Когда Энни пришла за Оливией, та была настолько измучена ожиданием, что испытала странное облегчение. Мисс Эппл проверяла, правильно ли сервировали стол к обеду, и Энни, удостоверившись, что Оливия одна, вынула из кармашка передника бутылочку инжирного сиропа и приказала ей поторапливаться.
На ватных ногах Оливия последовала за ней, молясь про себя, чтобы кухарка или кто-нибудь другой им помешали. Однако кухня была пуста.
На плите томились суп и жаркое, и соус с дижонской горчицей и сливками, остывая, булькал в медном сотейнике, распространяя соблазнительные запахи. Судя по ароматам, витающим в кухне, миссис Мейси питала пристрастие не только к корице – пряные нотки мускатного ореха и кардамона дразнили обоняние и вызывали аппетит. Загубить такой обед было настоящим кощунством.
– Ну что, мисс Адамсон, вы готовы? – глумливо поинтересовалась Энни, передавая ей бутылочку с сиропом. – Да не тряситесь вы так! По две унции в каждое блюдо, и вы получите то, что вам так нужно. Разве я многого прошу? Или вы хотите, чтобы я передумала? Ну же! – топнула она ногой, теряя терпение.
Отступать было поздно. Оливия вынула пробку и влила густую тёмную жидкость поочерёдно в суп, жаркое и соус. Энни, схватив ложку, принялась мешать содержимое кастрюль, дурачась и приплясывая от восторга.
– А теперь, Энни, быстро говори, что ты знаешь о мистере Адамсоне. Прямо сейчас! Иначе я закричу, а когда все сбегутся, скажу, что застала тебя здесь с бутылкой сиропа. Учти, я не шучу!
Энни внимательно посмотрела на Оливию, оценивая её готовность выполнить обещанное. Много лет выживая лишь благодаря своему звериному чутью, она поверила угрозе.
– Ладно, – кивнула Энни. – Это был честный уговор, так что вот вам: за мистером Адамсоном следили. Как в кино показывают, представляете? Так что неудивительно, что он исчез и вам приходится его искать.
– Следили?! Кто? Ты знаешь этого человека?
– Возможно, – промурлыкала Энни, откровенно наслаждаясь растерянным видом Оливии.
– А я его знаю? Это кто-то из Сент-Леонардса?
– Ох, как много вопросов, мисс Адамсон! И ответы на них будут стоить дороже. Значительно дороже. Или вы надеялись получить всё, заплатив лишь один раз? – от такой наивности Энни снисходительно улыбнулась. – Что ж, раз уж вам так понравилась наша игра, то я придумаю, чем ещё вы сможете меня порадовать.
Девушки смотрели друг на друга: одна с плохо скрытым отвращением, другая с лукавым вероломством подменыша. Безмолвный диалог закончила Энни. Будничным тоном она распорядилась:
– Хватит так на меня глазеть, а то я и разозлиться могу. И вымойте ложку, чтобы не осталось следов. А я отнесу это, – и она помахала пустой бутылочкой, – в комнату нашей милой, милой Нелли. И не переживайте вы так, мисс Адамсон! Вас никто не заподозрит. Пока мы дружим, конечно, – Энни ухмыльнулась и, пританцовывая, отправилась исполнять вторую часть своей гнусной забавы.
Как только она вышла, Оливия добавила в каждую кастрюлю по щедрой пригоршне соли, а потом вымыла ложку и скорее покинула кухню, сама не замечая, как сильно, до боли в челюстях, стиснуты её зубы.
В коридоре Оливия наткнулась на доктора Гиллеспи. Тот стоял, облокотившись на подоконник, и задумчиво слушал, как дети поют старинный мотет. Их голоса – чистые, мелодичные, – уплывали ввысь, под своды старого дома, но и здесь, внизу, приглушённое пение слышалось вполне отчётливо.
– Словно ангелы Господни, правда? И не подумаешь, что это всего лишь бесполезные для общества сгустки протоплазмы, – меланхолично произнёс он.
– Такие заявления не делают вам чести, доктор Гиллеспи, – вспылила Оливия. – Если вы так думаете, то что делаете здесь, в Сент-Леонардсе?
– А что вы, дочь знаменитого Джона Адамсона, делаете здесь, в ист-эндском приюте для потерянных мальчишек и девчонок? Думаю, ответ на этот вопрос намного интереснее. Но я вижу, что мисс Эппл быстро обратила вас в свою веру, – усмехнулся доктор, однако, заметив, какой неприязнью вспыхнули глаза собеседницы, спохватился: – Я рассердил вас, мисс Адамсон? Всему виной моя манера открыто выражать свои мысли тому, кому я доверяю. Видите, как мы с вами близки? Доверьте и вы мне свои мысли, прошу. Вчера вы не ответили на вопрос о брате. Вы сильно к нему привязаны? Учтите, вашему мужу это может не понравиться.
– Не вам об этом печалиться, доктор Гиллеспи. Я не приму ваше вздорное предложение ни в пятницу, ни в другой день. Забудьте об этом. А что до того, зачем я здесь, так это не ваша забота.
Вопреки обыкновению, Оливия позволила себе быть грубой, хотя на доктора её холодность должного впечатления не произвела. Молниеносным движением, точно ловил змею, он схватил её запястье и прижал большой палец к пульсирующей синей жилке.
– Одно из двух: или вы и правда сердитесь на меня, или я вам небезразличен.
– Сержусь, будьте уверены. И сильно!
– Значит, небезразличен, – с удовлетворением кивнул доктор. – Был бы безразличен, то не сердились бы.
– Вы невыносимы! – Оливия освободилась и спрятала обе руки за спиной, даже не осознавая, каким детским получился этот жест.
– Правда? – обрадовался он. – Значит, ваши чувства сильнее, чем я думал. Не возникает ли у вас желания дать мне пощёчину? – с надеждой осведомился он.
– Непременно возникнет, если вы не уймётесь!
– Ну же, мисс Адамсон, не упрямьтесь вы так. Дайте мне шанс заслужить ваше расположение. Как насчёт того, чтобы посетить кинематограф? После можем выпить чая и поболтать. Ну так что? Вы согласны? Не хочется напоминать, но за вами кое-какой должок, помните?
В очередной раз Оливию выручила пробегающая мимо младшая гувернантка. Делая вид, что не смотрит на парочку у окна, она многозначительно откашлялась и бросила на бегу:
– А мисс Эппл-то вас обыскалась. Не вас, доктор Гиллеспи, не вас, вы ей пока без надобности. Сидит у себя, мрачная такая, и ворчит. Говорит: на кой я секретарей нанимаю, если один сбежал, а другой вечно и под рукой-то нет, когда она нужна. И ведь не поспоришь, да, мисс Адамсон? – невинно поинтересовалась она, повернувшись к обоим спиной и роясь в кладовке среди стопок полотенец и коробок с мыльной стружкой.
– Я хочу, чтобы вы с Энни провели чаепитие для младших у леди Аннабель. Они что-то сегодня буйствуют, а любимый ритуал всегда их успокаивает. Заодно получше познакомитесь с детьми, – сухо распорядилась директриса, когда Оливия переступила порог её кабинета. – Стол накроют дежурные, так что вам с Энни останется только следить за порядком. Это несложно, но сегодня вам придётся приглядывать и за Энди. Было бы несправедливо оставить его в спальне одного, пока другие веселятся, верно?
– Хорошо, мисс Эппл, я поняла. И ещё хотела сказать… Я сожалею, что вам пришлось меня искать. Видите ли, мне понадобилось…
Директриса поморщилась, вскинула правую ладонь и сомкнула пальцы в щепоть, будто дирижёр, приказывающий оркестрантам умолкнуть.
– Скажу один раз и больше повторять не буду. Как вы успели заметить, мисс Адамсон, персонал Сент-Леонардса крайне немногочислен. Из-за этого круг обязанностей каждого сотрудника весьма широк. Вы, несомненно, привыкнете к нашему ритму жизни, но для всех будет лучше, если это произойдёт как можно скорее.
– Понимаю, мисс Эппл. Приложу все усилия, – Оливии вдруг захотелось вытянуться в струнку и приподнять подбородок.
– И в качестве совета, если позволите. – Мисс Эппл отвлеклась от переписки с поставщиком тканей и фурнитуры и посмотрела на неё поверх очков: – Постарайтесь для начала делать всё хотя бы в два раза быстрее. Потом сами не заметите, как втянетесь и начнёте успевать гораздо больше. Попробуйте, вам понравится. Так что поживей, мисс Адамсон, поживей! Не заставляйте детей ждать.
Следуя совету директрисы, Оливия бодрой рысцой устремилась на второй этаж, но всё равно опоздала. Когда она вошла в особую комнату Сент-Леонардса, единственную из всех, что запиралась на ключ, и в которой находилась таинственная леди Аннабель, упомянутая в письме Филиппа, то увидела длинный низенький стол, накрытый к чаю, и с десяток детей, чинно сидевших вокруг него на маленьких стульчиках. Во главе стола, в изящном кресле с плетёной спинкой меланхолично покоилась крупная кукла в нежно-розовом чайном платьице, какие носили в начале беззаботной эдвардианской эпохи. Рядом с ней сидела Энни, украсившая себя хрустальными серёжками и брошью, а больше никого в комнате не было.
– Это что, и есть леди Аннабель? – не сдержала Оливия своего разочарования.
– Леди Аннабель Сью Таунсенд-Ричмонд, – поправила её Энни. – Ну, конечно. А вы кого думали здесь найти? Вдовствующую графиню, играющую на арфе? – она скрипуче рассмеялась, и некоторые из девочек, вторя ей, подхалимски захихикали, прикрывая ладошками рты.
Свободное место у стола нашлось только возле Энди Купера, и, когда Оливия с некоторой опаской устроилась на крошечном стульчике, тот придвинулся к ней ближе и потянул за рукав. Под столом он показал ей пару жестяных монеток, а потом спрятал их в карман и расплылся в довольной улыбке.
– Кто поможет нам с леди Аннабель разливать чай? – на удивление ласково спросила Энни, и все дети, за исключением рыжеволосой Дикки и девочки, с которой она сидела в обнимку, оживились и заёрзали, привлекая к себе внимание.
– Я, мисс Мэддокс! Ну, пожалуйста, пожалуйста, можно я? – подпрыгивала растрёпанная девочка с тёмными и чуть раскосыми беличьими глазами.
– Нет, Присси, не ты. Мне рассказали, как ты сегодня себя вела, и мы с леди Аннабель тобой недовольны, – Энни взяла куклу за талию и пропищала от её имени: – Только не Присси! Только не эта гадкая девчонка! Я этого не перенесу! Ах, я, кажется, падаю в обморок… Где, где моя нюхательная соль? О, мне дурно… – кукла повалилась на кресло, обмахиваясь веером, и дети из числа тех, кто не понаслышке знал об истинном нраве Присси Безивуд, зашлись от смеха.
Энни дала себя поуговаривать, не скрывая, что её это забавляет, и всякий раз задействуя куклу и её зонтик в интерлюдиях, напоминавших представления Панча и Джуди, какие показывают в передвижных будках, но потом всё же выбрала двух счастливиц и поручила им разливать чай.