутиться, как бы мисс Эппл ни старалась подольститься к комитету. И голосование, и завтрашний обед, и эти нелепые альбомы с котятами – всё это зря, неужели вы не понимаете?..
– И ничего не зря, – младшая гувернантка неслышно вошла в кухню и встала на пороге с хмурым видом. – Что вы раньше времени тоску-то наводите? Я от вас, мисс Данбар, вообще такого не ждала. А вы, миссис Мейси? Вам не стыдно? Забыли уже, как мисс Эппл пришла нам на помощь в трудный час? А вот я не забыла! Где бы мы были, если б не она? Думаете, кто-то из нас нашёл бы тёплое местечко после всего, что случилось на Вестери-роуд?
– Мисс Гриммет в чём-то права, Хильда, – согласно закивала кухарка. – Сама подумай, мы бы тогда без мисс Эппл совсем пропали. Все знали, что те письма писали мы. А уж то, что потом случилось…
– Хватит уже об этом! – прошипела мисс Данбар, озираясь. – Сколько можно вспоминать? Чего доброго, Энни услышит!
– Не услышит, милочка, ей сегодня не до того. Пятый раз в уборной запирается, – младшая гувернантка по-простецки хохотнула, но выражение её глаз оставалось серьёзным.
Она переглянулась с кухаркой поверх головы мисс Данбар, и на лицах обеих женщин застыла озабоченность.
Отодвинув чашку с недопитым чаем, миссис Мейси вновь подошла к узкому кухонному оконцу:
– А эта всё стоит, высматривает чего-то. Девица-то, я смотрю, из любопытных. А нет, вроде идёт… Но до чего на мистера Адамсона похожа, прям жуть берёт!
Хлопнула парадная дверь, заскрипели ступеньки, а мисс Данбар всё продолжала сидеть, ссутулившись и апатично помешивая ложечкой давно остывший чай, хотя показать новенькой её комнату и выдать постельное бельё относилось к её прямым обязанностям. Мисс Гриммет переглянулась с кухаркой, а затем, сладко потянувшись, предложила так некстати раскисшей мисс Данбар:
– Давайте-ка, дорогуша, я сама ею займусь. Вы явно сегодня не в силах по лестницам прыгать. Лодыжки-то у вас, я смотрю, вспухли, как клёцки в супе, и щёки вон огнём горят. Вам бы, хорошая моя, порошки принять да лечь пораньше. И вообще, не мешало бы чуточку себя поберечь, – посоветовала она вскользь, уже без прежней душевности, и вновь переглянулась с кухаркой.
В швейной мастерской Оливия застала только высокую темноволосую девушку, так низко склонившуюся над столом, что короткие пряди касались поверхности.
– Прошу прощения, мисс Лавендер, что заставила ждать. Боюсь, мы слишком увлеклись беседой с мисс Гриммет, пока я разбирала вещи. Где мне сесть? Мы будем ждать Энни или сразу приступим?
– Неудивительно. Чуточка кого угодно до смерти заболтает, – проворчала Эвелин Лавендер, не поднимая головы от рабочего стола, на котором были установлены миниатюрные тиски. – Дайте мне ещё минуту. И ради бога, не трясите стол!