Комичное зрелище вызвало у мисс Гриммет приступ злорадного веселья, но ей хватило ума обуздать смех. Улучив момент, она схватила Табиту одной рукой поперёк жилистого тела, а другой за шкирку, и, пока кошка соображала, с какой стороны ей отражать атаку, инспектор сумел освободить брюки из её когтей.
Пока он осматривал нанесённый урон, мисс Гриммет его пожурила:
– Зачем же вы, сэр, к Табите-то полезли? Неужто вам не сказали, что она никого, кроме мисс Эппл, к своему гнезду не подпускает? Котята там у неё, а мать есть мать, тут уж ничего не попишешь.
– Я… я хотел только посмотреть, – выбритые щёки инспектора покрылись румянцем, точно у застигнутого за каверзой мальчишки, но он тут же вернулся за стол и состроил серьёзную мину: – Давайте не будем отвлекаться, мисс Гриммет. Сядьте, мне нужно задать вам несколько вопросов.
Невзирая на прямое указание инспектора, гувернантка ещё какое-то время повозилась с кошкой, а после аккуратно прикрыла дверцу шкафа и покачала головой:
– Вот теперь она вас точно запомнила, сэр. Вы уж поостерегитесь. Табита девочка злопамятная. Был у нас такой Джим Бронсон, хороший парнишка, незлобный, но вот что ни день, проходу ей не давал, так она…
– Мисс Гриммет! Я же сказал вам сесть и отвечать на мои вопросы!
Гувернантке пришлось покориться. Усевшись в кресло, она часто-часто заморгала, как если бы окрик инспектора её испугал.
– Сколько лет вы работали в приюте мистера Прентиса на Вестери-роуд? И в какой должности состояли?
Полицейский говорил отрывисто, будто лаял, и мисс Гриммет поняла, что он не простит ей свидетельства его позорной стычки с кошкой.
– Дайте подумать, сэр… Да года два, не больше. Меня взяли на место одной из надзирательниц, это потом уж я младшей матроной стала, когда мисс Данбар пришла, а до того…
– Томас Хокли уже работал на Вестери-роуд? Или его взяли позже?
Мисс Гриммет закусила нижнюю губу, нахмурила брови. Изобразила, что вспоминает давно минувшие дела, потом с облегчением всплеснула руками:
– Позже, сэр, точно, а я и запамятовала уже! Как мисс Данбар появилась, так и Томаса взяли садовником. Правда, он и плотничал, и углем занимался, и много чего ещё делал. Мистер Прентис-то даром жалованье не платил, всем работать приходилось до седьмого пота, никто не прохлаждался.
– Уверен, вам известно, что мистер Прентис погиб во время наводнения. По поводу его гибели вам уже задавали вопросы, но я хочу услышать о случившемся от вас.
Полицейский так пристально смотрел гувернантке в глаза, что у той запершило в горле.
– Вот врагу такого не пожелаешь, правда, сэр? Не смог, бедняга, выбраться во всей этой неразберихе, так и утоп, как щенок в канаве. Только подумаю об этом, так мурашки по всему телу бегут, ей-богу, сэр, – призналась мисс Гриммет, поёжившись от охватившей её дрожи. – Все мы тогда страху натерпелись, пока детей спасали, но такой жути, само собой, никто не ожидал. Мне порой снится та ночь, сэр, – она доверительно наклонилась вперёд. – Да так всё подробно, точно наяву. Я потом два дня оклематься не могу, от каждого шороха дрожу, от каждой тени шарахаюсь. Да, да! – покивала она доверительно.
Полицейский смотрел на неё всё так же, и взгляд его оставался непроницаем. Гувернантка вызвала в памяти воспоминание, как он кружил, кружил по комнате с перекошенным лицом, и подступающая паника улеглась. Не в чём ему её обвинить, а запугивать – так у бобби работа такая, подумала она, успокаиваясь. Пекарь булки печёт, столяр мебель мастерит, угольщик уголь возит, а полицейский вынюхивает да пугает.
– Как вы считаете, мисс Гриммет, почему мистер Прентис оказался в подвале? Разве он не должен был эвакуировать детей вместе с остальными? Подумайте хорошо, прежде чем отвечать. Я знаю, вас уже допрашивали, но дело могут снова открыть, если появятся новые обстоятельства.
– Понимаю, сэр, понимаю, – закивала гувернантка и вновь озабоченно сдвинула брови, будто всерьёз задумалась. – Нет, сэр, не припомню я ничего нового, уж не обессудьте. Как тогда не знала, за каким чёртом Прентис в подвал полез, так и сейчас сказать ничего не могу. Он, видать, в подвал спустился, а вода-то, она быстро шла, а потом и неразабериха сплошная началась… А там уж не докричишься, стены вот такенные, – и она развела руки на ширину плеч, потом подумала и добавила ещё пару дюймов.
– Интересная версия, мисс Гриммет. Не то чтобы невероятная, просто крайне сомнительная ввиду новых улик.
Полицейский как-то нехорошо улыбнулся, выдвинул ящик стола и положил перед ней ключ. Сердце Элизабет Гриммет забилось чаще обычного, но владеть собой она умела.
– От подвала это ключ, сэр. С Вестери-роуд, – спокойно произнесла она, наблюдая, как полицейский поджал губы, лишённый удовольствия и дальше её стращать. – Две штуки их было. Один у мистера Прентиса, другой у мисс Данбар. Когда мистер Прентис в подвале кого-нибудь из детей запирал, то мы часто вторым ключом пользовались. Еду относили, одеяла тёплые. Свечи, бутылки с горячей водой. Холод там собачий был, подвал-то глубокий, да и в темноте с крысами сидеть – оно невесело, сэр. Ей-богу, сэр, невесело, – повторила она, качая головой.
Впервые с начала допроса гувернантка заметила у полицейского проблеск чего-то человеческого.
– Кто из вас четверых, мисс Гриммет, писал жалобы в Совет графства? – спросил тот после паузы.
– Мисс Данбар у нас самая грамотная, сэр, она и писала, а мы все уж под её диктовку. Скрывать тут нечего, сэр, никто из нас этого ничуточки не стыдится. Это другим стыдиться надо, как мисс Эппл говорит, что такие непотребства под носом у всех творились.
– Приют мистера Прентиса проверяли?
– А толку-то, сэр? – от живого, до сих пор не выветрившегося негодования Элизабет Гриммет презрительно фыркнула. – Ну, приходили проверяльщики, и что? У мистера Прентиса брат родной в Совете сидел, а зять в полиции служил, так что никто ему был не указ. Вам ли не знать, сэр, как такие дела обстряпывают, – дерзко заявила она, не удержавшись.
– Осторожнее, мисс Гриммет! Оскорбление должностного лица при исполнении…
Полицейский грозно зашевелил бровями, и гувернантка опустила глаза, притворно заохала, заюлила.
– Уж извиняйте, сэр, если чего лишнего сболтнула. Да только вспомню, как бедные детки в подвальную дверь тарабанили, а мистер Прентис, гореть ему…
– У кого, по-вашему, могла взять ключ мисс Мэддокс? – перебил Тревишем.
Гувернантка пожала плечами, опустила взгляд, но этого полицейского с толку не собьёшь, это она сразу поняла.
– Вы уж, сэр, пожалуйста, про мисс Данбар дурного не думайте, – попросила она смиренно. – Женщина она богобоязненная, греха на душу не возьмёт.
– У кого же тогда? У вас? Или у миссис Мейси?
– У Томаса, сэр, у кого ж ещё? – вздохнула она и перекрестилась. – Что уж там… Видать, он это мистера Прентиса в подвале-то запер. Сильно они с ним не ладили, с первого дня так повелось.
– В чём это выражалось? – полицейский заинтересовался, бросил писать, уставился на неё хищно, только что ноздри не раздувал, будто пёс перед скотобойней.
– Томас-то, он худущий, как щепка был, одни кости. Когда его на Вестери-роуд взяли, так он первое время ел, да наесться никак не мог. Хлеб с кухни брал, пока никто не видит, а мистер Прентис решил, что это дети таскают, и всех на неделю оставил без ужина. Томас как узнал, так кидаться на него начал, но мы его утихомирили. Это перед самым наводнением было, за день буквально. Крепко они повздорили тогда. Мы уж все бояться начали, как бы чего из этого нехорошего не вышло.
– Вы рассказывали об этом полиции?
Гувернантка бесстрашно помотала головой.
– Насчёт остальных, сэр, не знаю, врать не буду. А меня никто и не спрашивал. Пугать пугали, для острастки, ну, вы знаете, сэр, как полицейские-то запугивать любят, а только я не стала масла в огонь подливать. Да и не думала я о таком тогда. Это сейчас, когда вы мне ключ показали, я два и два сложила. Но правды-то всё равно уж не узнать, сэр, Томаса не вернёшь. Мистер Прентис, видать, с того света его достал.
– О чём это вы, мисс Гриммет?
Полицейский с недоумением посмотрел на неё, оторвавшись от своих записей.
А симпатичный всё-таки джентльмен, подумалось гувернантке. Такому пошли бы полковничьи бакенбарды. Или усы попышнее. Зря он бреется, как эти молодчики, что в открытых автомобилях разъезжают, не по чину ему голые щёки носить.
Полицейский всё смотрел, и она пояснила, понизив голос до шёпота:
– Так совесть его замучила, сэр. Вот он и подорвался. Колонка-то газовая неисправная была. По ней тюкни тихонечко, она и рванёт.
На лице инспектора появилось непонятное ей выражение, а потом он небрежно спросил:
– Припомните, мисс Гриммет, слышал ли кто-нибудь перед пожаром выстрелы?
– Выстрелы, сэр? Нет, никаких выстрелов тогда не было. С чего бы это? – она заморгала, искренне удивлённая таким глупым предположением. – У нас здесь, сэр, и оружия-то никакого не водится.
– То есть сначала раздался взрыв, а потом уже загорелся флигель?
– Точно, сэр, так оно всё и было. Как раз в тот день мальчишки мистера Бодкина хотели во флигеле то ли игру какую затеять, то ли на ночёвку устроиться. Так Томас у них перед носом замок на дверь повесил, а сам только ужинать пришёл, а потом шасть обратно. И такой задумчивый был, всё вздыхал да лоб морщил. Миссис Мейси, она дама жалостливая, и к Томасу сильно прикипела, как к родному, ей-богу, так вот она хотела ему настойки скипидарной дать, чтоб он спину, значит, натёр, а то он жалобился часто, что в спине у него стреляет, а Томас ей и говорит, не надо мне, миссис Мейси, настойки вашей, ничего вообще мне не надо в жизни этой, и пошёл, пошёл… А у самого лицо белое, только глаза сверкают, будто на войну уходит. Я тогда-то, сэр, само собой, внимания-то не обратила, а вот сейчас думаю, это как же он, бедолага, мучился, видать, и ни одной живой душе открыться-то…
– Достаточно, мисс Гриммет. Благодарю. Передайте мисс Данбар, что я хочу её видеть.