дорогого гостя, и он, Вальтер фон Хагенау, генерал СС, не имеет права из-за каких-то туманных страхов компрометировать себя перед родиной, германской разведкой. Да и ставка так велика, что стоит риска.
— О дядя Альбер! — обрадовалась Клод, когда Стамп вошел в ее комнату. — Я решила, что не дождусь вас и уже собралась к вам в гостиницу!
— Ну как? Узнала наконец?
— Он сказал мне вчера, что если бы захотел, то мог бы очень разбогатеть и прославиться…
— Дальше, дальше!
— Но что никогда не пойдет на это из-за своих убеждений.
— А ты спросила, на чем именно мог бы он разбогатеть?
— Я сказала, что он все выдумывает, чтобы похвалиться передо мной…
— Умница, Клод! А он?
— Тут он стал говорить, что причастен к важному открытию, но не имеет права рассказывать о нем, потому что это опасная тайна и принадлежит она не только ему. Я рассмеялась и опять сказала, что он хвалится, а на деле никакого открытия нет…
— Ну, ну!
— Он обиделся и замолчал, я поняла, что он больше ничего не скажет, и переменила разговор. А то он мог подумать, что я выспрашиваю.
— Браво, девочка! Теперь ясно, что метод, о котором мне говорили, действительно существует и этот парень может кое-что рассказать о нем!
— Вероятно, дядя.
— Ну что же, за дело, Клод, сегодня надо кончать! Где вы условились встретиться?
— В восемь, у памятника Джефферсону.
— Вот и отлично! Я сейчас же велю предупредить капитана. К какому часу можно ожидать вас?
— Я не знаю… я очень боюсь, дядя…
— Чего тебе бояться? «Граф Отто Бисмарк» все там же стоит на причале, вы взойдете на борт, ты спросишь капитана, вас проводят в каюту…
— Дядя Альбер, а Фреду, правда, ничего плохого не сделают?
— Что ты, девочка! — тоном глубокого убеждения сказал Стамп. — Его переправят в капитанской каюте на нашу родину, там он расскажет о своем открытии, ему дадут много денег и отпустят обратно!
— Фред ничего не скажет за деньги, дядя. Он просил меня, чтобы я стала его женой, и то ничего не сказал…
— Послушай, Клод, — строгим, отеческим тоном сказал Стамп, — ты еще не знаешь ни жизни, ни людей, не можешь судить о серьезных вещах и потому должна довериться мне. Неужели ты допускаешь, что я способен причинить кому-либо зло? Мне тягостен даже этот маленький обман, к которому мы вынуждены с тобой прибегнуть, — тут голос Стампа поднялся до лирических высот, — но ведь дело идет об интересах нашей дорогой родины, Клод, и об исправлении тяжкой несправедливости, совершенной в отношении твоего дяди…
— Я все сделаю, дядя, — покорно сказала Клод.
— Вот и умница, — Стамп склонился и поцеловал девушку в лоб. — Напоминаю тебе еще раз, Клод: ты скажешь Фреду, что твой родственник, капитан «Бисмарка», отплывает сегодня в девять вечера в Европу и ты обещала прийти на судно, чтобы проститься с ним…
— Я помню, дядя… А вы тоже там будете?
— Нет, девочка, это ни к чему. Когда все будет сделано, ты вернешься к себе домой, а к одиннадцати я заеду к тебе, и ты мне все расскажешь.
— Хорошо, дядя… — Клод судорожно вздохнула. — Ой, как я боюсь!..
— Клод!
В тоне Стампа прозвучало нечто, сразу приведшее девушку в себя.
— Сейчас десять минут восьмого, — Стамп взглянул на часы-браслет. — Ровно к восьми будь у Джефферсона, а к девяти — на набережной, у причала. И держись молодцом!..
Еще не пробило восьми часов, когда к памятнику четвертого президента, Джефферсона, подошел молодой человек среднего роста, лет двадцати пяти, одетый скромно и небрежно и, видимо, совершенно равнодушный к своей внешности. Все же на него нельзя было не обратить внимания: густые, непокорные черные волосы обрамляли чистой, здоровой бледности лицо, большие темные глаза глядели на мир открыто и смело, широкий, красивой формы лоб говорил о незаурядном интеллекте. Шагая вокруг памятника, он нетерпеливо оглядывался по сторонам, словно кого-то высматривал.
— О Клод! — воскликнул он, не скрывая радости, и весь подался навстречу рослой золотоволосой девушке с прозрачно-ясными голубыми глазами, которая спокойным шагом пересекала площадь.
— Здравствуйте, Фред, — приветливо отозвалась девушка, протягивая юноше руку, которую тот в живом порыве охватил обеими руками.
— Мне больно, Фред.
— Простите, — он выпустил руку девушки. — Но я не видел вас целую вечность, Клод, двадцать четыре часа, тысячу четыреста сорок минут!.. Куда прикажете вас вести?
— Понимаете, Фред, — грустно сказала девушка, — я пришла только для того, чтобы сказать вам, что я сегодня занята…
— Как — заняты? Нет, Клод, вы просто шутите!
— Но право же, Фред, мне самой очень жалко! Мой дядя, он капитан, отплывает сегодня вечером на своем судне в Европу, и я обещала зайти к нему проститься…
— А где находится ваш дядя? Я провожу вас, Клод, и буду терпеливо ждать, пока вы не проститесь. Ну, сколько времени требуется на прощание с дядей? Полчаса, не больше же?
— Дядя живет у себя на судне, оно стоит на Потомаке, у причала… Ой, Фред, что я придумала — вы же можете пойти к дяде вместе со мной, я вас познакомлю! Дядя обещал устроить у себя на судне целый раут.
— Я бы с радостью, Клод, но, быть может, это неудобно, и вы лишь из деликатности…
— Удобно, Фред. — Клод взяла молодого человека под руку. — Я все беру на себя.
— Где стоит судно вашего дяди?
— Отсюда не меньше получаса ходьбы, но я обещала быть к девяти, и мы отправимся туда пешком.
— А ваши ножки, Клод, не устанут?
— Не устанут.
Все дальнейшее произошло совсем не так, как рассчитывал Стамп.
Около девяти часов Клод привела Фреда Коллинса на набережную реки Потомак, где стояло торговое судно «Граф Отто Бисмарк».
— Вон там, Фред, видите, небольшой торговый корабль, это дядин!
— Вижу… Но, знаете, Клод, я испытываю некоторое смущение, все же незваный гость.
— Нет, нет, почему же?.. — в смятении говорила Клод: сейчас, когда дело шло к развязке, у нее стеснилось сердце, и она с трудом подбирала слова. — Это ничего, право же, ничего…
— Хотите, я лучше подожду вас? — предложил Фред, по-своему истолковавший смущение девушки.
— Нет, нет… — как бы отрезая себе отступление, Клод поспешила к сходням, переброшенным с берега на судно.
Они уже ступили на сходни, когда два человека быстро обежали их и преградили им путь.
— Нельзя! — решительно сказал, один из этих людей, разведя руки во всю ширину сходней.
— Это почему же нельзя? — удивился Фред. — Мы направляемся в гости к капитану судна, он приходится дядей этой мисс! И кто вы такой, чтобы преграждать нам дорогу? Идемте, Клод!
С этими словами Фред двинулся на человека, явно намереваясь проложить путь себе и своей спутнице.
— Назад! — громким шепотом сказал человек, выхватил из своего грудного кармана небольшую книжку и сунул ее в самые глаза Фреду. — Полиция! На судне обыск, обнаружены контрабандные товары!..
Фред еще пытался протестовать, но его остановил голос Клод.
— Идемте, Фред! — Она резко повернулась и пошла.
Вся эта сцена длилась не более четверти минуты и, возможно, не была даже замечена на судне. Молодые люди шли молча, Фреду казалось, что он понимает состояние Клод. Он был так бесконечно далек от всего, чем жила девушка весь этот час, от ее хитрого замысла, от тех противоречивых чувств, которые обуревали душу Клод, что испытывал сейчас только одно желание: утешить ее в ее маленьком огорчении.
— Я убежден, что это клевета или пустое подозрение, — заговорил он ласковым голосом. — Мне только очень жаль, что вы не смогли проститься с дядей…
Клод не ответила, она не могла дать себе отчета в своих чувствах. Она была рада, что Фред избег уготованной ему ловушки, но ее мучил страх, что это произошло не случайно, что полиция каким-то образом проведала о замысле дяди Альбера и теперь им обоим грозит беда.
Тщетно пытался Фред развеять тревогу Клод. Она последовательно отвергла все предложенные им развлечения: кино, кафе, ресторан, прогулку по парку. Ей хотелось остаться одной, к тому же дядя велел ей быть дома к одиннадцати часам. Фред подвез ее на такси к дверям пансиона и после долгих настояний вынудил у нее согласие встретиться завтра у памятника Джефферсону.
А вскоре после того перед одноэтажным зданием пансиона остановилась другая машина. Из нее вышел человек, позвонил у двери, вошел в дом, появился оттуда вместе с Клод, усадил ее в машину и через несколько минут доставил в то зловещее учреждение, в котором работал мистер Хеллс.
9. КЛОД И ХЕЛЛС
— Вы Клод Жильбер, не правда ли? — любезно обратился Хеллс к сидевшей перед ним девушке и в знак почтения чуть склонил голову.
— Да.
— Вы знакомы с молодым ученым Фредом Коллинсом?
— Да.
— Когда именно состоялось ваше знакомство?
— Дней десять назад.
— Не откажите сказать: где и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
— Случайно.
— А точнее?
— Мне указали адрес учительницы пения, и, когда я пришла туда, выяснилось, что адрес ошибочный: там жил Фред.
— И что же?
— Фред вызвался проводить меня домой… так мы и познакомились…
— До чего же просто! — восхищенно сказал мистер Хеллс. — Признайтесь, Клод, вы не сами придумали этот гениальный способ свести знакомство с одним из авторов нового метода разделения урана? А? Тут не обошлось без дяди?..
— Нет, правда, так.
— Сколько вам лет, дитя?
— Девятнадцать.
— Девятнадцать лет — и уже законченная шпионка! — горестно воскликнул Хеллс. — Хладнокровная, лживая, бессердечная! Посмотрите мне в глаза, Клод, очаровательное создание, украшение женского рода, змеиная душа, — зачем понадобилось вам завлекать вашего друга Фреда на германское торговое судно «Граф Отто Бисмарк»? Говорите, ну же!
Но Клод уже не могла говорить: она сидела, низко опустив золотую голову, крупные, как горошины, слезы медленно стекали по ее лицу и увлажняли снежно-белый пух ее нарядного джемпера.