– Почему здесь дети?! Уведите их, сейчас же, кто-нибудь! – распорядилась мисс Эппл, и от её строгого окрика младшая гувернантка засуетилась.
Мисс Гриммет без промедления вытолкала самых любопытных, схватила за руку перепуганную Дикки, прикрикнула на тех, кто не желал подчиняться – послышался удаляющийся плач, возбуждённые голоса, проскрипела лестница над кабинетом, и вскоре всё стихло.
Резкий тон директрисы отрезвил и Энни. Она почти пришла в себя, перестала пошатываться и даже попыталась пригладить волосы.
Однако ничего ещё не было кончено. Ярость всё ещё тлела в её обессиленном худеньком теле, всё ещё требовала выхода. Энни обвела взглядом всех, кто столпился у дальней стены, и улыбнулась им почти спокойно, без прежних уродливых гримас.
– Я вам всем отомщу, – ласково пообещала она. – Всем до единого. Считали меня дурочкой, да? Вечно шептались у меня за спиной, мучили меня, изводили… Вы все об этом пожалеете. Думали, я не знаю про пожар, про Вестери-роуд, про… А-а, доктор, и вы тоже здесь? – она вяло помахала ему рукой в издевательском приветствии. – Вы случайно ничего в последнее время не теряли?
Доктор Гиллеспи не проронил ни слова, лишь резко вскинул голову, и тёмная прядь упала ему на лицо.
– Так я и думала, – Энни рассмеялась и хотела ещё что-то сказать, но смех внезапно начал душить её с той же силой, что и недавние рыдания, до всхлипов и судорог, и она всё смеялась и смеялась, складываясь пополам и вздрагивая от мучительных спазмов, а потом сорвалась с места и помчалась к выходу, продолжая издавать резкие, лающие звуки.
Когда она пронеслась мимо мисс Данбар, нежный шёлк её платья коснулся запястья гувернантки, и та комично вскрикнула от гадливого ужаса, сама от себя не ожидая такой позорной впечатлительности.
– Так, немедленно все наверх, – скомандовала мисс Эппл. – Её нельзя оставлять одну. Подайте мне трость, мистер Бодкин… Благодарю. Мисс Данбар… Нет, вы можете пригодиться наверху. Значит, миссис Мейси – останьтесь с Энди и начните уборку. Мисс Адамсон – вы идёте с нами. Вы нравитесь Энни, значит, поможете нам её утихомирить. Доктор Гиллеспи, если мисс Данбар и мистер Бодкин её подержат, вы сможете сделать ей успокаивающий укол?
– Нет-нет, что вы! А если у неё опять начнётся припадок? – перепугался доктор. – Может, дать ей порошки?
– Лучше хлорал. Он действует быстрее. Подготовьте всё необходимое.
Мисс Эппл, опираясь на трость и сжав зубы, будто фельдмаршал, направляющийся в гущу сражения, первой ступила на лестницу чёрного хода. Остальные последовали за ней, перешёптываясь и обмениваясь брезгливыми взглядами.
– …ей говорила, что мы с этой ещё наплачемся. А если бы пострадал кто-то из детей?..
– …Я и подумать не мог, что она настолько неуравновешенна, – сокрушался побледневший мистер Бодкин. – Несчастное дитя, она же совершенно не в себе, ну совершенно…
Только мисс Лавендер выглядела чем-то довольной, доктор же с крайне озабоченным видом хрустел пальцами и казался погружённым в себя.
Когда он свернул к медицинскому кабинету, Сент-Леонардс снова огласили вопли Энни. Теперь в них слышалась не ярость, а предсмертный ужас, и все ускорили шаг, наступая друг другу на пятки.
– Живо запритесь в классной комнате и не выходите оттуда! – перегнувшись через перила, крикнула мисс Данбар детям, столпившимся в коридоре второго этажа. – Кейти, Сьюзен, Дебора – вы за старших! И кто-нибудь видел мисс Гриммет?
– Тут я, милочка, тут! – запыхавшаяся мисс Гриммет опередила Оливию, оттеснив её к перилам, а когда раздался новый мучительный вопль, вздрогнула: – Да что ж она так голосит-то? Ну как грешники в аду, честное слово.
Энни обнаружили в коридоре.
Обхватив себя руками, девушка рыдала от страха и омерзения, била ладонями по подолу платья, стряхивала с волос что-то невидимое и вновь истошно завизжала, оглушив всех на пару секунд, когда через порог её комнаты перебрался довольно крупный представитель семейства арахнид и пополз в её сторону.
Увидев Оливию, она кинулась к ней и прижалась так же тесно, как недавно Энди. Уткнув заплаканное лицо ей в шею, Энни молила, задыхаясь и всхлипывая:
– Убейте их, умоляю, убейте!… Они там… Они везде… Они ползут ко мне, я знаю!
Мисс Данбар вошла в комнату Энни и сообщила презрительно:
– Всего-то парочка пауков. Было бы из-за чего так вопить.
Мисс Эппл, решившая держаться в стороне, чтобы не вызвать у Энни новый припадок, послала Оливии красноречивый взгляд. Подоспел и доктор. В руках он держал флакон тёмного стекла и синюю чашку, в которой мисс Данбар с неодобрением узнала свою любимую.
– Энни, тебе нужно отдохнуть, – Оливия неосознанно скопировала мягкую строгость директрисы. – Не годится так себя изводить. Давай-ка я уложу тебя и побуду с тобой, пока ты не уснёшь. А когда проснёшься, мы обсудим твой портрет, хочешь?
– Правда? А вы не обманете? – Энни, всхлипнув, улыбнулась сквозь слёзы, но, посмотрев на свою комнату, снова забилась в её руках, и, приблизив к ней воспалённое, покрасневшее лицо, умоляюще зашептала: – Пожалуйста, пожалуйста, только не запирайте меня там, только не там, умоляю, только не там!
– Давайте уложим её в гостиной, – предложила младшая гувернантка. – Там тихо и свежо. Устроим её на диванчике. А комитетских примете у себя в кабинете, – обернулась она к мисс Эппл, – во время обеда мы там всё уберём и принесём новые стулья.
– Благодарю, мисс Гриммет, – директриса согласно кивнула. – Именно так мы и поступим. Мисс Адамсон, ну что вы опять стоите столбом? – прошипела она. – Вниз! Ведите её вниз!
Убедившись, что никто не собирается запирать её в одной комнате с пауками, Энни окончательно размякла. Последняя вспышка истощила её силы, и она продолжала цепко сжимать ладонь Оливии, точно находилась в стане врагов и нашла единственного союзника, и уложить себя на диван позволила только ей. Хлорал, разведённый в чашке воды, она согласилась принять лишь из её рук, отпихнув и доктора, и мисс Эппл, и усеяв влажными пятнами измятое платье.
Лекарство подействовало быстро, и, когда Энни, свернувшись калачиком, наконец, затихла, все вздохнули с облегчением.
– Уснула, – подтвердил доктор, измерив её пульс. – И лучше её не беспокоить до утра. Ну, кому ещё успокоительного? – попытался он пошутить, но то ли засмеялась, то ли всхлипнула только мисс Гриммет.
Похлопав себя по рыхлым щекам, чтобы взбодриться, она предложила:
– Может, развернуть достопочтенных восвояси? Сказать им, что в приюте скарлатина, а, мисс Эппл?
– Ещё чего. Не болтайте чепухи, мисс Гриммет, – устало воспротивилась директриса. – Я не позволю ни Энни, ни кому-либо другому лишить Сент-Леонардс шанса на спасение. Мы справимся, вот увидите. Иного выхода у нас нет.
До визита членов комитета оставалось не более четверти часа.
Только величайшим самообладанием мисс Эппл и её соратников можно было объяснить тот факт, что попечителей Сент-Леонардса встретили в приюте как подобает. Краткий промежуток времени, что оставался до их визита, был использован настолько эффективно, насколько это вообще было возможно, и походил на слаженную операцию под предводительством главнокомандующего.
Осколки смели, чернила вытерли, искорёженную фрау Дарабель Оливия лично, стараясь не обнаруживать своего ликования, отнесла в чулан и сунула в самый дальний угол, к неудовольствию сонных пауков, свивших там лохматую паутину. Заплаканных детей умыли и переодели, впечатлительную Эмили утешили обещанием сделать распорядительницей следующего чаепития у леди Аннабель, а стол в малой гостиной, служившей прежним хозяевам вместительной гардеробной, сервировали личным фарфором директрисы, и даже расставили там свечи в бронзовых шандалах, которые так кстати обнаружились в чулане. Только Табита, баюкавшая свой выводок в шкафу, так и не простила людскому племени визгливого переполоха, и всякий раз, если кто-то отворял дверцу, вздымала на спине драконий гребень и принималась шипеть.
Когда сэр Джеймс Фитцгеверетт, потомственный меценат, страстный поклонник быстроходных автомобилей и, вероятно, будущий член парламента, а также три его спутницы, леди Аделаида Ливси, леди Уорли-Хантингтон и леди Барбара – все как одна одетые подчёркнуто скромно и непритязательно, – ступили под своды Сент-Леонардса, то их встретила чинная процессия, с довоенным шиком выстроившаяся рядком в просторном холле.
Лампы в форме морских раковин струили со стен мягкий желтоватый свет, и вспыхивала тысячей огней люстра под потолком, и сияли радушием улыбки персонала и старших воспитанниц, одетых в скромные фланелевые платья с кружевными пелеринками.
Приветствовал попечителей и мальчишечий отряд мистера Бодкина. Трое вышли из шеренги, старательно чеканя шаг, и вручили дамам букеты, составленные мисс Эппл с большим вкусом из остатков, по дешёвке купленных у цветочника. Мальчики, вручая подношения, с эдвардианской церемонностью склонили прямые спины в поклоне, и достопочтенные леди тут же растрогались, защебетали, затормошили бедняг, которые вернулись в строй совершенно пунцовыми.
У лестницы, на приставном столике, лежали альбомы, перевязанные пышными бантами, и кроме них нарядные свёртки со всякой всячиной – вышитыми закладками, кошельками, чехольчиками для очков и театральных биноклей. Достопочтенные устремились к подаркам с детским восторженным пылом, который несколько охладила выходка Присси – той наступили на ногу, и девочка, не сдержавшись, привычно дала волю языку.
Непристойное словечко, выкрикнутое звонким голоском Присси, заставило дам-попечительниц вздрогнуть.
Лучезарно улыбаясь, мисс Эппл, не моргнув глазом, пояснила:
– Вынуждена просить вашего снисхождения. Девочка переволновалась. Бедное дитя у нас недавно, она ещё не усвоила правила поведения. Для этого требуется время.
– Не только время, но и система справедливых наказаний, – впервые подал голос сэр Джеймс, который до сих пор стоял в стороне и умиляться ни подаркам, ни тёплой встрече не спешил. – Мне известно, что у вас они не в ходу. И вот результат – полная распущенность при полной же вседозволенности.